Якорь (СИ) - Караванова Наталья Михайловна

Глаза у Игоря стали веселые и злые. И совершенно трезвые, что нельзя сказать о языке, который начал легонько заплетаться.

— Навсегда запомнил название той планеты. Планета Эльвира. По контракту нам нужно было забрать у них какие-то биоконтейнеры, причем, после этой планеты нам предстояло возвращаться на базу. И вот с их спутника мы ловим сигнал о помощи. Спутник транслирует сигнал в ближайшее пространство, куда мы на своем грузовике и вывалились. До маяка этот радиосигнал просто еще не успел добраться. Тем более что шел не от космопорта, с другого континента и даже другого полушария. Капитан связался с заказчиками, те признались, что тоже его фиксируют, но поделать ничего не могут: нет техники для таких дальних перелетов.

Выяснить, кто и почему оказался так далеко от разведанных территорий ни нам, ни местным не удалось. А тут есть один важный нюанс. Всем известно, что страховые компании неплохо платят за спасение барахла с погибших судов или станций. А у капитана нашего со здоровым авантюризмом полный был порядок. Тут, понимаете ли, или пан или пропал. Станция секретная. Вдруг там чего-то ценное. Или даже очень ценное. В последнем случае находку можно и не вносить в описи грузов. Так что надо сказать в пользу капитана — он ни минуты не колебался, приняв решение отправить группу на разведку. Правда, по зловредности характера мне в пару он дал извращенца — навигатора. Летал тот хорошо, ничего не скажешь. Но как он при этом на меня смотрел…

Среди слушателей снова раздались легкие смешки — как выяснилось, в Игоре пропадал великолепный рассказчик.

— Приземлились. А в том полушарии уже была поздняя осень. Там скалы, покрытые снегом, под скалами — озеро. Я потом узнал, что ядовитое. И лес. Лес там замечательный. Пористые податливые стволы деревьев, кроны, которые на самом деле не из листьев состоят, а из лишайников. Такое симбиотическое сообщество. Стволы пахнут терпко, словно какой-то горькой пряностью, а лишайник пахнет пылью и болотом.

— Вы и понюхать их успели? — хихикнула рыженькая.

— А то, я на чужих планетах первым делом иду нюхать деревья, — прозвучал невозмутимый ответ.

— Ну, продолжим мою исповедь. У станции под скалами был вид стандартной исследовательской базы. Купол, башенка связи, дополнительный купол резерва и гаража. Рядом находился вполне целый на вид планетарный катер. Навигатор туда залез первым делом, и я слышал, как он докладывал капитану о состоянии найденной техники. Я же пошел сразу к куполам. Вход оказался раскодированным, что позволило сразу войти. А да. Забыл сказать. Эльвира имеет статус колониального резерва, что означает — по ней можно ходить без скафандра. Напарник мой не надел даже легкого скафа, когда вылез из модуля. Я же осторожничал. Боялся, что он меня сзади потихоньку по башке стукнет и сделает свое черное дело. Я не говорил, что в навигаторе было почти два метра роста, центнер веса и рельефная мускулатура, которую он регулярно поддерживал занятиями в спортзале?

Так вот, я вошел в основной купол. Первые два помещения оказались пустыми. Пока я их осматривал, внутри появился и мой напарник. Он сразу сунулся в столовую. Какую-то минуту стаяла тишина. Потом оттуда послышалась пальба. Стреляли из боевого оружия, не из бинка…

Аудитория притихла. Потому что из голоса Игоря исчез всякий намек на балагурство. Впрочем, это продолжалось недолго.

— Я, конечно, рванул туда. Думал, моего извращенца спасать надо. Оказалось, пальбу открыл как раз навигатор. Увидел человека с симптомами лихорадки Левика, а эти симптомы такие неприятные на вид — на лицах пигментные пятна, кожа может шелушиться, отеки… вот он это все увидел, и открыл огонь. Хорошо, что тот парень быстро среагировал. Они там втроем лежали, в столовой был оборудован лазарет. Скрутили они навигатора — геройский поступок со стороны больных людей — да и оставили лежать, где скрутили. Я стал расспрашивать. Оказалось, природный переносчик возбудителя этой лихорадки — скорей всего местное животное, мохоед Левика. Станция занималась какими-то секретными исследованиями. В сущность я не вникал. Лесной зверек прикормился у биологов, стал частенько прибегать. Кто-то один раз подманил к себе, на руки взял. Вот зверушка с перепугу и куснула… дальше сыграли роль два фактора. Первый — вирус мутировал. Второй — длительный инкубационный период не дал им сразу разобраться в причинах заболевания.

Пока я общался с биологами, этот гаденыш, навигатор, удрал. Поднялся на ноги — ловко у него получилось — и деру. Догонять было бесполезно, он люки задраил и сразу стартовал. Я спросил про планетолет, оказалось, он неисправен. Биологи на станции работали как раз над средством борьбы с вирусом. И, в конце концов, нашли выход. А тамошний техник наладил связь через пульт планетолета. К тому времени выяснилось, что на моем грузовике у всех есть признаки заражения. Чтобы предупредить ваши вопросы — никакой биозащиты, никаких сканеров там не было отродясь. Экипаж изолировали на какой-то сервисной базе. Но до того они уже в двух портах успели побывать. Я же переболел этой дрянью в легкой форме. К моему появлению тамошние ученые уже почти создали надежное средство. Вот такая история.

Часть истории, несомненно, была правдой. Но если прочих эта версия удовлетворила, то Димыч заподозрил, что доктор где-то что-то недоговорил или приврал.

Позже, когда все разошлись по каютам, и капитану с доктором от щедрот местного населения досталась отдельная комнатка, Димыч продолжил расспросы. И добился своего.

— Ну, что ты пристал? — возмутился Игорь. — Так охота дерьма понюхать? Ладно, слушай. Узнаешь, как оно пахнет. Там, в столовой, было человек десять. Столы убрали, поставили койки. Получился настоящий лазарет. А этот урод открыл огонь на поражение. Нервы у него сдали. По лежачим больным. Я попытался выбить оружие, но неудачно. Эта сволочь легко избавилась от меня, оглушила, связала и закончила начатое. Он пристрелил всех кроме меня. И больных, и людей в лаборатории. Их тела я потом нашел. После. Когда он улетел, я остался со связанными руками в компании шестнадцати свеженьких мертвецов. Ситуация, да, капитан? Секретная станция, которой нет в наших реестрах, куча мертвецов, зараза, которая вполне может оказаться смертельной…

— И что потом?

— Потом… потом я долго крутился ужом, пытаясь или встать или распутать руки. Потом как-то избавился от полотенца. Он меня связал полотенцем… Потом я хотел перетащить покойников в холодильник. Но холодильник оказался маленький, туда можно было впихнуть от силы пять тел. А не шестнадцать, имевшихся в наличии. Понимаешь? По уму, надо было, конечно, сжечь. Но… поздняя осень. Доступное топливо — древесные стволы, они почти не горят. Нашел расщелину там, в скалах. День переносил тела и еще два дня заваливал их камнями. А нет, вру. До этого я попытался оживить планетолет. Но он был неисправен, об этом сообщал бортовой компьютер, а что именно там не работало, я не смог понять, я не механик. Веришь, жить хотелось. А не получалось. Я стал думать. Симптомов болезни у меня пока не было. Я стал просматривать записи биологов. Понимал через пень-колоду, но пытался разбираться. Сколько дней? Зима началась. Такая, настоящая, со снегопадами. Нашел, наконец. Там хранились истории болезни всех пациентов. Я выяснил, как маркировались ампулы, которые кололи больным в последние дни. Результат обнадеживал. Еще через какое-то время у меня начался жар, и на всякий случай я проколол себе полный курс. А потом станцию уничтожили. Сбросили бомбу-хлопушку. Меня в тот момент там не было. Я иногда гулял по лесу. Когда не сидел в катере, в безнадежных попытках запустить хотя бы связь. Управление было закодировано на какого-то одного человека. Кода я не знал. Вернулся на вспышки — там руины. Ни еды, ни жилья. Катер тоже пострадал, к тому же его опрокинуло взрывом. Все. Я тогда с катушек слетел. В катер залез, думал там устроиться. Ты когда-нибудь бывал в катере, лежащем на одном борту? Приборы не работают, даже кухонный синтезатор. Холодина, зима в пробоину заглядывает. И вечер. Самая страшная ночь в моей жизни — это первая ночь в перевернутом катере. А на следующее утро я вручную изолировал себе один отсек. Думал, теплей будет. Фиг. Все быстро вымерзло. Потом я научился в тамошнем лесу находить топливо для костра. День собирал в лесу высохшие стволы. Ночью разводил огонь, да там и спал, сделав себе лежак. И, кажется, сразу решил исследовать остатки станции. ты знаешь, кое-что нашел. Лаборатория находилась в центре купола, самое защищенное место. На нее просто упала крыша. Основной удар принял на себя вспомогательный купол. Пока был в силах, я собрал все записи, до которых мог дотянуться. Все, что сохранилось в целости или хотя бы фрагментарно. И я таки нашел действующий пищевой синтезатор. Энергии в нем было чуть. Но эта «чуть» мне жизнь спасла. Я несколько раз разбирал-собирал этот чертов агрегат, научился обходить все защиты. В конце концов, мы с ним наделали сухарей, каких-то вафель, шоколада. Почему-то в конце вместо заказанного шоколада он выдал мне несколько персиковых леденцов. После чего умер. А я на тех сухарях продержался больше месяца. Пока кто-то в Солнечной не чухнулся проверить, не осталось ли от погибшего персонала станции каких-нибудь записей…