Уровень: Магия (СИ) - Вероника Мелан

Любовалась их далеким мерцанием, слушала невидимых в траве сверчков и думала о том, что сейчас, где-то далеко отсюда, у другого костра незнакомые ученики слушают спокойный убаюкивающий голос, рассказывающий о том, как можно по-особенному чувствовать мир. Они, наверное, смотрят в оранжевое от отсветов пламени лицо, пропускают через себя каждое слово, внимают глубине мысли, прислушиваются к новым ощущениям и постигают неведомое ей Знание. Отражают свет поленьев серые глаза, совершают неторопливые жесты руки, шевелятся губы….

Магия вдруг сделалась большой — необъятной, простершейся от края до края ночного неба; где-то там он, рассказывающий о мире, а где-то в другом месте она, сидящая перед палаткой и под покрывалом из звезд, слушающая тишину.

Арви улегся рядом, почти у бедра. Впервые так близко, и от этого делалось тепло. Она пока не пыталась гладить его — рано, просто наслаждалась зародившимся робким доверием, ощущала его, опасалась даже смотреть прямо, чтобы не спугнуть.

Когда-нибудь она, возможно, коснется рыжей шерсти. Позже.

Марика достала из рюкзака зеркало, дождалась, пока поверхность прояснится и без предисловия прошептала:

— Зеркало, он взял семечко. Слышишь? Взял.

И впервые туман на его поверхности сложился не в слова, а в улыбку.

Глава 7

Утро принесло с собой прохладную свежесть, бодрость, трезвость мышления и новые мысли. А, может, и старые, лежавшие как прошлогодние листья на дне ручья — хлынул звенящий поток, и они всколыхнулись, сорвались с мест и понеслись, закружившись, вниз по течению, наполнили голову забытыми идеями и стремлениями.

«Все-таки не стоит отказываться от денег, — думала Марика, шагая по покрытой хвоей тропе утонувшего в прозрачном утре леса, — не стоит. Да, жадность бы усмирить, поумерить, но отказываться совсем? Нет, глупо».

Майк, тот самый Майк, о котором она почему-то полночи думала и никак не могла уснуть, ворочаясь в палатке, пояснил, что предсказанное кристаллами будущее вероятно, но не обязательно. Если провести анализ и работу над ошибками, оно наверняка изменится.

Кем она станет, если откажется от денег? Вернется к разбитому корыту, к знакомой клавиатуре и чужим идеям, которые Железный Арнольд решил облачить в очередной идиотский сценарий? Возьмется за старое — опять пахать на дядю, мечтать о большем, негодовать, что снова чего-то не смогла, не добилась? Ну, уж нет. Работа над ошибками — да, отказ от материального — нет.

Сытый, но тощий и гибкий сервал трусил позади. Иногда присаживался на землю, чесал за ухом, посматривал по сторонам и вновь принимался догонять шагающую впереди фигуру.

Марика, глядя на него, качала головой — да уж, нашел хозяйку. За чудо-котелком, производящим на свет сырое мясо, он бежит, а не за ней, чего уж врать-то?

Присутствие кота, однако, успокаивало, вносило знакомую стабильность и размеренность в новую, длившуюся уже четвертый день, жизнь.

Интересно, далеко ли до пилона? Сколько еще торчать здесь, на Магии?

Свет нового дня без остатка растворил сентиментальность прошлого вечера; вернулся отголосок тоски по Нордейлу — подумаешь, посидела у костра, пообщалась по душам с приятным мужчиной, это ведь не повод, чтобы забывать о том, кто она такая и зачем сюда пришла. Конечно, фонтаны, непонятные знания, таинственность и загадочность местных пейзажей — это хорошо, но целью-то являлись не они. Воспоминания о днях, проведенных в красивых местах, останутся сладкими, только если добиться желаемого; в ином случае будут раз за разом примешивать к вину горьковатый привкус сожаления.

А вот если все-таки стать успешной и знаменитой, тогда можно покачивать в пальцах ножку бокала и авторитетно заявлять: «Да, были денечки, славные, ага… у меня тогда (не в пример многим) хватило сил препятствия преодолеть, чем я, да-да, очень горжусь!»

Размеренная ходьба прервалась, когда у края дорожки обнаружился ручеек; Марика присела на корточки, чтобы умыться. Арви пристроился правее и принялся лакать ледяную воду.

— Не простудись, кот. Если уж пить хочешь, могу попросить котелок тебе теплой воды сделать.

Тот и ухом не повел. Напился, приподнял голову, два раза фыркнул, потом чихнул.

— Вот и я о том же.

Выпрямившись, Марика вытерла руки о повязанную вокруг талии толстовку, отряхнула штаны, положила флягу в рюкзак и пробубнила себе под нос:

— Интересно, звонил ли Ричард? Он хоть помнит обо мне?

Вокруг гармоничной тишиной молчал лес, беспечно чирикали птицы.

«Приоритеты, что видят глаза, — не есть истинные приоритеты».

— А какие тогда истинные?

Чтобы дорога не утомляла, Марика решила извлечь на свет единственного доступного собеседника и теперь побалтывала им в руке, пуская по тропинке перед собой солнечные зайчики. Поверхность зеркала ловила пробивающиеся сквозь густую зелень лучи и отражала их яркими пятнышками, на хаотичное движение которых с любопытством поглядывал следующий по пятам хвостатый попутчик.

«Истинные ты находишь тогда, когда становишься на свой Путь».

— Так я уже на своем Пути, разве нет? И вообще, разве можно стоять на чужом?

«Можно. Свернуть и не заметить легко».

— Погоди, то есть можно стоять не на своем Пути и следовать чужим идеалам, думая, что это твои собственные?

«Да. Можно всю жизнь двигаться по чужому Пути. Твой Путь — это когда движение вперед в радость, когда каждый шаг, пусть и труден, но в наслаждение. Ибо этот шаг для себя и к себе».

Марика задумалась.

А стояла ли она до этого момента на своем Пути, как определить? Здесь, на Магии, ей было легко, но толкнула ее сюда тоска по несбыточному, желание уйти от повседневности в сторону и разорвать замкнутый круг. Каков тогда ответ — да или нет?

Хмыкнула. Тут без бутылки не обойтись, а вина нет (котелок в этот момент почему-то забылся). Придется-таки пройти эту тропку до конца, чтобы выйти к бабкиной двери, на «свет», и снова увидеть хоть один супермаркет. Наверное, первый после Магии поход в магазин станет целым событием.

— Ну, ладно, про Путь поговорили. Давай лучше придумаем тебе имя.

«Лентяйка».

— Я не лентяйка! Я полчаса с тобой беседовала про приоритеты и цели, а ты!

«Ладно, имя».

Дорога вилась все выше по покрытому лесом холму, и в какой-то момент Марика выдохлась. Остановилась, уперлась ладонями в колени, передохнула. Затем выпрямилась и посмотрела на зажатый в руке предмет.

— А ты мужчина или женщина?

«Я зеркало».

— Логично. Имя-то должно быть мужским или женским?

«Сама определись».