Клуб серийных убийц - Джефф Пови

изо всех сил стараясь отвлечь от мыслей о сводном брате.

— И тогда мальчишка — ты просто умрешь, Бетти, точно тебе говорю, умрешь, — мальчишка обдумывает ситуацию, смотрит на игрока в гольф и говорит: «Для этого удара вам понадобится восьмая клюшка».

Я смеюсь, хлопаю себя по бедрам, но потом замечаю, что Бетти все равно выглядит отстраненной и измученной. Да уж, она точно не в себе — все, кому я рассказывал эту историю, просто со смеху помирали.

— Нам придется убить его, Дуглас… — Произнося эти слова, Бетти, кажется, вовсе не шевелит губами.

Я молчу несколько мгновений.

— Тони? —Да.

— Это дельце не из легких. Не лучше ли будет просто смыться?

— Мы могли бы… — Мне нравится, как она говорит «мы». — Но это нечестно по отношению к другим.

— Давай их тоже пригласим.

Бетти снова смотрит на фотографии — и вяло пожимает плечами.

— Я не могу поверить, что это произошло. Я использую свой шанс и склоняюсь к Бетти.

Моя рука обвивается вокруг ее талии. Она не сопротивляется, а если говорить честно, даже наклоняется ко мне, и мы стоим добрых десять минут, прижавшись друг к другу, пока не появляется какой-то белокурый человек, который спрашивает, где раздел книг о собаках. Только увидев фотографии обезглавливания Берта, он понимает, что обратился не к тем людям.

Первоначально я собираюсь добраться до дома из библиотеки бегом, так как чувствую, что мне не помешает как следует проветриться. Но, выйдя на улицу, обнаруживаю, что слаб, как котенок, и едва в состоянии устоять на ногах. Я словно попадаю в глаз бури, мир вращается вокруг меня. Кажется, из моих легких высосали весь воздух. Я останавливаю такси и быстро опускаю окна, не обращая внимания на то, что внутрь попадает дождь. Не знаю, сколько времени я сидел, обняв Бетти за талию и глядя в никуда, но сейчас на улице совсем темно.

Пока мы едем по ночному городу, водитель постоянно говорит, быстро, проглатывая окончания слов.

— Чертов Киллер из Кентукки. Хрена ли он сегодня еще одного прикончил? Какой-то мешок с дерьмом, не то мексиканец, блин, не то пуэрториканец. Хренов работничек за триста баксов, блин, точно говорю…

Я поднимаю глаза и смотрю на жирные волосы водителя. Жира так много, что он начинает поблескивать, когда мы проезжаем мимо фонарей. Внезапно мне безумно хочется заставить его проехать через автомойку с опущенными стеклами, и, будь у меня пистолет, я бы, возможно, так и сделал.

— И хрена ли лысого он приехал в этот город, блин? Это мой любимый хренов ресторан, блин…

— По-моему, во всех остальных городах он уже побывал.

Салфетки с запахом лимона. Эти слова возникают передо мной, как будто они записаны жиром на волосах водителя. Салфетки с запахом лимона.

— Дерьмо проклятое этот убивец, блин. На хрена ему сдались KFC? Какого хрена не «Бургер кинг» или «Макдоналдс»? Хули он выбрал мой любимый ресторан, блин, во всем этом дерьмовом мире?

Салфетки с запахом лимона.

— Да че там, во всей вселенной, блин. Ублюдок хренов. Я, блин, туда в следующий раз пистолет возьму, во как.

Мир стал темным и страшным местом. Я смотрю на пустые дома, мимо которых мы проезжаем, вижу блуждающих в ночи людей, большинство из них — отбросы человечества, отродье изгоев общества. Я вижу двух малолетних проституток, садящихся в машину курильщика сигар. Его рука играет с длинными волосами маленькой блондинки, вертит их в пальцах, подносит золотые пряди к глазам и позволяет им упасть. У другой девушки рыжая головка и тоскливый взгляд.

— С этой парочкой я трахался… —Таксист гудит клаксоном и машет девушкам покрытой пятнами никотина рукой. Те даже не смотрят на него. — С обеими с ними. Они дают скидку, если взять сразу двух. Две по цене полутора.

Водитель тихонько хихикает, а я оборачиваюсь назад, чтобы еще раз посмотреть на девушек, прежде чем они исчезнут в ночи.

— Это прям супермаркет, они тут повсюду…

Шофер с жирными волосами не понимает, что мне внезапно хочется плакать, потому что я осознаю, насколько прав был Джеймс Мейсон, когда говорил о приближающемся Армагеддоне. На самом деле Армагеддон уже наступил, и чтобы понять это, нужно только взглянуть на лица этих девочек.

Жизнь продолжается

Мокрый агент Вэйд сидит и пялится на экран телевизора, только на этот раз там ничего не показывают. Экран так же пуст, как лицо агента Вэйда. Он не здоровается со мной, когда я вхожу. Честно говоря, я тоже не знаю, что ему сказать, и пересекаю комнату в надежде, что сумею добраться до спальни, так и не перемолвившись с ним словцом. Моя рука уже лежит на дверной ручке, когда раздается его голос.

— А вообще в этом городе дождь хоть когда-нибудь прекращается?

— Никогда.

Я не хочу смотреть на агента Вэйда, опасаясь, что, взглянув на него, пойму, кто он такой на самом деле.

— Смывает наши грехи небось. Я молча киваю.

— И все следы нашего в нем пребывания.

Я заставляю себя повернуться и взглянуть на агента Вэйда. Я вижу, что он сидит и смотрит на свое отражение в пустом экране телевизора, изучая линии своего красивого лица.

— Ты голодный? — Это единственное, что мне удается придумать.

— Я поужинал в ресторане.

— Приятное местечко?

— Лучший ресторан в городе. Я киваю, по-прежнему молча.

Агент Вэйд быстро поворачивается и смотрит на меня. Он вытирает капли дождя, которые затекли в маленькие морщинки у него под глазами.

— Ты станешь героем. Дуги. Я пожимаю плечами.

— Кто знает?

— Жертвы, которые никогда не станут жертвами, благодаря тебе.

Агент Вэйд тянется за бутылкой джина, которую я никогда раньше не видел, и подносит ее к губам. Бутылка наполовину пуста, и теперь я понимаю, почему он вдруг начал излагать этот ужасный, хотя и поэтический бред.

— Хочешь послушать музыку?

— Я собирался немного посидеть у себя в комнате. Может, чуть-чуть почитаю.

Агент Вэйд смотрит в залитое дождем окно.

— Никогда не думал, сколько в этом мире убийц? У всех есть матери, стало быть, все хотят кого-то убить.

— И ты?

Агент Вэйд улыбается, но ничего не говорит.

И пока я стою и смотрю на него, я вдруг осознаю, что являюсь единственным человеком, который стоит между миром и годами KFC-ориентированных убийств. Я буду тем человеком, который убьет человека, который убил многих.

Я встаю и иду к окну. Я слышу, что где-то далеко-далеко церковные колокола отбивают полночь. Я выглядываю на улицу и вижу, как проститутку или девушку, которая выглядит как проститутка, заставляет скакать по-лягушачьи за полицейской машиной пучеглазый дородный коп. Его напарница, которую я бы с удовольствием пригласил пообедать со мной, если бы не был знаком с Бетти, в свете фар пинает ошарашенного сутенера. Я открываю окно и кричу им:

— Отличная работа, офицеры. Отличная работа.

Копы оглядываются на меня, я широко улыбаюсь им и машу рукой. Они молча залезают в машину и уезжают, дворники работают на полную мощь.

Я поворачиваюсь, снова смотрю на агента Вэйда и понимаю, что я его не боюсь. Вот, наступает час, и настал уже, и грядет Демон Дуги.

Джеймс Мейсон

Совсем немноголюдное собрание

Мир превратился в залитый дождем римский амфитеатр. В нем есть львы и христиане, а между ними я. Только так я могу описать происходящее. Я в четырех убийствах от судного дня. Я замечаю, что в баре остался только один ботаник, а менеджера и метрдотеля заменили новыми работниками, которые, кажется, горят желанием сорвать деревянную обшивку бара и заменить ее блестящей черно-белой керамической плиткой. Когда рабочие наконец закончат, будет казаться, что обедаешь в ванной.

Я должен быть счастлив, что дело мое уже почти закончено. Мне осталось только убить Джеймса Мейсона, Тони Кертиса, Чака Норриса, а потом… Я не могу заставить себя думать об этом. Я смотрю на Бетти.

Боже, нет.

Дымятся пять сигарет, и дым поднимается так высоко, что оставляет следы на новых деревянных панелях. Джеймс макает пакетик с чаем в чашку с горячей водой и, кажется, очень озабочен тем, что чай получается недостаточно крепким.

— Он слабый, мамочка, слабый — ты только посмотри на него. Это почти вода, говорю же тебе.

Бетти выглядит очень бледной и очень печальной. Она все время грустно смотрит на Тони, который жует большой кусок сладкой кукурузы.

— Нечего паниковать, салаги. —Тони подмигивает Чаку, который вовсе не выглядит довольным. — Все у нас налаживается.

— Где Шер? — Бетти едва отваживается спросить об этом.

— Тебе бы надо спросить об этом у Берта. — Тони озирается вокруг с преувеличенным удивлением. — Ой… Он-то куда подевался? Эй, кто-нибудь видел Берта?

Бетти отворачивается и опускает голову. За весь вечер она ни разу не взглянула на меня, хотя я пытался привлечь ее внимание, пиная под столом ее ногу. Но она все время смотрит на что угодно, кроме меня. Я продолжаю пинать ее, пока Чак не наклоняется ко мне и не смотрит мне прямо в глаза.