Повторный брак - Олег Рой

— Ты уж лучше честно скажи, что я тебе не понравился.

Мария пыхтела, краснела, обливалась потом: правда ей давалась в таких случаях с огромным трудом. Больше всего на свете она боялась обидеть неплохого, в сущности, человека. Потом преодолела себя и брякнула:

— Не то чтобы вы мне не понравились. У меня уже есть один мужчина… — все-таки соврала она.

— Да хоть десять. Мне они не конкуренты! — Он уже не в первый раз пытался заинтриговать Машу своими мужскими возможностями. Но Маша была непреклонна. И ей почему-то совсем не хотелось проверять, так ли могуч в постели заслуженный художник, как он себя рекламирует. Ей казалось, что семьдесят два года — не тот возраст, чтобы ставить сексуальные рекорды. Но если он так в себе уверен, то пускай ставит. Только не с ней. Есть много девиц, которые обрадовались бы, обрати он на них свое внимание. Правда, как он объяснил, живут они далеко…

— Лучше я вам когда-нибудь сама перезвоню, — на прощание сказала Маша и положила трубку. На этом все и кончилось — гордый художник ей больше не звонил, и вскоре она его забыла.

В жизни Марии было много подобных интересных случаев, которые зануда Анька называла дурацкими или нелепыми. Маша знала себе цену — она была симпатичная и яркая, смешливая и озорная. Мужчины за ней бегали толпами. Иногда она боялась лишний раз поднять взгляд на проходящего мимо мужчину. Он запросто мог забыть свой прежний маршрут и развернуться на сто восемьдесят градусов. Только бы плестись за ней и ждать — вдруг она обратит на него свое высочайшее внимание. Один поддатый дядька с внешностью спившегося художника или актера терпеливо тащился за ней полтора часа от метро до ее дома, поджидая у каждого магазина, куда ее заносило по пути. За время этого длинного пути он ей наговорил много приятных слов, осыпал комплиментами, как никто до этого. И уже у подъезда сделал предложение, церемонно преклонив колено и поцеловав подол ее платья. Консьержка от изумления чуть не выпала из будки, прохожие оглядывались и смотрели на происходящее дикими глазами, но Маше почему-то все это было очень приятно, хотя она и испытывала некоторую неловкость. Лучше бы такая церемония происходила за углом, возле контейнеров с мусором. Там хоть не бродят праздные люди.

Аня ее осудила и в этот раз:

— Почему ты его не прогнала? Сама же говорила — по виду полный алкаш.

— Аня, ты даже не представляешь, какие красивые слова он говорил! — прижала руки к груди Маша, сияя, как будто ей уже сшили подвенечное платье. — Если бы у него еще вид был поприличнее…

Однажды она возвращалась с дачи в старой джинсовой рубахе своего отца пятьдесят четвертого размера, которая свободно болталась на ее не столь обширных плечах и до колен закрывала потертые старые джинсы. За спиной, на плечах, резво подпрыгивал полупустой рюкзачок, похожий на котомку бывалого странника. Маша бодро шагала по своей улице, размахивая руками и приветливо поглядывая на прохожих, и совсем не удивилась, когда рядом остановилась сверкающая иномарка, и очень приличного вида джентльмен предложил подвезти ее.

— Спасибо, я почти пришла, — вежливо поблагодарила Маша, прикидывая, может, все-таки сесть к незнакомцу в его джип. Уж больно хороша была машина.

Ей осталось идти еще минуты три, и она решила, что все-таки неудобно обнадеживать человека. Ведь через три минуты придется просить остановиться и выходить, доставляя такому милому человеку лишние хлопоты.

А он так и катил потихоньку рядом с ней, уговаривая сесть и прокатиться с ветерком, пока она не повернула во двор, помахав ему рукой на прощание. Несмотря на свое кажущееся легкомыслие, Мария соблюдала осторожность и к незнакомым мужчинам в машины все-таки не садилась.

Из всех таких случаев, которые и упомнить было невозможно ввиду их множества и постоянства, Маша сделала вывод, что мужчинам она нравится. Только попадаются ей какие-то не те претенденты на ее сердце. Все у них получается как-то по-дурацки. Даже вполне приличный зубной врач Дмитрий Иванович, сделав ей анестезию, не удержался и припал к ее онемевшим от укола губам пылким поцелуем. Маша даже отбиваться не стала. Побоялась, что он тогда нарочно плохо вырвет ее зуб и оставит калекой на всю жизнь с вывороченной челюстью.

Анна и на этот раз пришла в негодование от крайнего легкомыслия подруги.

— Да я бы ему сразу по роже дала! Это что же такое? Воспользоваться беспомощностью пациентки и лезть к ней с поцелуями! Да на него в суд нужно подать за нарушение врачебной этики!

— Анька, ну что ты так горячишься? Он уже давно за мной бегает. Я его всегда вежливо отшивала. А тут подумала: все равно ничего не чувствую, фиг с ним, пусть порадуется. Знаешь, какой он счастливый был? Заодно вырвал еще один зуб, совсем не больно! Потому что анестезию вкатил, будь здоров — долгоиграющую. Это я его попросила! — простодушно похвасталась Маша.

— А что, второй зуб тоже нужно было вырвать?

— Да не то чтобы очень. Он его в прошлый раз лечил. А в этот раз посмотрел и говорит: «Что-то он мне не нравится. Давай его вырвем. Так красивее будет. А то один зуб есть, второго нет, третий опять есть… Как-то нет в этом порядка. А если третий вырвать, тебе это пространство пригодится, когда надумаешь мост ставить…» Я и согласилась. В его словах есть резон.

— Какой резон, балда? У тебя что, много лишних зубов? — Аня была вне себя от легкомыслия подруги.

— Ну, видишь — этот оказался лишним, — смущенно улыбнулась Маша. Она давно поняла, что совершила ошибку, но признаваться в этом не хотела. Кому охота выглядеть в глазах других людей, даже лучшей подруги, недалекой дурой?

Анна была девушкой серьезной, основательной, и легкомыслие подруги приводило ее в недоумение, а иногда очень огорчало.

— Замуж ей пора, — говорила она не раз Сергею, услышав от Марии очередную несусветную историю.

А Мария все ждала своего принца. Но чтобы случайно не пропустить этого желанного человека — вдруг она его не узнает? — не отвергала ухаживаний своих многочисленных поклонников.

В прошлом году у Маши появился настоящий жених. Он приходил к ней раз в неделю с портфелем, где всегда лежала тоненькая коробка с вафельным тортом. Маша терпеть не могла вафельные торты. Но когда он пришел к ней впервые и с многообещающим видом выложил подношение на стол, вежливо поблагодарила, чтобы поддержать оробевшего кавалера. И даже съела кусок хрустящего торта. Она поняла, что этого «вафельного» кавалера смущает ее красота. Поскольку, встречаясь с ней взглядом, он сразу отводил глаза. Жених был вполне себе завидный — симпатичный, доктор химических наук, работал в солидном академическом институте. Был и у него, правда, небольшой изъянчик — жена, которая работала вместе с ним в его лаборатории. Но о ней он вспоминал как о досадном препятствии, которое можно в любой момент устранить. Если Маша этого захочет.

Маша этого не хотела. Она, по правде говоря, не хотела и доктора наук. Но он говорил такие красивые слова! Так нежно целовал ее тонкие пальчики! Так трогательно ухаживал! И она решила: так и быть. Раз в неделю его выдержать еще можно. С трех до четырех дня. И пусть возвращается опять на свою работу к своей законной супруге, старшему лаборанту по должности.

Аня традиционно сердилась и горячо отчитывала подругу:

— Зачем он тебе сдался? Ты же его не любишь! Говоришь, что от его вафельных тортов у тебя уже аллергия. Пускай приносит что-нибудь другое. А то никакой фантазии! Например, рыбу и пиво.

Маша на очередном свидании ненавязчиво вспомнила, что давненько ей не попадалась красная рыба и пиво «Клинское».

Доктор наук соображал не только в химии, намек понял и в следующий раз с загадочным видом извлек из своего тощего портфеля рыбу и бутылку пива. Выпили, закусили рыбкой. Отведенный для свидания час закончился, и химик умотал к своим пробиркам. А Маша загремела в больницу с острым пищевым отравлением.

— Что-то мне не везет! — пожаловалась она Анне, когда та пришла ее навестить в больницу. — И главное, врач меня обидел, говорит: такая приличная девушка, а пиво глушит до посинения. Он решил, что я пивная алкоголичка! Слушай, Анька, мне так стыдно, меня еще никогда за алкоголичку не принимали.

— Немудрено… От тебя же, наверное, алкоголем разило, когда «Скорая» привезла. Кстати, а твой химик тебя навещал? — осведомилась подруга.

— Да навещал… Принес вчера букетик ландышей. Только велел их помыть. Говорит, купил у какой-то тетки на улице, а у нее руки в коросте.

— Надеюсь, ты их выбросила? — грозно спросила Анна.

— Нет, зачем? Они красивые. Я нянечку попросила на окно поставить, чтоб коростой не заразиться, у меня сейчас иммунитет понижен, — слабым голосом ответила Маша. После интенсивного промывания желудка она себя чувствовала еще неважно.

— Все, чтобы этот химик к тебе больше ни ногой! — твердо заявила Анна. — А то сама буду тут сиднем сидеть и отгонять его, если заявится.