Пришествие Зверя. Том 3 - Хейли Гай

Тейн поднялся на ноги. Его братья по Караулу Смерти были рядом, и все они бежали к голове титана. С каждым шагом гиганта платформа наклонялась вперед и назад. Голова представляла собой исполинскую гримасничающую личину чудовищного божества. Ее окружал частокол зубов, словно зубцы на крепостной стене. Они были так же грубо и притом основательно сработаны, как и все остальные детали машины. Тейн нашел много мест, за которые можно было ухватиться рукой. Воины «Гладия» взобрались по зубам и соскочили вниз — там оказалось пространство, широкое, как городская площадь.

В левой глазнице головы заработали крупнокалиберные пушки. Их огонь пронесся по пустоте в сторону Караульных Смерти.

Вблизи крепость выглядела такой же угловатой и зубчатой, как и на расстоянии. Башни представляли собой скопища острых пик. Они напомнили Виенанд о молниевых когтях, торчащих из латных перчаток. Орудийные башни следили за «Гневом кающихся», поднимающимся вверх, но не стреляли.

— Хороший знак? — спросила Виенанд у Веритуса.

— Как минимум не худший.

У высокой башни, прямо под острым шпилем, оказалась посадочная площадка. Именно отсюда исходил тот самый резкий свет. Кафсиил медленно приблизился. Пушка, установленная на стене, бесшумно развернулась вслед за ним. «Громовой ястреб» опустился на площадку. Виенанд подошла к боковой двери. Орудие, расположенное на высоте пяти метров, целилось прямо в нее. Она спрыгнула на мостовую, Веритус последовал за ней. Пушка не шелохнулась.

Далеко внизу чудовищный залп титана ударил в склон горы. Дрожь прошла по всей ее высоте.

На другом конце площадки находилась железная дверь. При свете посадочных огней «Громового ястреба» она казалась совершенно черной, но блестела от метанового инея. Виенанд подошла к двери. Ручек не имелось. Инквизитор подавила в себе желание постучать. «Они ведь знают, что мы здесь», — подумала она. Веритус встал рядом с ней.

— А теперь что? — спросила женщина. — Вы приготовили речь?

Веритус помотал головой. Резкий свет его нашлемного фонаря сделал лицо ветерана еще более бледным. На лице залегли тени, глубокие, словно ущелья. Пока Веритус вот так рассматривал дверь, запертую и холодную, он вовсе не напоминал опасного инквизитора, с которым Виенанд боролась на Терре. Он выглядел стариком, который повидал слишком много и который стоял сейчас на краю отчаяния и боролся, чтобы не впасть в него.

Нет, он не приготовил речь.

Виенанд снова задумалась, почему Веритус так рвался сюда. Понаблюдать за Караулом Смерти? Несомненно. Здесь было что разузнать. И последствия явно намечались. Но здесь — зачем он подошел к запертой двери? Ведь вполне мог подождать на борту «Глашатая ночи».

Возможно, хотел стать свидетелем. Как и она. Впрочем, стоя здесь в выжидательной позе, она почувствовала другую потребность, которую не знала, как назвать, но тем не менее испытывала. Даже если Тейн не препоручит ей эту часть миссии, она все равно будет здесь.

Прошла минута. Потом другая. Башню окружало безмолвие, более глубокое, чем простое отсутствие звука, — тишина духа, жесткая и холодная. Наконец Виенанд обратилась к Веритусу:

— Вы должны идти. — Когда он открыл рот, чтобы возразить, она перебила его: — Вы же знаете, что я права. Вам нельзя находиться здесь. — Она бросила взгляд назад, на «Гнев кающихся». — Нельзя, чтобы там никого не было. А здесь вам оставаться нет необходимости.

Веритус посмотрел на нее. Лицо его было бесстрастно и ничего не выражало. Глаза представляли собой сплошную поблескивающую черноту. Наконец он кивнул и ушел на корабль.

— Я остаюсь, — передала Виенанд Кафсиилу по воксу.

— Вас понял.

Она повернулась к двери и не стала смотреть, как корабль взлетает. Свет померк. Теперь работал лишь фонарь на ее шлеме, и тьма сгущалась. Тяжко нависло безмолвие. Виенанд словно позабыла о войне. Для нее существовали дверь и таящаяся за ней легенда. Она не могла призвать легенду. Она не могла открыть дверь. Но она могла ждать. Стоять здесь и встречать молчание двери своим собственным — это было наиболее прямое и непосредственное действие, предпринятое ею на этой войне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Потом тишина изменилась. В разреженной снежной атмосфере не прозвучало ни звука, и все же что-то изменилось — появилось движение. Трещал мороз. Тени менялись.

Дверь отворилась.

Из темноты ока титана на космодесантников обрушился огонь стаббера. Они дали ответный залп. Форкас вытянул вперед руки, и с пальцев его сорвалась энергия цвета чистого золота, вспышка праведного гнева в ночи. Свет превратился в сплошную стену, блистая чистотой. Орки направили на него свой огонь. Снаряды взрывались, едва коснувшись золотого сияния. Форкас напряг все силы. Щит дрогнул, полыхнул — и выстоял.

— Давайте ниже стволов! — заорал Тейн. — Иначе не пройти!

Космодесантники рассредоточились вправо п влево. Форкас остался на месте, поддерживая щит и отвлекая орков. Тейн и Боевой Кулак обошли его слева и бросились в темноту. Но все-таки она была не полной — свет от щита достигал самой головы титана. Стрелки могли видеть космодесантников, но щит служил приманкой, ослепляя их и сбивая с толку, а также останавливая снаряды. По другую сторону стены Стратон и Абатар почти достигли цели, нырнув прямо под дуло орудия.

Щит снова замерцал, поддаваясь огню. Еще немного — и Форкас не сможет его удерживать.

Глаз находился на трехметровой высоте. Абатар выстрелил вверх из плазменного резака и рассек ствол одной из пушек. Оружие взорвалось. Стратон швырнул в глазницу гранату. Раздался второй взрыв. Глаз полыхнул в ночи — ненадолго, пока горели боеприпасы, — и погас.

У основания головы с оглушительным металлическим скрежетом разверзлась дверь в форме пасти, и из нее хлынули орки. Тейн и Боевой Кулак принялись косить их огнем из болтеров и бросать в них фраг-гранаты. Атака захлебнулась, и Форкасу хватило времени подбежать к Стратону и Абатару.

Тейн и Боевой Кулак продолжали идти и стрелять. Из пасти выбегали все новые и новые орки — целый поток, который уже более ничто не сдерживало.

— Мы готовы, — воксировал Стратон.

— Вперед! — приказал Тейн.

Он кивнул Боевому Кулаку, который добежал до глаза. Тейн бросил в орков еще две гранаты и накрыл их веерной очередью из болтера. На них нападали легковооруженные орки, слуги бога-идола, а не пехотинцы, и Тейн убил многих. Впрочем, чужаков оставались еще легионы, и даже не слишком меткие выстрелы врагов периодически достигали цели. Пули обрушились па него, тесня назад.

— Мы внутри, — сказал Боевой Кулак.

Тейн побежал. Он сумел выиграть для команды столь необходимое время. Теперь остальные бойцы «Гладия» стреляли в орков из глазницы, прикрывая Тейна. Он пристегнул болтер к бедру и прыгнул. Боевой Кулак ухватил его за руку, втягивая внутрь.

В башне оказался настоящий хаос из покореженного горелого металла и обугленной плоти. Входная дверь была заблокирована. Абатар отбросил обломки с дороги, пока остальные стреляли в орков, одновременно карабкаясь наверх. Форкас перекрыл глазницу еще одним золотым щитом. Орки вопили в ярости от того, что их святыню осквернили и их оружие блокировали заградительным барьером.

Абатар расчистил дорогу. Открылся узкий коридор, ведущий в глубь головы. Тейн сказал:

— Нам придется убить зеленокожих, которые управляют этой мерзостью. Сможешь провести нас к ним?

— У меня есть предположение, где они, — ответил Абатар.

— О большем и просить не могу. Веди.

Абатар ринулся в какофонию теней. Тейн последовал за ним. Едва погас свет щита Форкаса, вспыхнуло нечто еще более яркое. Потолок башни провалился, и глаз ослеп навсегда. Караульные Смерти проследовали в недра титана в поисках его мозга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На вершине шпиля располагался круглый зал. Во все стороны смотрели стрельчатые окна с витражами из кристалфлекса. Снаружи крепости освещение отсутствовало, они светились сами по себе. Мозаики изображали воинов, поражающих врагов Императора. Многие из этих неприятелей были в пси-капюшонах, с гротескно искаженными лицами. Глаза их горели огнем варпа, и огонь этот гас, не успевая коснуться воинов в золотой, алой и черной броне. На некоторых витражах были изображены корабли, черные на фоне черной пустоты, различимые лишь благодаря тому, что их окружало свечение, отмечающее и другие фигуры. Точно так же освещалось и внутреннее пространство шпиля. Узкий заостренный купол являл собой очередную звездную карту.