Проклятые судьбы (ЛП) - Валенти Сюзанна

Я резко развернулась, огонь вспыхнул вокруг моих кулаков, прежде чем я швырнул его в него с криком ярости. Тени зашевелились у меня под кожей, но я проигнорировал их, оставляя огонь. Я не хочу оцепенения Пятого Элемента, я хочу сгореть.

Огненный шар врезался в щит Лэнса и осветил его волной багрового пламени, прежде чем погаснуть, оставив меня жаждать большего.

— Лучше, — сказал Лэнс, голодная улыбка осветила его черты. — Теперь используй это желание сражаться с пользой. И используй это, чтобы исправить это дерьмо между тобой и Тори.

— Как, черт возьми, я должен это сделать? — потребовал я. — Ты видел, как она смотрит на меня. Она ненавидит меня.

— Ненависть чаще всего танцует на тонкой грани с любовью. Исправь это, Дариус. Тогда, если я действительно смогу найти способ дать вам еще один шанс на судьбу, вы оба будете готовы сделать другой выбор. — Он шагнул ко мне, оттолкнув меня в сторону, когда я пошатнулся от его слов.

К тому времени, как я повернулся, чтобы крикнуть ему вслед, он уже ушел. Я остался один в темноте, и только мои собственные демоны составляли мне компанию.

Тори

Две недели — это долгий срок в одних отношениях и короткий срок в других. По-видимому, этого было достаточно, чтобы большинство людей перестали активно пялиться на мои глаза и их новые модные черные кольца. Большинство людей, но не все. Но это было только начало. Кроме того, этого времени было достаточно, чтобы Джеральдина могла поговорить со мной, не рыдая спонтанными слезами каждые пять минут. Теперь время увеличилось до пятнадцати.

Зато этого было достаточно, чтобы люди перестали шептаться, и теперь стали просто грубо расспрашивать подробности.

Этого было достаточно, чтобы я перестала плакать, засыпая, хотя все равно просыпалась со слезами на щеках.

И, по-видимому, этого времени было достаточно, чтобы Дариус смог запланировать интервью и фотосессию с прессой.

Я сидела в Сфере и завтракала в одиночестве, благодаря тому, что моя пробежка заняла больше времени, чем обычно, и я пропустила собрание Клуба Ослов. Мой взгляд скользнул по двум глянцевым фотографиям, с которых начиналась статья под названием «Дариус Акрукс на службе, жертва и его единственная настоящая любовь». На одном из них крупным планом был запечатлен Дариус, дымящийся перед камерой, без рубашки, с выставленными напоказ татуировками и двумя темными, черными кольцами вокруг его карих радужек. Он выглядел чертовски сексуально, что было своего рода особой пыткой.

На второй фотографии он был одет в безупречный костюм, стоял за огромным креслом, которое по сути было троном, закинув руку на спинку и глядя сверху вниз на девушку, которая сидела в нем. Милдред Канопус, его невеста, в развевающемся белом платье, застенчиво подняла левую руку, чтобы прикрыть рот массивным обручальным кольцом, сверкающим на ее безымянном пальце. Ее маленькие злые глазки выглядели больше и ярче, чем когда я видела ее вживую, ее усы были спрятаны рукой, ее кожа была безупречна с макияжем и, возможно, с небольшим фотошопом, а ее вьющиеся каштановые волосы были идеально уложены вокруг нее.

Мое сердце бешено колотилось, когда я прокручивала страницу вниз, чтобы прочитать статью, зная, что мне следует просто выключить свой атлас и притвориться, что никогда не видела этого. Но я не могла. Я просто не могла заставить себя повернуть назад сейчас, хотя и знала, что будет больно. Было так, будто я была выкована в наказании и боли, и я просто не могла насытиться этим, независимо от того, насколько сильно это меня ранило.

Небесный наследник Дариус Акрукс дает свое первое интервью с тех пор, как предпочел Солярию судьбе и сказал Роксании Вега, что он никогда не будет принадлежать ей.

В этом откровенном интервью мы говорим о душевной боли и любви с Наследником, который отказался от своей Элизианской Пары, потому что знал, что так будет лучше для нашего королевства, и он объясняет, как ему удалось бросить вызов звездам и найти любовь со своей невестой Милдред Канопус, несмотря на то, что планировали небеса. Их свадьба была перенесена, всего лишь через два дня после окончания школы, и вся Солярия не может дождаться этого чудесного дня.

— Конечно, я чувствовал влечение к Роксании, но в глубине души я знал, что она никогда не станет подходящей женой для Советника Целестиалов. Она дерзкая и необразованная, эгоистичная и не подходит для того, чтобы править рядом со мной, так же как и для того, чтобы претендовать на трон. И я тоже не мог вынести душевной боли, постоянно наблюдая за ней с таким количеством других мужчин. Я мужчина-одиночка, и я хочу отдать все свое сердце, тело и душу только одной женщине. И эта женщина — Милдред.

Конечно, хорошо задокументировано, что сексуальная зависимость Роксаньи Вега уже привела к тому, что она переспала с каждым мужчиной в своем классе первокурсников путем соблазнения и шантажа, и ходят слухи, что она перешла на женщин…

Чья-то рука опустилась на мой атлас, и я вздрогнула, когда подняла глаза и увидела самого Дариуса, стоящего надо мной.

— Я не говорил ни одного из этих слов, — прорычал он, его глаза горели неприкрытым гневом. — Я уже отправил свою команду юристов за этим репортером, я снимаю эту статью с публикации и печатаю опровержение.

У меня перехватило горло, когда я посмотрела на него, чувствуя на себе взгляды со всех сторон Сферы.

— Ты действительно перенес свою свадьбу на более ранний срок? — спросила я, ненавидя то, как мягко прозвучали мои слова, и ненавидя еще больше то, что я действительно задала этот вопрос.

Челюсть Дариуса задрожала, а его взгляд горел с такой интенсивностью, что обжигал плоть до костей, делая меня слабой и жаждущей его.

— Отец перенес дату, — признался он, и это не должно было ранить, но это было больно.

Я выдернула свой атлас обратно из его хватки и резко встала, заставив его выпрямиться передо мной, встав так близко к нему, что моя грудь касалась его груди.

Звезды, казалось, не возражали против того, что вокруг так много людей, которые могли бы наблюдать за нами, но в тот момент я хотела, чтобы они оторвали нас друг от друга.

— Но ты все еще собираешься это сделать? — спросила я тихим голосом, который мог слышать только он. — Ты появишься, пойдешь к алтарю и…

— Ты снова встречаешься с Калебом? — прорычал он, и это заставило меня застыть на месте.

Прозвенел звонок, возвещая о начале первого урока, и все остальные ученики начали выходить из огромного помещения внутри золотого купола, а я просто стояла и смотрела на него.

— Нет, — выдохнула я в конце концов. — В ту ночь я была глупой, эгоистичной и убитой горем. Я…

— У нас нет права голоса в том, будем мы больше вместе или нет, — мрачно сказал Дариус, и напряжение в его позе заставило меня заныть. Я хотела дотянуться до него, утешить его, сделать что-нибудь, чтобы облегчить тяжесть, которая, как я видела, лежала на его плечах, но я не знала, что могла сделать. И другая часть меня все равно не хотела его утешать; мстительная, злобная часть меня упивалась его болью и кричала, что он это заслужил, но на волне моей собственной душевной боли иногда было трудно цепляться за эту идею.

— Я знаю, — сказала я и поняла, что не должна была спрашивать его о Милдред, но она была просто такой гребаной задницей. Мысль о том, что он с ней, лорд и леди Акрукс, в их шикарном гребаном доме с их кучей драконьих детенышей, у каждого из которых свои пушистые маленькие усики, такие же, как у нее, просто заставила меня захотеть… фу.

— Итак, если Калеб сделает тебя счастливой… — Он не закончил это предложение, и, похоже, ему стоило физической боли произнести это. Он сжал челюсти, а его пальцы сжались в кулак.

— Почему ты говоришь это мне? — потребовала я.

— Потому что… — Дариус выдохнул и взял меня в плен своим пристальным взглядом. — Может быть, я не хочу жить с тем фактом, что ты никогда не будешь счастлива из-за этого.