Лучший телохранитель – ложь - Стив Мартини

Оба собеседника понимали, что если обсуждать вопрос о возможных помощниках, то здесь не будет недостатка в кандидатах.

— Итак, вы уверены, что, если ему придет в голову использовать изделие, его не постигнет фиаско? — спросил Торп.

— В нашем мире всегда возможны исключения из правил, — ответил Левеллин. — Но я бы не слишком на это рассчитывал. Вспомните, что первое из подобных устройств мы даже не удосужились испытать. Просто отправили его через Тихий океан и сбросили. Вот насколько мы были уверены, что оно сработает.

— Вы убедили меня, — проговорил Торп. — Что собой представляет устройство, если говорить о его размерах?

— Вас интересует масса, размер или мощность оружия? — уточнил Левеллин.

— Меня интересуют все три параметра.

— Головная часть должна быть больше, чем хлебная корзина. К сожалению, у нас нет фотографии. Насколько я знаю, есть только фото одной из ракет, нацеленных на Гуантанамо, на пусковой площадке. Нам известно, что боеголовка располагалась в средней части фюзеляжа. Мы не можем с уверенностью сказать, каковы ее вес и размеры. Для ее перевозки можно использовать грузовик. Я полагаю, что небольшого грузовика с кузовом будет достаточно.

— Иными словами, речь идет об автомобиле, который можно нанять где угодно, — промолвил Торп.

— Точно.

— А мощность?

— Это мы знаем. Речь идет об аналоге нашего «Малыша», — сказал Левеллин.

— Вы шутите. Я думал, что здесь речь идет о тактическом оружии.

— Так и есть. И думаю, что здесь их принципом было «чем больше, тем лучше», — заявил Левеллин. — Нет, это почти то же самое. Более компактный образец, это несомненно, но того же типа и той же мощности, что и «Малыш», четырнадцать килотонн. И очень надежная система. Это я и хотел сказать. Мы испытывали «Толстяка», устройство имплозивного типа, а пустыне Нью-Мексико для того, чтобы быть уверенными, что оно сработает. Но устройство такого типа, как «Малыш», очень надежно. Его первым испытанием был тот живой спектакль над Хиросимой.

Глава 20

Черты лица Ларри Темплтона всегда напоминали мне портреты Ленина, которые таскали на демонстрациях в последние годы Советского Союза. Его лысая голова с бородкой, могучая нижняя челюсть и глубоко посаженные глаза почти повторяли тот запоминающийся образ.

В то утро, когда нас с Гарри проводили в его офис, Ларри сидел за столом, поэтому с первого взгляда трудно было догадаться о некоторой физической усеченности его тела: укороченная верхняя часть торса частично скрывалась грудами книг и цапок на его столе. Ларри положил ручку, которую держал в руке, поверх бумаг и, помогая себе жестами, пригласил нас войти:

— Джентльмены! Джентльмены! Заходите, пожалуйста, присаживайтесь. — Жестом широкой, как лопата, правой руки он указал нам на два предназначенных для клиентов стула. Вторая рука скрывалась под столешницей.

— Это похоже на гнездо порока. — Гарри и не думал шевелиться, разглядывая кабинет и загораживая мне проход.

От дверей под ногами посетителей к столу хозяина струилась персидская ковровая дорожка, которая соединялась с большим персидским же ковром под столом. Стол Ларри был сделан из массивного дуба «под старину». За этим сооружением восседал на специально заказанном стуле, как раджа перед своими придворными, сам Темплтон, которому очень не хватало подобающего его виду пышного тюрбана.

В углу у окна Ларри соорудил резную деревянную панель, насколько я разбираюсь в деревьях, из тика, с причудливыми узорами. Эстампы в рамках на стенах имели ярко выраженный экзотический восточный вид. На них изображались в основном шейхи в пышных головных уборах и изогнутые шумерские сабли.

Уголок Ларри в окружной прокуратуре не имел ничего общего с кабинетом государственного служащего. С самого начала он за свой счет кропотливо украшал свою норку.

— Мистер Хайндс, всегда рад вас видеть. Мистер Мадриани, как поживаете? Линда, вы можете идти. И закройте, пожалуйста, дверь. — Темплтон отпустил секретаршу, которая проводила нас в его кабинет.

— Единственный недостаток вашего кабинета — он очень напоминает штаб демократов в Нью-Йорке, — проворчал Гарри.

Темплтон поднес палец к губам, будто предупреждая Гарри не говорить, пока не закроется дверь. Потом, когда секретарша наконец вышла, он улыбнулся, извлек из-под стола вторую руку с сигарой и одарил нас одним из своих излюбленных взглядов — эдакий весельчак с сигарой, бровями домиком и лысиной.

— Доктор прописал мне одну сигару утром и еще одну днем, — заявил он.

— Так вот, значит, как вы дошли до жизни такой, — промолвил Гарри.

— Я знаю, что вы собираетесь сказать мне, Хайндс, что это они не дали мне вырасти. Если бы вы просыпались по утрам пораньше, мы могли бы посостязаться в беге.

— А как насчет посостязаться в баскетболе? Я бы дал вам фору. И даже разрешил бы встать на ролики.

— Я вижу, что вы, как всегда, снисходительны к физическим недостаткам других. — Темплтон откинулся на стуле и улыбнулся моему другу сквозь завесу табачного дыма. — Вы нисколько не изменились.

— Покажите мне здесь кого-нибудь с увечьями, и, так и быть, я пущу слезу, — парировал Гарри. — Но давайте не будем отвлекаться от темы. Я полагал, что в зданиях окружной администрации не курят и все такое.

— Они меня не спрашивают об этом, а я им ничего не говорю, — не полез за словом в карман Ларри. Он стряхнул пепел в один из открытых ящиков стола. — Я бы и вам предложил такую же, но эти штучки слишком дорогие.

— А нарушение запрета на курение, — повернулся ко мне Гарри, — это административный проступок или все-таки преступление?

— У меня нет опыта в таких делах, — ответил я.

— Вы поступаете правильно, хотя здесь речь идет всего лишь о мелком нарушении. А вот оскорбление маленьких — это уже серьезно, это федеральное преступление.

— Ну и как оно формулируется? — спросил Гарри.

— Я найду ссылку и отправлю вам. — Темплтон выбрался из-за стола и пожал мне руку. — Как же вас угораздило заполучить такого дерьмового напарника?

— Так уж выпало. — Я устроился в одном из кресел напротив Ларри. — Но похоже, вы преуспеваете.

— Нет недостатка в обвиняемых, если вы это имеете в виду. Сейчас просто невиданный урожай на них. — Он показал жестом на папки, небрежной стопкой лежавшие на столе. Занимая весь стол, они образовывали собой стену высотой в добрых два фута.

Гарри медленно вертелся на месте, осматривая новый, только что отремонтированный кабинет коротышки. К аромату сигары примешивался запах свежей краски. С той поры, как мы встречались в последний раз, дела Темплтона явно пошли в гору. Новый кабинет был вдвое больше старого, с окнами в углу.

Гарри внимательно изучил персидскую ковровую дорожку на полу; он даже поднял ее угол и прочитал этикетку компании-производителя.

— Вы что, сборщик налогов? — спросил Темплтон.

— Нет, но я слышал, что несколько таких давали в качестве взятки. Этот выглядит достаточно дорогим, чтобы сделать из него ковер-самолет.

— А я бы с удовольствием отправил вас на нем в окно для летных испытаний, — заявил Темплтон.

— Не сейчас, — парировал Гарри. — Только после того, как вы приведете сюда семь прекрасных танцовщиц под вуалями.

— Я дам вам координаты моего дизайнера, — пообещал Ларри.

— Не беспокойтесь. Он мне не по карману, — промолвил Гарри. — Просто скажите, где храните волшебную лампу. Может быть, мне стоит потереть ее, чтобы освободить одного из своих клиентов уже в ближайшие дни.

— Надеюсь, что не этого, — ответил Темплтон. — Потому что, если вы имеете в виду его, джинну придется запастись новой батареей. Иначе у него просто не хватит энергии.

— Все так плохо? — поинтересовался я.

Темплтон сделал затяжку, посмотрел в мою сторону и, выпустив кольцо дыма, медленно кивнул.

— Но это вы попросили нас о встрече, — напомнил я.

— Думаю, что нам следует вернуться к нашему делу.

Тон Гарри внезапно стал серьезным. Вальсирующей походкой он подошел к предназначенному креслу и опустился в него.

Темплтон подался вперед, скрестив короткие ручки на столе. Сигара все еще дымилась у него в зубах.

— Прежде чем продолжу, я обязан взять с вас слово, что ничего из сказанного сейчас не будет повторено за пределами этой комнаты. Вы даете слово?

Мы с Гарри переглянулись.

— О чем это вы говорите? — спросил я.

— Мне нужно ваше слово, — повторил он, вынув сигару изо рта.

— Это зависит от того, о чем вы собираетесь говорить, — заявил я. — Если вы сейчас скажете, что у вас есть неопровержимые улики, будто кто-то другой, а не наша клиентка сделала это, можете быть уверенным, что не успеете вы вдеть нитку в иголку, как я уже скажу кому-нибудь об этом.