Журнал «Вокруг Света» №08 за 1972 год - Вокруг Света

— А что входит в список?

— Оружие, конечно, и все, из чего можно изготовить мощное оружие. Они знают, что мы делаем порох, поэтому нам не дадут крупного литья или бесшовных труб, пригодных для изготовления стволов большого калибра. Еще они стремятся ограничить нас в знаниях, поэтому к нам доходят одни только технические инструкции без каких-либо теоретических основ. Наконец, это вы уже знаете, запретна медицина. Меня это особенно бесит, я ненавижу их все сильнее с каждым смертным случаем, который можно было бы предотвратить.

— Я знаю их соображения, — сказал Язон.

— Соображения?.. Я не вижу в этом никакого смысла.

— Борьба за существование, только и всего. Вам, очевидно, невдомек, что население города сокращается. Через несколько десятков лет там вообще никого не останется. А у вас численность населения, надо думать, стабильная, наверно, даже есть небольшой прирост, а то бы вам без механических средств защиты не уцелеть. Отсюда эта ненависть и зависть горожан. Если дать вам лекарства, вы сумеете выиграть битву, которую они уже проиграли. Думаю, они терпят вас как неизбежное зло, ради продовольствия, которым вы их снабжаете.

Иначе они поспешили бы отправить вас на тот свет.

— Похоже на правду, — пробурчал Рес и стукнул кулаком по кровати. — Именно такая извращенная логика и должна быть у этих жестянщиков. Они кормятся за наш счет, дают нам минимум взамен и отрезают нас от знаний. Но самое главное — они отрезают нас от звезд и от остального человечества.

Лицо его выражало такую ненависть, что Язон невольно попятился.

— Ну, а как вы, Язон? Тоже считаете нас дикарями? Но мы кое-что знаем о звездах. Вон в том сундуке, в железном, хранится около трех десятков книг — все, что у нас есть. По большей части художественная литература, но есть исторические труды и научно-популярные книжки. Из них мы черпаем наши представления о прошлом колонии на Пирре и об остальной вселенной. Мы видим, как в городе садятся корабли, и знаем, что есть другие миры, о которых мы можем только грезить. Что же удивительного в том, что мы ненавидим этих зверей, которые называют себя людьми? Они правильно делают, что не дают нам оружия, иначе мы перебили бы их всех до одного.

Суровый приговор, но справедливый. Язон не стал говорить сердитому хозяину дома, что городские пирряне считают свою линию единственно возможной и правильной.

— А с чего вообще начался этот разлад между вашими двумя группами? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Рес. — Я об этом много думал, но у нас нет никаких документов той поры. Известно, что все мы происходим от колонистов, которые в какой-то момент разделились на две группы. Возможно, была война...

— Я допускаю, что не так уж важно, кто начал, — уступил Язон, хотя в душе этого не считал. — Но согласитесь, что горожане непрерывно воюют со всеми здешними организмами. А ваш народ, как я уже мог убедиться, сумел одомашнить, во всяком случае, два вида. Вам не известно, как именно удалось этого добиться?

— Спросите об этом Наксу, — ответил Рес, — он у нас лучший говорун.

— Говорун? У меня о нем прямо противоположное мнение. Он отнюдь не речист, а когда заговорит, то... простите, его не всегда поймешь.

— Он говорун не в том смысле, — объяснил Рес. — Говоруны занимаются животными. Обучают собак и доримов, а лучшие, вроде Наксы, стараются приручить и других животных. Одеты просто, но это по необходимости. Они говорят, что животные не любят никакой химии, металлов, крашеной кожи. Вот и носят чаще всего шкуры.

— Доримы? Это так называются верховые животные, на которых мы приехали сюда?

Рес кивнул.

— На них не только верхом ездят — они на многое годятся. Крупные самцы тянут плуги и другие механизмы, а молодые животные — это мясо. Хотите узнать побольше, расспросите Наксу, он сейчас на конюшне.

— Пожалуй, так и сделаю. — Язон встал. — Только я как-то неловко себя чувствую без пистолета...

— Возьмите его, милости прошу, он лежит в ящике около двери. Да только не стреляйте без разбора.

Накса стоял в глубине сарая и стачивал копыто дориму. Удивительная картина, полный контраст... С одной стороны, человек, одетый в шкуры, и диковинный зверь, с другой стороны — напильник из сплава бериллий-медь и электролюминесцентное освещение. При виде Язона дорим раздул ноздри и шарахнулся в сторону. Накса погладил животное по шее и ласково заговорил с ним; наконец дорим успокоился, только иногда по его шкуре пробегала дрожь.

Что-то шелохнулось в сознании Язона. Словно напряглась мышца, которой он давно не пользовался. Какое-то неуловимо знакомое чувство...

— Доброе утро, — поздоровался он.

Накса буркнул в ответ и продолжал работать напильником. Язон глядел на него и силился разобраться в своей собственной душе, осмыслить загадочное чувство, которое дразнило его и упорно не хотело поддаваться определению.

— Вам не трудно позвать собаку, Накса? Мне хочется посмотреть на нее поближе.

Не поднимая головы, Накса тихонько свистнул. Язон готов был поклясться, что этот свист не мог проникнуть через стену сарая. Тем не менее не прошло и минуты, как в конюшню тихо вошла пиррянская собака. Говорун поскреб ей загривок, бормоча что-то. а она пристально смотрела ему в глаза. Когда же Накса снова взялся за напильник, собака сразу заметалась по сараю, тревожно принюхиваясь, потом устремилась к двери. И тут Язон окликнул ее.

Точнее, он собирался ее окликнуть. В последнюю минуту Язон передумал и, подчиняясь внезапному побуждению, позвал собаку мысленно. Произнося про себя слова: «Иди сюда», — он сосредоточил всю свою энергию на том, чтобы передать команду собаке примерно так же, как делал это с игральными костями.

Собака остановилась и повернулась в его сторону.

Постояла, глядя на Наксу, потом подошла к Язону,

Вблизи это была кошмарная тварь. Голые защитные пластины, маленькие глазки с красным ободком и поблескивающие слюной клыки отнюдь не внушали доверия. И однако Язону не было страшно. Между человеком и зверем установился обоюдный контакт. Язон машинально протянул руку и почесал зверю спину.

— А я и не знал, что ты говорун, — сказал Накса; впервые в его голосе прозвучала дружеская нотка.

— И я не знал... до этой минуты, — ответил Язон.

Он заглянул в глаза зверю, еще раз почесал уродливую спину и подумал, что загадка вроде бы проясняется.

У говорунов хорошо развиты телепатические способности. Надо проникнуть в душу, понять ее, чтобы исключить ненависть и страх, потом можно наладить прямое общение. Видимо, говоруны первыми преодолели барьер ненависти на Пирре и научились ладить с пиррянскими тварями. Другие последовали их примеру — может быть, так и сложилась мало-помалу община корчевщиков.

Настроившись на нужный лад, Язон отчетливо воспринимал окружающие его мысленные флюиды. Телепатическое поле питалось биотоками не только дорима, с которым был занят Накса; не выходя из конюшни, Язон внутренним зрением видел других доримов, ходивших на лугу за сараем.

— Это все совсем ново для меня, — сказал он. — А вы никогда не задумывались, Накса, над этой своей способностью? Сами-то вы знаете, почему вас животные слушаются, а другим людям никак не удается ими управлять?

Накса явно не привык размышлять о таких предметах. Он расчесал пятерней свои густые волосы и насупился.

— Не знаю, я об этом не думал. Просто так получается. Ты только знай животных как следует и всегда угадаешь, как они себя поведут. И все тут.

Было очевидно, что Накса никогда не ломал себе голову над истоками своего умения управлять животными. И не только он. Похоже, эти люди воспринимают дар говорунов как нечто само собой разумеющееся.

В мозаике, которую он мысленно складывал, прибавилось еще несколько кусочков. В беседе с Керком Язон говорил, что все пиррянские организмы явно объединились в борьбе против человека, но он не знал почему. Он и сейчас не знает почему, зато, кажется, догадывается как...

— Сколько отсюда до города? — спросил Язон. — Долго ехать, если отправиться туда на дориме?

— Полдня туда, полдня обратно. А что? Хочешь уехать?

— Нет, в город я не хочу, пока не хочу. Но мне хотелось бы подобраться к нему поближе.

— Поглядим, что Рес скажет.

Рес сразу дал свое согласие, незадавая никаких вопросов. Они оседлали доримов и немедля отправились в путь, чтобы обернуться до темноты.

Не прошло и часа, как Язон почувствовал приближение города. С каждой минутой это ощущение становилось все сильнее. И Накса как-то беспокойно ежился в седле. Доримы проявляли растущую тревогу, их приходилось все время поглаживать и успокаивать.

— Хватит, — сказал наконец. Язон, и Накса с облегчением остановился.

Одну вещь Язон понял со всей очевидностью: пиррянские животные восприимчивы к телепатическому излучению; вероятно, это относится также и к растениям, и к низшим организмам. Не исключено, что и они общаются телепатически между собой. Причем здесь, в этом районе, напряженность телепатического поля превосходила все, с чем он когда-либо встречался. Хотя сам Язон лучше всего владел психокинезом, иначе говоря, усилием мысли приводил в движение неодушевленные предметы, он был восприимчив и к другим феноменам этого ряда. Сколько раз во время спортивных состязаний он улавливал мощный аккорд порыва, который одновременно овладевал душами массы зрителей. Вот и сейчас он испытывал что-то в этом роде.