Друг моего брата - Элина Витина

вожу по стиральной доске. Мне кажется, или он сейчас специально напряг мышцы? Выпендрежник, мать его!

Буквально через минуту я закончила и сейчас удовлетворенно разглядывала свою работу: огромный детородный орган на весь торс Урицкого. В ожидании его реакции, голоса за нашим столом смолкли, хотя не удивлюсь, если и находящиеся по соседству студенты тоже за нами наблюдали. Урицкий, до этого тщательно рассматривающий мое лицо, перевел взгляд на свою грудь, громогласно заржал и обжигая своим горячим дыханием мое ухо, прошептал: – У тебя фотографическая память, Полли! Так точно передать все пропорции!

И, все еще улыбаясь, он встал и направился к выходу, на ходу застегивая пуговицы.

Богдан посмотрел на меня, кажется, с обожанием:

– Каждый раз, когда я думаю, что меня уже ничем не удивить, у тебя это получается, Воронцова! Алекс, какого хрена ты ее так долго от нас скрывал? С этого года учеба заиграла новыми яркими красками. Очень жаль, что раньше ты училась в другом корпусе.

– Не хочу тебя разочаровывать, но раньше я была занудой, – честно призналась я.

– С трудом верится.

– Русеев на нее пагубно влиял, – Алекс угрюмо подтвердил мои слова.

Глава 27

Приехав после учебы домой, я все-таки рискнула включить телефон. Как я и ожидала, у меня было миллион сообщений, большая часть из которых – уведомления о пропущенных звонках. Отец звонил раз десять, что ему совсем не свойственно, и если до этого у меня еще теплилась надежда, что Макс о моих приключениях не донес, то сейчас я понимала, что разговора по душам мне не избежать.

Сделав глубокий вдох, я набрала его номер.

– Полина, что за выкрутасы? Почему я не могу тебе дозвониться со вчерашнего дня? – услышала я вместо приветствия.

– Здравствуй, папа. Телефон был отключен.

– Это я понял. Так, у меня сейчас совещание, вечером поговорим. В семь в Ривьере.

И не дожидаясь моего ответа, он отключился.

Я еще с минуту таращилась на телефон. Сам разговор меня не удивил, к тому, что у отца вечно не было времени, я давно привыкла. Удивляло, что он назначил встречу в ресторане. Удивляло, но радовало, надо заметить. В общественном месте отец ни за что в жизни скандал не устроит, а значит, можно рассчитывать, что он ограничится лекцией на тему “как ты меня разочаровала” и отпустит восвояси.

В ресторан я входила за пять минут до назначенного времени, зная насколько отец не любит опоздания. Меня проводили за стол, за которым уже сидела Алина. Неожиданно. Он ее что, для моральной поддержки позвал? Будет кивать с серьезным видом, пока он меня отчитывает?

Я поздоровалась и уселась рядом с ней. Она начала что-то рассказывать про нашу общую знакомую, а я, наконец, обратила внимание, что стол накрыт на пять персон.

Перебивать мачеху на полуслове мне не хотелось, поэтому я с нетерпением ждала когда же она сделает паузу в своем монологе, чтобы спросить кто еще приглашен. В этот момент в зале появился Макс и я с ужасом подумала, что оставшееся свободное место, без учета отца, может принадлежать Глебу, эта парочка редко ходит по одиночке. Судя по всему, меня ждет настоящая интервенция…

Макс поцеловал Алину в щеку, сделал ей комплимент и принялся сверлить меня взглядом, умудряясь при этом отвечать на ее вопросы, правда пару раз он все-таки ответил невпопад.

Отец вошел в ресторан в 19.07, нарушив тем самым свой собственный кодекс, который гласил, что являться на встречи следует вовремя. Но разумеется, никому из нас и в голову не пришло бы упрекнуть его в опоздании. Следом за ним к нашему столу направлялся незнакомый мужчина. Сначала я подумала, что они просто одновременно зашли в зал, но добравшись до нашего стола, оба остановились и отец, обращаясь к своему спутнику сказал:

– Ну, Алину и Максима ты знаешь, а это наша Полина. Полина, это Вадим Юрьевич. Хотя, наверное, просто Вадим, да? Это мы со своими отчествами носимся, а вы, молодежь, можете и просто по имени.

Я поздоровалась и с сомнением осмотрела эту “молодежь”. Он, конечно, был младше отца, но тридцатилетний рубеж точно перешагнул. Возможно даже пару лет назад. Вадим был невысоким, но вполне симпатичным мужчиной: коротко стриженные волосы, яркие зеленые глаза, живая улыбка, в целом он производил очень хорошее впечатление. И если ужин в его компании спасет меня от отцовской лекции и интервенции, то я готова потерпеть; а в том, что отец никогда не станет обсуждать семейные дела при посторонних, сомнений не было. Так что, я расслабленно выдохнула и выдала ему свою лучшую улыбку.

Мы сделали заказ и Максим начал расспрашивать Вадима о рабочих проектах, из чего я сделала выводы, что их компании сотрудничают. Отец, видимо, уставший от разговоров о бизнесе, попытался переключить внимание на меня и в кои-то веки поинтересовался моими делами. Я, все еще радуясь, что серьезный разговор о моих приключениях откладывается, с энтузиазмом рассказывала об учебе, предпочитая как можно меньше касаться темы личной жизни, тем более, что о ней-то и рассказывать было нечего.

Максим несколько раз пытался перевести разговор в рабочее русло, что было занудством даже для него, но к счастью, остальные его не поддержали. Вадим рассказывал о поездке в Японию, из которой он вернулся на прошлой неделе. Алина с отцом тоже были там пару лет назад, они как раз попали на цветение сакуры и я уже мысленно приготовилась, что следующие полтора часа мы будем слушать восторженные отзывы мачехи, без которых не обходился ни один семейный обед с тех пор, но вместо этого, она опять перевела разговор на меня, напомнив, что пару лет назад у меня был целый скетчбук изрисованный нарядами гейш, настолько они мне нравились. Так мы переключились на тему моего шитья, о котором я тоже с удовольствием рассказала, поймав себя вдруг на мысли, что чувствую себя как девица на выданье, родители которой с энтузиазмом расписывают ее хорошие качества перед потенциальным женихом. В следующее мгновение улыбка, вызванная этой мыслью, сменилась гримасой гнева и разочарования. Черт побери! А ведь так оно и есть!!

Глава 28

Почувствовав, что мне срочно надо привести мысли в порядок, я извинилась, и отправилась в уборную. Там я провела некоторое время перед зеркалом, всматриваясь в свое отражение.

Как я могла быть такой тупицей и поверить, что отец вдруг, действительно, проявляет искренний интерес к моей жизни? Такое впечатление, что он