Приказано жениться - Оливия Гейтс

Глори пристально смотрела на женщину, которая, как она считала, любила ее больше собственной жизни. На женщину, чье предательство сломало ее судьбу.

Мать молча плакала, с мольбой глядя на Глори.

Чего же она ждет от дочери? Понимания? Прощения? Разве может Глори понять и простить, если ее душа выжжена? Матери удалось разрушить все. Глори не испытывала ничего, кроме шока и разочарования. Удивительно, как еще у нее не разорвалось сердце. Она едва держалась на ногах.

– Ты должна узнать все до конца, дорогая, – выдавила Гленда Монаган.

Так это еще не конец? Глори не желала больше ничего слышать. Она должна выбраться отсюда и скрыться или вообще исчезнуть.

Вырвавшись из объятий умоляющей о пощаде матери, она снова побежала.

Выскочив на улицу, она понеслась вперед.

Но невозможно убежать от собственных мыслей.

Все оказалось гораздо хуже, чем в ее наиболее пессимистичных прогнозах. Но одна мысль была тяжелее остальных.

Винченцо, подозревая ее в измене, был отнюдь не жесток с ней. Он имел полное право сообщить обо всем полиции. Но не сделал этого. Почему?

Ответ прост: он действительно ее любил.

Винченцо так сильно ее любил, что даже неоспоримые доказательства ее предательства не заставили его принять ответные меры. Он лишь пытался защититься, разорвав с ней отношения. Но Глори не оставила его в покое, поэтому он оттолкнул ее от себя самым, как ему казалось, безболезненным способом. Он наврал, что быстро найдет ей замену, поскольку не сомневался, что Глори ничего к нему не испытывает, а просто им манипулирует.

А она-то всегда думала, что, получив ответы на свои вопросы, забудет о страданиях, преследовавших ее целых шесть лет. По правде говоря, Глори недоумевала, как ей удалось пережить прошедшие годы.

Отчаяние и напряжение доконали ее, когда она окончательно осознала масштаб того, что произошло.

– Глори!

Винченцо. Он нашел ее. Его отчаянный призыв вкупе с горем и страхом разрывал ей душу. У нее словно открылось второе дыхание, и она побежала еще быстрее.

Нельзя останавливаться. Нельзя позволить ему остановить ее.

Не сейчас, когда Глори наконец поняла, что он всегда ее любил. Не теперь, когда она уверена, что они никогда не будут вместе.

Винченцо подъехал к дому семьи Монаган в тот момент, когда из него выбежала Глори. Было очевидно, что разговор с матерью ее доконал.

Человек, находящийся в здравом рассудке, просто догнал бы Глори. Но отчаявшийся Винченцо позвал ее по имени, и ему осталось лишь наблюдать, как она побежала быстрее и стала на ходу ловить такси.

Он все-таки ее догнал и остановил, когда она открывала дверцу машины.

Он обнял Глори так, словно она была самым дорогим, что осталось в его жизни:

– Глори, пожалуйста, давай поговорим. Она слабо оттолкнула его:

– Разговаривать не о чем, Винченцо. Просто забудь о моем существовании. И кстати, если ситуация позволяет, сообщи обо мне и о моих родных полиции.

Прежде чем Винченцо успел произнести хотя бы слово, Глори высвободилась из его объятий и уселась в такси.

Сначала ему хотелось вытащить ее из машины, отнести на руках домой и сказать, что он больше никогда ее не отпустит.

Однако Винченцо этого не сделал, понимая, что бессмысленно удерживать Глори, не выполнив еще одной миссии. Следовало снова поговорить с ее матерью. Он должен был раз и навсегда избавить Глори от подозрений и обвинений.

Такси уехало. Нервы Винченцо были на пределе, когда он повернулся и пошел к дому Монаганов.

Ему открыла дверь женщина, которая выглядела такой же опустошенной, как Глори. Винченцо хотелось стереть ее с лица земли за все то горе, которое она причина ему и Глори, но он не мог. Женщина выглядела такой хрупкой и безмерно уставшей. Она была похожа на Глори, поэтому Винченцо не смог ее возненавидеть. Он даже почувствовал, что Гленда Монаган ему нравится. Странное ощущение. Она слегка сжала его руку:

– Глори не хотела меня слушать, но, пожалуйста, Винченцо, выслушайте меня.

Посмотрев в голубые глаза Гленды, которые унаследовала Глори, он сразу все понял.

Глори ни о чем не догадывалась. В шпионаже виновата ее мать.

От осознания этого Винченцо пошатнулся, словно от удара. Почему он не задумывался о такой возможности?

– Это вы. И шесть лет назад, и сейчас. По лицу Гленды текли слезы.

– Я… я сделала это, чтобы спасти Дермота и Даниэля!

От ее рыданий у него чуть не разорвалось сердце. Итак, Гленда Монаган оказалась тем человеком, которого вынуждали за ним шпионить.

Она рыдала так сильно, что Винченцо испугался, как бы с ней не случился припадок.

Он обнял ее и подвел к ближайшему дивану. Он присел рядом, успокаивающе поглаживая дрожащие руки женщины:

– Миссис Монаган, пожалуйста, успокойтесь. На этот раз я не сержусь и обещаю, что не причиню вреда ни вам, ни членам вашей семьи. Просто объясните, почему вы так поступили. Позвольте мне помочь вам.

– Никто не может мне помочь! – завопила она. Винченцо заставил себя улыбнуться:

– Вы, очевидно, не понимаете, какой властью обладает ваш зять. Ради Глори и ее семьи я готов перевернуть мир с ног на голову.

– Вы ученый и принц. Вы не представляете, как следует обращаться с этими… монстрами.

– Кого вы имеете в виду?

– Мафию!

Винченцо полагал, что уже ничто и никогда не сможет его удивить.

– Расскажите мне все с самого начала, – попросил он.

Она кивнула, и слезы брызнули у нее из глаз. Он обнял Гленду, стараясь хоть немного успокоить ее. Запинаясь, она заговорила:

– Пятнадцать лет назад у меня диагностировали лимфому. Дермот запаниковал, потому что наша страховка позволяла оплатить только небольшую часть стоимости лечения, а мы и так уже были в долгах. В то время мы с Дермотом работали в огромной транснациональной корпорации; он – в бухгалтерии, я – в отделе информационных технологий. О наших финансовых проблемах вскоре узнали все, и однажды сослуживец Дермота предложил нам быстро заработать большие деньги.

Помолчав, Гленда протяжно и прерывисто вздохнула.

– Дермот рассказал мне об этом предложении, и мы решили отказаться. Но вскоре мне пришлось бросить работу. Денег не хватало, а счета накапливались. Мы влезли в дополнительные долги. Дермот начал играть на деньги, потом подделывать бухгалтерские отчеты и вскоре так серьезно погряз в аферах, что, когда вербовщик снова к нему обратился, он ответил согласием.

Какое-то время я была настолько измучена болезнью, что радовалась только одному: у нас больше нет долгов. Я поверила рассказам Дермота о том, что он вступил в партнерство с процветающей организацией, которая занимается импортом и экспортом. Потом ситуация резко ухудшилась, так как мафиозные боссы требовали от него выполнения ужасных заданий. Но хуже всего было то, что он втянул в эти грязные дела Даниэля, а мальчику было всего девятнадцать лет.