Очерки истории Руси до монголов - Михаил Петрович Погодин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
15. Если кто, спознав своего раба, захочет взять его, то ответчик должен вести господина к тому, у кого он купил спознанного раба, а сей обращается ко второму, второй к третьему; здесь господин должен сказать третьему: «Ты мне отдай твоего раба, а свой скот (деньги) отыскивай при очевидце».
16. Если холоп ударит свободного человека и скроется в доме, а господин не захочет выдать его, то платит господин за него 12 гривен. После, ударенный им человек, если встретит его где-нибудь, имеет право бить его.
17. Если кто испортит у кого копье, или щит, или одежду и пожелает испорченное оставить за собою, то хозяину взять за то с него скота (деньги). Но если бы он испорченного не захотел удержать за собою, то платит ему скота (денег) столько, сколько бы он сам заплатил за те вещи.
Княжением Ярослава оканчивается первый период русской истории, который по всей справедливости можно называть варяжским или норманнским. Князья, сохраняя чистый норманнский характер, подновляемый брачными союзами, ходили войною во все стороны, на восток и запад, юг и север, и облагали данью соседние племена, близкие и дальние, расширяя пределы своих владений и вводя везде норманнские порядки.
Любимой целью их бранных набегов был Константинополь, плативший Руси почти постоянную дань.
Рассматривая описанные события, мы постараемся теперь извлечь их смысл и понять, как возникало, развивалось и образовалось ими государство Русское.
Образование государства
И государства, как все существа в мире, начинаются неприметными точками. Долго-долго, в сильное увеличительное стекло, надо смотреть на безобразную, разнородную груду земли, людей и их действий, на этот человеческий хаос, чтобы, наконец, поймать в нем трепещущую точку, поймать, вонзиться взорами и уже не выпускать потом ни на минуту из виду; с напряженным вниманием подмечать ее тихое, медленное, постепенное увеличение, все эпохи, или, лучше, моменты развития, пока, наконец, через много-много лет, много времени, точка эта обозначится, забьется жизнью, установится на своем месте, оденется плотью, обретет лицо, укрепится костьми и начнет действовать.
Рюрик был призван новгородцами.
Это происшествие принадлежит одному Новгороду, и то ненадолго: после того как преемник Рюриков оставил Новгород, оно оторвалось, если можно так выразиться, от последующей истории; все дела пришли в первобытное положение, то есть новгородцы стали жить сами по себе и платить дань заморским варягам, как прежде, и ушедшим варягам-руси, которым посчастливилось утвердиться в Киеве. Кроме этой дани, Новгород уже не был соединен никакими узами с Киевом и, следовательно, с текущей рекой Русской истории, а, напротив, составил особое целое, как то мы видим ясно при Святославе, который отказывался от него за себя и сыновей. В Новгороде мы усматриваем только новое гражданское, то есть норманнское начало при Рюрике, которое вскоре подверглось влиянию древнего славянского, блеснуло и угасло.
Следовательно, такое совершенно отдельное происшествие нельзя назвать безусловно началом Русского государства, еще менее, нежели современное утверждение Аскольда и Дира в Киеве. Это только прибытие, начало водворения норманнов между нашими славянскими племенами, временный военный постой в одном городе.
Почему же этим происшествием начинают Русскую историю? Не имеет ли оно, по крайней мере, какой-нибудь доли в основании государства? Не соединяется ли чем-нибудь с последующими событиями? Нет ли какого перешейка, моста, между этим островом и твердой землей?
Главное, существенное в этом происшествии, относительно к происхождению Русского государства, есть не Новгород, а лицо Рюрика как родоначальника династии, хотя он подобно Ромулу не имел, может быть, никакого понятия о своем будущем значении, Рюрика, который пришел с чувствами дружелюбными к племени, призывавшему его по доброй воле. Началось преемство, стало за кем следовать, хотя еще и в пустом пространстве. Вот почему это происшествие бессмертно в Русской истории! Воздадим честь и Новгороду, старшему сыну России (рожденному, впрочем, прежде матери), за призвание князя, роду которого предназначено было основать впоследствии величайшее государство в мире.
Младенец Рюриков, Игорь, с его дружиной, есть единственный плод норманнского призвания в Новгород, единственный ингредиент в составлении государства, тонкая нить, которой оно соединяется с последующими происшествиями. Все прочее прошло, не оставив следа. Если бы не было Игоря, то об этом северном новгородском эпизоде почти не пришлось бы, может быть, говорить в Русской истории, или только мимоходом.
Призвание князя – встреча князя с дружиной, старшинами и народом славянского города. Художник А.Д. Кившенко. 1880-е гг.
Таким неприметным атомом, относительно к формации, началось государство, зародышем, который именно едва можно поймать микроскопом исторических соображений. Это, употребим сравнение, бессмысленный корень слова, первый элемент звука.
Олег, удалой норманн, соскучился в Новгороде или принужден был оставить его; пошел, с младенцем Игорем, куда глаза глядят. Случай, прихоть, нужда! Он пошел точно куда глаза глядят, ибо поселиться в Киеве он сначала не мог думать: там жили его земляки, Аскольд и Дир, и жили уже 20 лет, обострожились и утвердились; ему нельзя было предполагать, чтобы эти бранные, как он, витязи согласились уступить ему добровольно богатое место. И в самом деле, он побоялся сомнительной борьбы и, подойдя к Киеву, пошел на них не с открытой силой, а с хитростью, которая могла удаться или нет.
Или Олег мог отправиться со своей дружиной мимо Киева, на службу в Грецию, и пропасть там вместе с Игорем, не оставив следа, подобно сотням своих единоплеменников, и тогда другой вид истории, другие лица и другие имена!
А как сомнительна судьба Игоря, младенца, только что рожденного, младенца, на котором, однако же, лежит судьба отечества, который остался связать всю последующую историю с новгородским призванием норманнов, который еще должен утвердить за отцом своим место в главе Русской истории.
Кроме тех опасностей, которые он разделял с Олегом, были и другие: Олег мог иметь детей, которые отняли бы власть у него, то есть предводительство, начальство над дружиной, легко способное достаться более решительному, храброму, искусному. Вот каким случайностям подвергался Олег, и при нем Игорь, и зародыш русского Рюрикова государства!
Но не слишком ли много видеть здесь зародыш государства? Точно, это менее чем зародыш, это математическая точка, почти идея.
Оставляя Новгород, Олег становился странствующим рыцарем со своей дружиной, лишался места. В эту минуту как будто пропало, скрылось из виду зачавшееся государство. Минута неизвестности! Семя предано произволу ветров!
Не должны ли мы трепетать за него? Что с ним будет? Куда понесется оно? Где найдет себе родимую почву?
Успокоимся! Благопромыслительной Десницею несется
