Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце - Вероника Лесневская

- Мэт, все нормально, я уже дома, - лгу, не глядя на дисплей, ведь уверена, что в такое время меня может беспокоить только он.

- Почему дверь не открываешь, если дома? – неприятный, пропитанный ядом и гневом, голос заставляет меня поморщиться. - И кто такой Мэт?

Останавливаюсь у двери детской. Заношу ладонь над ручкой, но открывать не спешу. Тщательно обдумываю ответ, чтобы не подставить Матвея. Ему еще работать на этого урода.

- Жень, стесняюсь спросить, а ты какого лешего в моей квартире забыл? – скриплю тихо, чтобы не услышал никто из Воскресенских. Окружили меня, атакуют со всех сторон.

- Поговорить приехал. Через весь город, мля. Черт-те куда забралась. На хрена вот? – кидает с претензией, выставляя меня виноватой. Характерно для моего бывшего мужа. Своей ошибки он никогда не признает.

- А надо было остаться с твоей Алей? Старшей женой? – хмыкаю недовольно. – Мы не на Ближнем Востоке, а ты не султан. Не дотягиваешь.

- Не перекручивай! Ты же знаешь, что она переехала после того, как ты вещи собрала и сбежала. Да и то я принял Альку из-за ее положения, - вздыхает так протяжно и жалобно, будто его заставили на чужую бабу лезть.

- Я занята, - хочу отключиться, услышав перешептывания малышек за дверью. И топот детских ножек.

- С кем? – его пробивает на ревность, но он осекает себя. И продолжает почти ласково: - Я шампанское купил твое любимое.

Женя обезоруживает меня наглостью. И глупостью. Неужели и правда верит, что так легко склеить разбитую чашу?

- Брю-ут, - тянет. Кажется, шампанское он уже откупорил.

- Сухое, как скелет наших сдохших отношений? – язвлю с накопившейся злостью. Я и так с Воскресенским держалась, чтобы не выплеснуть на него эмоции, а на бывшем терпение лопается. - Я в кафе тебе все сказала.

- Я зато не все сказал, - тон ожесточается. – Кафе мое. Дом мой, где ты пока еще прописана. Но ты все еще можешь вернуть, - настаивает Женя.

- Спасибо, что напомнил. Выпишусь, - фыркаю уверенно и обрываю связь. Полностью блокирую телефон. И даю себе пару секунд собраться с духом.

Жилье мне не принадлежит, бывший купил его до свадьбы, так что я ни на какую часть не претендую. Но кафе! Мой проект! Мое детище! Как он смеет вообще им распоряжаться?

«По закону, Вера», - сама себя срываю на грешную землю. С тоской и безысходностью устремляю взгляд в сторону первого этажа. В полумраке впиваюсь в закрытую дверь кабинета, в котором, как царь на троне, восседает самый отвратительный, но единственный человек, который способен мне помочь.

«Ты мне нужен, проклятый Воскресенский!» - признаюсь сама себе. И ощущаю, как в меня толкается дверь детской.

- Мама? Спать! - через щель шепчут Маша и Ксюша. Командуют мной, как их папочка.

- А вы почему не в своих кроватках? - строго отчитываю.

И два солнышка тут же отлетают от меня, запрыгивают на пружинящие матрасы и по горло накрываются тонкими пледами.

- Давайте договоримся, - закрыв комнату, подхожу к стулу, оставленному между изголовьями двух кроватей. Четко посередине. – Я – ваша няня. Называйте меня Вера, - прошу, не вдаваясь в детали. Подробнее им пусть отец объясняет.

Сажусь и замечаю раскладной диван у противоположной стены. Видимо, на случай, если надо дежурить рядом с детьми всю ночь. Например, когда они болеют… Педантичный Воскресенский продумал все до мелочи. Не могу не признать, что как папа он неплохой. Заботливый, внимательный. И очень любит дочек, это не сыграть. Но как мужчина… просто раздражающе невыносимый! Грубый, циничный хам с раздутым эго. Неудивительно, что его жена не выдержала. А на вопрос, почему детей себе не забрала, у меня крутится единственный ответ… Уловки гениального юриста Воскресенского.

- Мама Вела, - отвлекает меня Маша, пока Ксюша молча слушает мои указания.

- Просто Вера, - настойчиво поправляю.

- Плосто Вела, можно нам сказку, - широко улыбается Маша, подавая мне красочную книжку и при этом играя ямочками на щеках.

- Пожалуйста, просто Вера, - проявляет вежливость Ксюша.

Вздыхаю, но решаю, что поучений на сегодня достаточно. Побуду пока «просто Верой».

Открываю книгу на середине. Начинаю читать первую попавшуюся историю. Стараюсь делать это с выражением, чтобы девочкам было интереснее. И сама увлекаюсь процессом. В какой-то момент улыбаюсь, представив надменного индюка Воскресенского, в лицах озвучивающего диалоги прекрасной принцессы и дракона. Думаю, ради своих милых крошек он сбрасывает холодную маску. С ними иначе нельзя. Только сидеть вот так между ними и выполнять любой каприз.

Совсем недавно я мечтала о чем-то подобном. О полноценной семье. С маленькими детками. Которых мы с мужем по очереди укладывали бы спать. И я старалась осуществить мечту. Столько всего перенесла. Даже в самые темные времена, когда я чувствовала себя мертвой, я по инерции двигалась дальше. Потому что не привыкла отступать, как бы ни было больно. Но Женя выбрал легкий путь – и, вместо того чтобы возиться со мной, заделал ребенка на стороне. Наверное, я не имею права осуждать его. Ведь проблема во мне. Единственное, о чем я его просила, разойтись мирно и по совести. Остаться людьми. Однако бывший проигнорировал мои мольбы.

- Просто Вера, тебе дракона жалко? – внезапно доносится голосок Ксюши. А я непонимающе хлопаю ресницами.

- Глазки плакают, - Маша бесцеремонно тыкает пальчиком мне в лицо.

Лихорадочно стираю слезы со щек, ошеломленно смотрю на свою влажную ладонь и часто моргаю. Совсем расклеилась. Нервы расшатались за последний месяц. Мысленно отругав себя, я натягиваю на лицо улыбку.

- Спать хочу, - демонстративно зеваю и потягиваюсь. – Глаза устали и слезятся.

- С нами ложись, - малышки одновременно отодвигаются в разные стороны, освобождая для меня места на своих постельках. И переглядываются, воинственно прищуриваясь. Ждут, кого из них я выберу.

- Нет, сегодня мне нужно домой съездить, - кошусь на часы и думаю о том, уехал Женя или все еще караулит по моими окнами. Ночевать на улице он точно не станет – слишком привык к комфорту и не готов приносить себя любимого в жертву.

- Тут же дом, - недоумевает Маша. – Не нлавится? – окидывает ручкой свои «владения». Неосознанно осматриваюсь: уютно, чисто и миленько. Сразу и не скажешь, что холостяк здесь живет. Подмяли его дочки под себя. И все вокруг – только для них.

- Мы