Верни моего сына (СИ) - Златова Тата

…И сестра позвонила. Правда, как раз в тот момент, когда Лера ехала с Матвеем в машине. Увидев знакомый номер, почувствовала, как перехватило дыхание. Она еще не успела ему все рассказать, не нашла подходящего момента, но что поделать, придется поговорить при нем. Ох, хоть бы были хорошие новости!

Глава 45

— Лера, прости, — без приветствия начала сестра, голос был каким-то сиплым и подавленным, словно она проплакала несколько часов, — но Илья не уступает.

— Я не удивляюсь, — бесстрастно ответила Лера, хотя внутри поднималась настоящая буря. Чего он добивается? Почему не хочет отдать Лешку? Зачем вообще тогда женился, если настолько ненавидит ее и даже не желает переговорить? Можно же было найти какой-нибудь компромисс, хотя бы попытаться! Но ему это совсем неинтересно. С трудом сдержала ругательства, готовые сорваться с языка. На миг представила, как вцепилась ему в горло, а потом хорошенько надавала пощечин. Немного полегчало.

— Никакие уговоры на него не действуют, — сокрушалась Лия. — Не знаю… Подожду еще, может, все-таки поменяет решение.

— А ты сказала ему, что готова во всем признаться в суде?

Спросила, а сама краем глаза посмотрела на Матвея: тот заметно напрягся и округлил глаза.

— Сказала. Он назвал меня дурой и очень злой куда-то уехал…

— Понятно. Сама-то ты не передумала? Понимаешь, что будет, когда в суде узнают о твоей… кхм… трудовой деятельности?

— Понимаю. Я готова к любому приговору. Самый главный мне все равно поставили много лет назад. И поверь, нет ничего страшнее его.

Спрятала телефон в сумку и уставилась в окно невидящим взглядом. Вдруг вспомнились слова сестры: «Аня корчилась от боли и глотала таблетки, которые выписывал врач. Аня ненавидела свое отражение и молила о смерти…» Нет, не могла представить Лию больной и некрасивой. Жестокой, горделивой, веселой — запросто, но больной — никогда… Надо признать, у нее потрясающая сила духа. Так умело скрывать свой диагноз, выглядеть цветущей и красивой сможет не каждая. А она смогла. Смогла победить болезнь тела, может, получится вылечить еще и душу… Будь у нее возможность выносить ребенка, наверное, все сложилось бы иначе…

— Тебе звонила Амелия? — вопрос Матвея прервал ее размышления.

— Да.

— Что хотела?

— Она раскаялась и готова признать свою вину перед судом.

Матвей так удивился, что резко крутанул руль и чуть не выехал на встречную.

— Эй, ты чего! — не на шутку перепугалась Лера. — Осторожней!

— Прости. Никогда в жизни я еще так не удивлялся. Амелия? Раскаялась и готова во всем признаться?

— Да.

— И ты поверила? Понятно же, что это очередная уловка! Лера, не будь наивной. Она украла твоего ребенка, присвоила твою личность, а теперь вдруг ни с того ни с сего решила отступить?

— Получается, так и есть. Матвей, она действительно инвалид. Тогда, когда она просила у тебя деньги, они и вправду были ей нужны. Ей удалили важный женский орган, она никогда не сможет иметь детей, а в усыновлении ей отказали, потому что… у нее рак.

Матвей молчал, только сильнее стиснул руль. Лера видела, как он побледнел.

— Она полюбила моего мужа, еще не зная, что он женат и именно на мне. Для нее это был удар. Она как раз смогла перебороть болезнь, решила все начать с чистого листа, а тут такое. Провернуть эту аферу ее уговорил Илья. Она согласилась, но ее все равно мучила совесть, особенно, когда поняла, что я добровольно не откажусь от своих прав, хотя муженек утверждал, что я это сделаю.

— Она сама тебе все рассказала? — глухо спросил Матвей.

— Нет, я подслушала ее разговор с мамой. Потом мы с ней поговорили лично, она вернула мне все документы.

— Ну и ну…

— Сейчас позвонила, сказала, что Илья не хочет добровольно отдавать мне Лешку. Так что еще придется повоевать.

Машина затормозила недалеко от ресторана. Матвей заглушил двигатель и, взяв Леру за руку, внезапно сказал:

— Знаешь, я никогда не любил Амелию. До сих пор не могу себе простить юношескую ошибку, которая разрушила наши отношения. Если бы я тогда ее раскусил, все сложилось бы по-другому, Лешка мог бы быть нашим сыном… и тебе не пришлось бы столько всего перенести…

Сжал ее ладонь сильными, горячими пальцами, а она вдруг поняла, что не хочет одергивать руку. Не может взгляд отвести, смотрит как завороженная. Его глаза так близко, обжигают всю… Такие черные, мрачные, но безумно красивые. Всегда любила только одного человека — вот этого, который рядом сейчас, и от его близости кружится голова, а сердце замирает.

— Что теперь об этом говорить? Прошлого не изменишь, — вздохнула, прогоняя минутную слабость.

— Да, но мы можем создать будущее. И я все еще жду твоего ответа, Лера. Столько, сколько нужно.

— Я помню, — мягко улыбнулась и вышла из салона.

Ева уже сидела за столиком и попивала любимый жасминовый чай. Как всегда элегантно одетая, с безупречной прической, излучающая уверенность и оптимизм. Заметив их, поднялась и, тряхнув копной фиолетовых волос, взволнованно сказала:

— Не поверите, что произошло! Я чуть чаем не поперхнулась, когда узнала, кто мне звонит! Лучше сядьте, а то упадете! — кивнула на свободные места. — Ну, чего замерли? Ладно, я предупредила!

Ева опустилась в кресло и отхлебнула из чашки.

— В общем, сижу я, выглядываю вас в окно, тут звонит телефон. Вы не представляете, кто со мной связался! Такого еще в моей практике не было, чтобы один из злодеев захотел сотрудничать.

Она сделала паузу, ожидая реакции. Лера и Матвей заговорщически переглянулись.

— Что, даже не спросите, кого я имею в виду? — в ее голосе появилось разочарование. Строго оглядела их и сдвинула брови. — Так-так, значит, про Амелию вы все знаете…

— Угу, — кивнула Лера, с трудом сдерживая улыбку.

— Она позвонила мне, чтобы сообщить, что хочет сотрудничать, — на всякий случай уточнила Ева.

— Значит, все-таки не соврала, — заключил Матвей.

— Лера, ты мне можешь все объяснить? — Ева была так возбуждена, что нетерпеливо ухватила ее за рукав платья. — Как ты об этом узнала? Она тоже тебе звонила?

— Эта как раз та новость, которую я хотела тебе сообщить, — спокойно пояснила, усаживаясь напротив взбудораженной Евы. Ее лицо блестело от пота, во взгляде переплетались удивление и любопытство. Все-таки по характеру они с братом совершенно разные. Ева очень эмоциональная, горячая восточная кровь играет в ней сильнее, Матвей же более уравновешен и флегматичен, хотя, конечно, бывает, и он заводится с пол-оборота.

— Амелия рассказала маме о своем прошлом, так сказать, раскаялась. Я пришла пораньше домой, поэтому и услышала, о чем они говорили. Потом зашла в комнату, мы переговорили лично, она сказала, что попытается вернуть Лешку, но многое зависит от Ильи… Даже документы мои вернула.

Ева внимательно слушала и задавала много вопросов, поэтому пришлось поведать ей об услышанном красочно и в деталях. Время от времени она делала какие-то пометки в блокнот.

— Не будем строить догадки, в ближайшие дни, думаю, разберемся, что к чему, — подытожила сестра Матвея. — И не переживай, у нас на руках хорошие козыри.

Вечер прошел тепло и по-домашнему. Эти двое быстро помирились, и болтали как ни в чем не бывало. Словно и не было долгих лет непонимания и обид. Их счастье было таким сильным, что согревало даже Леру. Смотрела на их радостные лица и сердце отмерзало после длительной тоски. Почему-то вспомнились слова Лии о том, что люди не умеют сострадать, что бегут со всех ног от несчастных, боясь «заразиться». И подумала о том, что в самый тяжелый период жизни ее поддержал Матвей. Не позволил утонуть в этой трясине отчаяния, не дал ощутить всю полноту боли и захлебнуться в ней, нашел замечательного адвоката. Вернее сказать, замечательного друга, потому что Ева занимается этим делом не ради купюр, а потому что ее саму вся эта история с подменой и кражей задела за живое. Что было бы, если бы рядом не оказалось Матвея? Смогла бы она выбраться?