Черные комиссары - Богдан Сушинский

– Поскольку румыны будут нацелены на захват нашей территории, то есть на всеобщее наступление при поддержке дислоцированных в Румынии германских частей, создать сплошную линию обороны на своей территории они не успеют.

– Да и рельеф местности не позволит им этого.

– Вот именно. Взгляни-ка сюда: на протяжении более ста километров дунайские воды текут, считай, параллельно морской береговой линии, а затем круто поворачивают к морю. Так вот, военная стратегия такова, что вся эта огромная, почти замкнутая плавнево-озерная территория представляет собой идеальный полигон для деятельности наших диверсионных групп.

– В самом деле, полигон, можно считать, идеальный, – признал Гродов.

– По ходу событий план операции может меняться. Но пока что прикидка такая. Твой отряд пойдет во втором эшелоне, вместе с частями, которые высадятся на созданные десантными группами морской пехоты и пограничников плацдармы. А потом вы разобьетесь на три штурмовые группы, которые будут проникать в тыл врага и действовать на свой страх и риск, истребляя все, что способно противостоять общевойсковому контрнаступлению. В первую очередь – штабы и доты. Уточнения какие-то будут?

– Сомнения возникли относительно второго эшелона, товарищ полковник.

– Конкретнее, – насторожился Бекетов.

– Получив в свое распоряжение диверсионный отряд морской пехоты, общевойсковое и пограничное командование тут же превратит его в ударный штурмовой отряд. И прикажет ему захватить плацдарм, находясь в первом десантном эшелоне.

Полковник задумчиво потянулся к сейфу, извлек из него полуопустошенную бутылку коньяку и разлил по небольшим розоватым рюмочкам. Пили они, развернувшись так, чтобы видно было устье великой европейской реки; и проделывали это с такой торжественностью, словно высаживаться на один из ее берегов предстояло уже завтра. Причем обоим.

– Признаю, что ход мыслей у тебя правильный, – проговорил Бекетов, предложив капитану закусить ломтиком шоколада. – Я, конечно, добьюсь, чтобы отряд твой находился в оперативном подчинении командования Дунайской военной флотилии…

– Которая, пребывая в столь узком речном рукаве, сама окажется в оперативном подчинении местного общевойскового командования. Вполне возможно, созданного в виде измаильского, или дунайского, оборонительного района.

– Скажи прямо: превращение отряда из диверсионного в десантно-штурмовой как-то повлияет на твой воинственный пыл?

– Только в том смысле, что с первого дня формирования буду готовить бойцов к форсированию реки да отрабатывать приемы десантирования на вражеский берег и создание плацдарма. Не исключено, что попрошу подключить к этому каких-то инструкторов из разведшколы, штаба нашей базы или даже из штаба флота.

– Твое стремление оперативно подчинить себе оба эти штаба, а также всю ручную военную флотилию мне понятно и близко, – не без иронии признал Бекетов. – Однако за размах мысли и планов – ценю.

– Если мы действительно намерены получить опытный десантно-диверсионный отряд, а не еще одно окопное стрелковое подразделение, на две атаки рассчитанное.

Немного засомневавшись, полковник вновь наполнил рюмочки и теперь уже решительно упрятал бутылку в сейф. После второй рюмки речь его стала еще более академически-штабной, только поэтому он изрек:

– Понятно, что более конкретные задачи и ситуации будут возникать уже в ходе боевых действий. Опровергаешь?

– Никак нет.

– Правильно делаешь. Потому как сейчас, пребывая за двести пятьдесят километров от границы, которую пока еще никто нарушить крупными силами не решился, предвидеть все исходные позиции мы не можем. Опровергаешь?

– Эта мысль не поддается опровержению, – еще более решительно укрепил Гродов полковника в его вере в свой собственный стратегический гений.

– Тогда общую военную стратегию я уже изложил, – попытался завершить свой инструктаж полковник. И вновь направился к карте, увлекая за собой капитана.

27

Еще какое-то время полковник и комбат задумчиво осматривали рассеченное голубыми венами рукавов, проливов и приток устье Дуная, мысленно блуждая его плавнями и болотными островами.

Они прекрасно понимали, что в реальной жизни существование десантно-диверсионного батальона на этом «почти идеальном диверсионном полигоне» сразу же превратится в ад солдатского бытия. Причем бытия не просто в глубине вражеской территории, под огнем сотен бродячих вражеских стрелков; но и в глубине огромных плавней, посреди кишащих гадьем и пиявками болот и трясин, под тучами комаров и мошкары.

Однако понимали и то, что сейчас они пытаются осмысливать эти условия, исходя из сугубо гражданских мерок, а для них, людей войны, да к тому же – буквально накануне войны, это уже непрофессионально.

– Ты прав, капитан, – неожиданно молвил полковник, хотя Гродов упорно молчал; просто это было продолжением мысленных терзаний контрразведчика. – Прежде всего, людей следует проверить плавнями; подготовить к особенностям выживания и ведения в них боевых действий – как маскироваться, как передвигаться по болотам, как использовать рыбацкие лодки и вязать плоты из подручных средств.

– И для этого нужны люди, хорошо знающие особенность жизни в устье реки, в плавнях. – К завтрашнему дню у нас будет пятеро краснофлотцев, которые прошли десантно-диверсионную подготовку в школе береговой обороны Черноморского флота. Кстати, в той самой, через которую мне хотелось пропустить и тебя.

– Не время сейчас отсиживаться по школам.

– Наоборот, самое время. Но видно, обстоятельства складываются таким образом, что начинать будем с сугубо военной практики, а лакировать ее теоретическими излишествами станем после войны.

– Формировать отряд будем еще здесь или сразу же на Дунае?

– Чтобы прямо на границе, сейчас? Ты что, капитан?! Свои же под трибунал сплавят за то, что провоцируем сопредельную сторону.

– Не говоря уже о том, что там нас мгновенно возьмут под прицел румынская и германская разведки.

– Поверь, в Придунавье они разворачивают свои хорошо отлаженные агентурно-диверсионные ячейки с такой быстротой и наглостью, что полностью подавлять их имеющимися в этом крае чекистскими силами мы пока что не в состоянии. Здесь проживает множество румынизированных, скажем так, молдаван, которые лишь недавно оказались в сфере коммунистической идеологии. Их язык подавляющему большинству наших чекистов не понятен; социалистический строй они явно недолюбливают, к тому же в их среде румыны оставили хорошо законспирированных агентов влияния.

– Убедительно, товарищ полковник. Значит, базироваться будем где-то здесь, под Одессой, что значительно облегчит нам задачу.

– Вот только пока что не знаю, где именно. Причем вопрос этот непростой. Свободных казарм, как ты понимаешь, у нас не наблюдается.

– Почему же, у меня в батарее найдется одна такая, вполне пригодная для проживания.

– У тебя? – поползли вверх брови полковника – Откуда у тебя… казарма, в которой смогла бы разместиться рота на сто пятьдесят штыков?!

Сопровождаемый удивленным взглядом, Гродов подошел к карте и указал пальцем на точку между селами Чабанка и Григорьевка, рядом с устьем Аджалыкского лимана.

– Орудия главного калибра батареи расположены вот здесь, однако личный состав ее, а также состав приданных подразделений, пока что базируется в наземной казарме, в километре от нее, по направлению к Григорьевке. В то же время в подземелье имеются отведенные под казарму казематы, в которую батарейцы обязаны перейти, как только начнутся боевые действия.

– Вот этого я не учел, – молвил Бекетов, возвращаясь на свое место за столом. – Просто не знал, что строители этого укрепрайона позаботились о подземной казарме.

– Эти казематы вполне приспособлены к приему людей из формирующегося отряда, – тоже вернулся на свое место Гродов, – но, чтобы соблюсти секретность батареи…

– А секретность объекта – прежде всего, – тут же встрепенулся начальник контрразведки базы.

– …Я переведу туда на время своих батарейцев, поскольку так или иначе им нужно свыкаться с подземным бытием. Ну, а наземную казарму отведу для формирования отряда морской пехоты.

– Эта, наземная, расположена на берегу моря или хотя бы лимана?

– Увы, посреди диких скифских степей. Однако и берег моря, и плавни Аджалыкского лимана, наверное, мало чем отличающиеся от дунайских, находятся рядом. Так что тренировочная база у нас тоже вырисовывается. Кстати, отряд так и можно называть десантным отрядом «Дельта». Поскольку действовать ему придется в основном в дельте Дуная.

– Диверсионный десантный отряд морской пехоты «Дельта»? А что, в виде кодового названия… Словом, принимается. Кстати, саму операцию по захвату плацдарма на правом берегу реки, которая, предвижу, будет очень трудной, я уже предложил назвать «Троянов вал». Напомню, что именно в этих местах, по левому берегу Дуная, пролегал Троянов вал, сооруженный римлянами в виде восточной, задунайской границы своей империи. Остатки этого сооружения все еще видны и в придунайских степях, и на этой карте, – повел он подбородком в сторону занавешенной стены.