Ржавый Рыцарь и Пистолетов - Ирина Мельникова

Он шепотом выругался и затворил дверь. Этот дом, который он знал от первого до последнего кирпичика, до последней дощечки, дом, который он строил четыре года, в одночасье стал ему чужим и ненужным, когда он понял, что любимая женщина никогда не переступит его порог…

И Ольга, и Лидка, и Галина женщинами были красивыми, хваткими, охочими до секса и денег. Они жили легко и беззаботно, и ни одна из них не желала обременять себя детьми. С Алексеем они расстались быстро и безболезненно, потому что каждая имела за спиной запасной аэродром в виде давнего или вновь приобретенного любовника. Претензий к бывшему мужу они не имели, потому что все три были дамами состоятельными, имевшими определенные связи, как во властных, так и в криминальных структурах. Причем Алексей не замечал большой разницы в повадках и в образе жизни как тех, так и других приятелей своих милых супруг, предпочитая держаться от этой братии на безопасном расстоянии.

— Алеша, ты где? — позвала снизу мать, и он почти бегом вернулся назад.

Она молча посмотрела на него, и ему показалось, что матушка знает абсолютно все о его тайных желаниях и сомнениях. Но промолчал, потому что она тоже промолчала.

Он присел рядом с ней на стул, а Марфа перекрестилась на образа, что-то едва слышно прошептала и сняла с шеи длинный гайтан с крестом, рядом с которым висел крохотный ключик, размером в ноготь, не больше. Раньше Алексей никогда его не видел, а может, просто не замечал, ведь и крест мать стала носить в открытую совсем недавно, лет десять всего, не больше.

Марфа открыла шкатулку и достала из нее платок. Алексей даже заглянул в шкатулку, чтобы удостовериться: более ничего в ней не было, только кружевной дамский платочек, посеревший от времени. Неужто такая великая ценность этот кусочек батиста, чтобы хранить его с подобными предосторожностями? Он хотел спросить об этом матушку, но не посмел. Странный свет горел в ее глазах. Она торжественно, словно вручающий ордена генерал, протянула ему платок.

— Возьми! Отдашь писательше, конечно, если догонишь ее.

Тут Алексей перестал скрывать свое удивление. Взяв в руки эту, верно, старобуржуйскую тряпицу, он развернул ее и впрямь обнаружил вышитые шелком три короны, а под ними голубку с цветком в клюве.

— Занятная вещица, — усмехнулся он, — но, как я полагаю, это наша семейная реликвия. При чем тут Дарья Княгичева?

— При том, — строго сказала мать, — я тебе не рассказывала. Сам понимаешь, узнай кто в прошлые времена, ни мне своих орденов не видать, ни тебе форму десантника. — Она снова перекрестилась. — Сказать тебе — не поверишь… — Марфа помолчала доли секунды и, видимо, решилась: — По правде, этот секрет мне тятя только перед смертью доложил. И с меня слово взял, что до конца жизни детям о том не скажу, но нынче другая жизнь воцарилась. Теперь за Можай не сошлют.

— Мама, — взмолился сын, — пожалуйста, не темни. Неужели ты внебрачная дочь английской королевы? Признавайся, а то я скоро рехнусь от твоих тайн мадридского двора.

— Нет, — мать не приняла его шутки. — Твой прадед, а мой дед, значит, был палачом. И его отец тоже был палачом. И тянулось это, кажись, от Ивана Грозного…

— Господи, — охнул Алексей, — не хватало мне в предках Малюты Скуратова!

— Не перебивай, — рассердилась мать. — Мне тятя сказывал, что в нашем роду те даже были, кто декабристов казнил, а дед мой табуреточку у Софьи Перовской из-под ног выбил. Но этот платочек другой девушки. Она вскоре за Софьей на эшафот пошла. Хотели они за смерть своих товарищей отомстить, однако кто-то выдал их, кажется. Говорят, шибко красивая она была, дед петлю-то на шейку ей накинул и сомлел. А после, когда в себя пришел, платок энтот вроде как в руке обнаружил. Видно, перед смертью успела ему в руку сунуть… Вскоре дед от палаческих дел отошел, а после революции в Сибирь перебрался и даже фамилию сменил, чтоб о его прошлом большевики не прознали…

— Да-а! — протянул озадаченно Алексей. — С такой биографией да в десантники! Мать, ты у меня все ГРУ и ФСБ, вместе взятые, за пояс заткнула. Так провести компетентные органы! — Он покачал головой. — И что я скажу этой Дарье? Что я правнук палача, который повесил красивую девушку, но всю жизнь хранил платочек в память о ней? Ты представляешь, какими глазами она на меня посмотрит? Это ж явная паранойя!

— Не знаю, как и что там у вас называется, — Марфа поджала губы и одарила сына сердитым взглядом, — одно скажу, просто так я б его из шкатулки не достала. Чует мое сердце, для добрых дел он сгодится, правда, что это за дела, сказать не могу, не все мне дано знать. Но беды тебе не будет, сынок. Да и невелик тот труд — платочек передать.

Алексей молча спрятал платок в бумажник и поднялся из-за стола.

— Ладно, поехал я.

Марфа засуетилась следом, пытаясь всучить ему в руки пакет с пирогами. Пакет он взял и поцеловал мать в седую макушку.

— Пока, мама! Позвоню, если что!

Она торопливо перекрестила его спину, приложив ладонь к уху, послушала шаги в сенях, на веранде и, когда заурчал мотор машины, бросилась к окну. Машина скрылась за углом, а Марфа отошла от окна и потерянно огляделась. Все было как всегда, словно не сидела здесь вчера за столом странная гостья, а сегодня утром — сын. Из кухни была видна часть вешалки в прихожей. На ней скучал в одиночестве забытый хозяином шарф. Марфа всплеснула руками: «Опять оставил, разбойник!» И вдруг, закрыв лицо ладонями, опустилась на кухонный табурет и неожиданно для себя заплакала.

Глава 10

Даша, конечно, ожидала, что многие захотят проводить Дмитрия Олеговича в последний путь. Но то, что она увидела в Сафьяновской, превзошло все ожидания и вместе с тем лишило ее надежды добраться к дому Арефьева до начала церемонии прощания. Во-первых, уже на въезде в село стоял заслон из нескольких милицейских машин. Во-вторых, пропускали только автомобили с государственными номерами, а таких водителей, как она. направляли в объезд. Даша долго добиралась окольными путями к центру села, но так и не добралась. Вскоре дорогу вновь преградили гаишники с полосатыми жезлами, и остаток пути до дома Арефьева она проделала уже пешком.

За всю свою трехвековую историю Сафьяновская еще не видывала подобного скопления машин и такого множества народа. Все ближайшие улицы перед домом Арефьева заполнили толпы людей. С великим русским писателем пришли проститься односельчане и жители ближайших деревень, из Краснокаменска и столицы пожаловали разномастные чиновники, депутаты, писатели. актеры и масса прочих знаменитостей. Но более всего Дашу удивило обилие молодежи. Скорее всего, это были старшеклассники местной и окрестных школ. Они держались кучками возле среднего возраста женщин, видимо, учительниц.