Измена. (не)любимая для дракона - Линкси Браун

рубашки серебристо-белые узоры. Тарэль это замечает, но поздно.

Сердце замирает. Затем устремляется вниз и вновь подпрыгивает вверх, будто стучит уже откуда-то из горла.

- Этого не может быть, - в изумлении вновь смотрю на его запястье.

В неверии, я быстрым движением одергиваю свой рукав платья и смотрю на свою метку. Осознание немного запоздало доходит до меня. Я медленно поднимаю взгляд, в котором, наверняка, застыло множество вопросов.

- Позор мне, так глупо проколотся, - мягко усмехается Тарэль и плавным неторопливым движением закатывает свой рукав рубашки, обнажая запястье с меткой. Ровно такой же, как и у меня, серебристо-белой.

- Ну, здравствуй, Истинная, которой так со мной повезло.

Глава 16

Я все ещё в неверии перевожу взгляд со своей метки на его и обратно.

В висках пульсирует от волнения, захлестнувшего меня.

Вот только разница в метках всё же есть: его - горит полностью, а на моей крохотная частица так и не зажглась.

Прикладываю ладонь к губам и просто с минуту так стою, пытаясь осознать.

Я - Истинная лорда Лэнгранда.

Как такое возможно? Почему сейчас? Почему я? Почему он? Почему...почему...

- Почему? - вопрос срывается с губ. И в него я вкладываю множество других.

- Амора, конкретизируй, я пока твои мысли не могу читать, - впивается в меня внимательным взглядом дракон.

- Почему сейчас? Почему я? Почему ты? О, Пресветлая, что ты с нами делаешь, - выдыхаю я, оседая на стул.

- Боюсь, Пресветлая тебе сейчас на ответит. Но отвечу я вместо нее. Клятва, что на тебе и Рэйде, мешала появлению метки. Он предполагал, что я могу заявить на тебя права, но сковал тебя Клятвой быстрее, чем я вернулся в столицу.

- Значит... Я должна была стать твоей Истинной ещё давно?

- Ещё полтора года назад, как мы впервые встретились.

- Почему ты всё это время скрывал? Почему не сказал?

- Что это изменило бы? Я не хотел пугать тебя. В подобной ситуации ты восприняла бы это как из одного рабства в другое.

- Почему ты скрывал?

- Как это выглядело, сама подумай. Без метки, основываясь лишь на моих словах, без ощущения единства и тяги. К тому же, с Клятвой, подкреплённое твоей любовью к Рэйду.

Я прикусываю губу. Тарэль прав.

- Чем особенна эта метка, что ее необходимо так скрывать? - пытливо смотрю в глаза мужчине.

- Это связано с моей семьёй напрямую, - Тарэль вмиг становится серьезным, мрачным. - Я обязательно тебе поведаю увлекательные свойства этой метки, но позднее. В руках злодеев ты, наделённая этими узорами, станешь слишком сильным рычагом давления на меня и мою семью. Это не просто метка, это оружие. Против меня, против моей семьи, против тебя самой, против Ведомства. Просто продолжай ее скрывать. Ее никто не должен видеть, в особенности Рэйд. Хорошо?

- Разве я тогда не должна знать правду?

- Правда - тоже хорошее оружие. Иныормирован - вооружен. И это относится на только к тебе. Есть менталисты, которые прочитают в твоей светлой головушке ценную информацию. У меня и моей семьи есть враги. Понимаю, это странно слышать, ведь я само милейшество, почти белый и почти пушистый, - улыбается дракон, вновь обращая всё на шутливый лад.

Но я всё равно задаю резонный вопрос, который не могу оставить без внимания:

- А семья? Кто твоя семья?

- Моя семья, - задумчиво повторяет мужчина, - немного известная. Самую малость. Поэтому держим это в тайне, моя любопытная Истинная.

Немного хмурюсь. Стараюсь не выказывать разочарование от того, что так и не узнала ценность этой метки. Не к месту вспоминаю о рыжем волосе:

- Ты ей скажешь? Той, чей волос я испарила, когда впервые пришла сюда. Я знаю, что ты благороден и поступишь честно, но...зная, как ей может быть больно, прошу, объяснись с ней как можно скорее.

Да, мне становится больно за незнакомую мне женщину.

- Непременно она узнает об этом сразу же, как только я выясню, с кем мне нужно объясниться, - вздыхает дракон.

Я многозначительно приподнимаю бровь.

- Рыжий волос.

- Хорошо, передам своей племяннице, чтобы впредь не смела меня обнимать, - усмехается Тарэль.

Дракон делает короткий мягкий шаг ко мне, заполняя вокруг меня всё пространство, словно сейчас в свете софитов моего внимания только он.

В запястье покалывает, но непривычно. Я опускаю взгляд на руку, и последняя часть узора на глазах загорается. Теперь метка полная. И с каждой секундой, я все больше начинаю погружаться в странную приятную негу, на грани эйфории. Словно всё, что сейчас мне нужно, просто быть с ним рядом. Ведь рядом с этим мужчиной спокойно, безопасно, тепло. Он становится самым желанным человеком, драконом, мужчиной...

И это меня пугает. Я не хочу быть марионеткой Истинности. Я не хочу любить кого-то лишь по воле богов.

Его ладонь, теплая, но с огрубевшей кожей, ложится на мою щеку, плавно, но уверенно скользит к шее. Тарэль наклоняется ко мне, втягивает носом воздух возле моей шеи и...довольно рычит. И это не рычание человека. Так говорит его дракон со мной.

К своему изумлению, я абсолютно пониманию чувства дракона. Я понимаю, что он говорит.

- И я рада тебя почувствовать, Дракарэль, - собственная рука плавно оглаживает небритую щеку мужчины, хоть я и обращаюсь по имени к его дракону. Именно так он мне представился.

Изумрудные глаза с вертикальным зрачком смотрят с непривычной для этих глаз нежностью.

- Мне убить его? - произносит Тарэль с едва скрываемым весельем.

- Не стоит пачкать руки, - выдыхаю я, не желая даже возвращаться мыслями к Рэйду.

И теперь я точно чувствую, что в вопросе, заданном таким непосредственным тоном, нет ни капли шутки.

А ведь ранее, я столько пыталась понять, в какие моменты лорд Лэнгранд шутит, а в какие говорит всерьез. Наверное, каждый его ответ мне всегда был сказан честно, правдиво и всерьез.

- К тому же, грустно будет потерять Истинного на казни, в день его приобретения, - улыбаюсь я. - Мы будем продолжать чтить законы.

- Насчёт закона... - произносит Тарэль. - Вначале ты соберёшь ваши с дочкой вещи, уйдешь из его дома наконец, а затем Рэйд сядет. Переедете ко мне. Если нужно время, скажи - я пойму. Обеспечу жилье в любом другом месте. Ты будешь под защитой везде.

И то, как спокойно говорит дракон, внушает мне успокоение. Он вполне мог посадить