На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго - Николай Манвелов

Реакция императора Николая II на сдачу «Рафаила» была крайне жесткой. В указе, изданном по данному печальному поводу, были следующие слова;

«Уповая на помощь Всевышнего, пребываю в надежде, что неустрашимый Флот Черноморский, горя желанием смыть бесславие фрегата “Рафаил”, не оставит его в руках неприятеля. Но когда он будет возвращен во власть нашу, то, почитая фрегат сей впредь недостойным носить Флаг России и служить наряду с прочими судами нашего флота, повелеваю вам предать оный огню».

Легенда гласит, что бывшему командиру «Рафаила» было запрещено жениться, дабы не плодить в России трусов. Правда, было уже поздно — у Стройникова были и жена, и дети, а два сына — Николай и Александр — впоследствии вышли в адмиралы, будучи участниками обороны Севастополя в 1854–1855 годах.

Что же касается Стройникова-старшего, то уже после войны, в 1830 году, он был по суду лишен дворянства, чинов и орденов и разжалован в матросы. Сначала он отбывал наказание в казематах Бобруйской крепости, а с 1834 года бывший капитан 2-го ранга служил на судах Черноморского флота.

И еще одна «гримаса кровавого царского режима». Вдова Стройникова, Елизавета, долгие годы после его смерти получала ежегодное денежное пособие в размере 100 рублей из сумм Морского ведомства

В турецком флоте «Рафаил» служил под именем «Фазли-Аллах»[147] и был сожжен русской эскадрой 18 ноября 1853 года в Синопской бухте. Рапорт вице-адмирала Павла Степановича Нахимова начальнику штаба Черноморского флота и портов Черного моря вице-адмиралу Владимиру Алексеевичу Корнилову содержит следующие строки: «Взрыв фрегата “Фазли-Аллах” (“Рафаил”) покрыл горящими обломками турецкий город, обнесенный древнею зубчатою стеною. Это произвело сильный пожар, который еще увеличился от взрыва корвета “Неджми-Фешан”, пожар продолжался во все время пребывания нашего в Синопе, никто не приходил тушить его, и ветер свободно переносил пламя от одного дома к другому».

А в донесении императору Николаю Первому светлейшего князя Александра Сергеевича Меншикова есть следующие слова — «исполнено силою оружия».

Естественно, факт разжалования капитана 2-го ранга Стройниковым был не единичен. Вот несколько примеров.

Наиболее известным «возмутителем спокойствия» с точки зрения чинопочитания был Николай Николаевич Зубов, произведенный в 1859 году в гардемарины флота предпоследним по списку, что обычно означало либо низкую успеваемость, либо дурное поведение, либо и то и другое. В 1871 году лейтенант Зубов был предан Военно-морскому суду Кронштадтского порта «за неоднократные оскорбления старшего офицера клипера “Вестник” и нанесение ему ударов» по лицу. В следующем году по высочайшей конфирмации он был разжалован в матросы с лишением дворянства и переводом в Аральскую флотилию. Дальше, как говорится, ехать было уже некуда

Судьба после этого отвела Николаю Николаевичу всего девять лет. За это время он успел вновь получить права дворянства, добыть в бою Знак отличия Военного ордена (солдатский Георгиевский крест) четвертой степени, вернуть себе офицерское звание, заслужить Золотую саблю с надписью «За храбрость», орден Святого Станислава второй степени с мечами и орден Святого Георгия четвертой степени. Умер капитан второго ранга Зубов от ран в бою с текинцами близ укрепления Геок-Тепе.

Бывший Ростовский комиссионер Черноморского интендантства, отставной подполковник Александр Богданович Броневский, в 1856 году был разжалован в рядовые с лишением дворянства за растрату казенных сумм и материального имущества. Через несколько лет он выслужился в прапорщики ластовых экипажей, а в 1864 году ему был возвращен чин полковника и права потомственного дворянства с увольнением в отставку.

Командир линкора «Гангут» капитан 1-го ранга Михаил Андреянович Лавров в 1846 году был разжалован в матросы «за дерзость и ослушание противу своего бригадного командира контр-адмирала Карпова». Через год он снова стал мичманом, а в 1850 году ушел в отставку капитаном 1-го ранга Через пять лет он вернулся на службу, почти десять лет был Таганрогским градоначальником, а умер в чине адмирала, находясь в резерве флота.

В ночь на 15 октября 1914 года на стоянке в Пенанге (современная Малайзия) германским рейдером «Эмден» был потоплен русский крейсер «Жемчуг». Суду были преданы командир корабля капитан второго ранга барон Иван Александрович Черкасов, старший офицер старший лейтенант Николай Владимирович Кулибин и ряд других офицеров. В ходе разбирательства выяснилась любопытная деталь — за бароном всегда следовала жена, которую он вызывал в каждый следующий порт телеграфом либо письмом.

По совокупности других признаков состава преступления[148], Черкасов был лишен дворянства, чинов и орденов и приговорен к трем с половиной годам каторжных работ. По высочайшей конфирмации приговора он был разжалован в рядовые и направлен на Кавказский фронт. Здесь он заработал Знак отличия Военного ордена, а затем ему были возвращены чин и ордена. Умер барон в эмиграции во Франции.

Глава 9.

ПАЛУБА И МАШИНА

Для начала — небольшой рассказ о первых боевых паровых кораблях Российского Императорского флота

Первый российский пароходофрегат[149]— 28-орудийный «Богатырь» — был построен в Главном Адмиралтействе в Санкт-Петербурге и вступил в строй в 1837 году. Это был корабль длиной около 64 метров с паровой машиной мощностью приблизительно 500 лошадиных сил. Примечательно, что после списания корабля в 1857 году его механизмы были установлены на строившемся в Архангельске новом восьмиорудийном пароходофрегате «Соломбала»[150].

Спустя 11 лет в строй вступил первый русский паровой фрегат с винтовым движителем. 48-орудийный «Архимед» был построен в Охтенском Адмиралтействе в Санкт-Петербурге и имел водоизмещение в два раза большее, чем у «Богатыря», однако был несколько короче — около 55 метров. Плавал фрегат недолго — шестого октября 1850 года в районе датского острова Борнхольм (в тогдашней русской транскрипции — «Борнгольм») он наскочил на необозначенные на картах подводные камни, пробил днище и затонул. Следующий корабль этого класса — 44-орудийный винтовой фрегат «Полкан» — вступил в строй лишь в 1854 году.

Первым и единственным русским паровым корветом с бортовыми колесами был восьмиорудийный пароходокорвет[151] «Америка». Впрочем, корветом его можно было назвать с большой натяжкой. Ведь «Америка» представляла собой самый обыкновенный колесный трехмачтовый пароход, «произведенный» в связи с недостатком кораблей на Дальнем Востоке России в пароходокорветы.

Первым «настоящим» русским паровым корветом — уже с гребным винтом — стал «Боярин», построенный также в Охтенском Адмиралтействе в 1857 году. Из боевого состава он был выведен только в конце 1891 года.

Что же касается первого российского линейного корабля с винтовым движителем (колесных линейных кораблей в Российском Императорском флоте не было), то таковым стал 90-орудийный «Гангут», построенный в Главном Адмиралтействе Санкт-Петербурга. Этот линкор ввели в строй в 1826 году, и он участвовал в Наваринском морском сражении восьмого октября 1827 года[152]. В 1854–1856 годах «Гангут» был перестроен в Кронштадте в винтовой линейный корабль. Затем по его примеру были переделаны парусные линкоры «Вола», «Константин» и «Выборг».

Первым винтовым линкором специальной постройки стал 84-орудийный «Орел», который вступил в строй в 1855 году. Корабль, сошедший со стапелей санкт-петербургского Нового Адмиралтейства, прослужил до 1863 года

Итак, в 1837 году в списках нижних чинов Русского флота впервые появились кочегары. Как; полагают некоторые лингвисты, это слово происходит от всем нам знакомой кочерги, вернее ее ироничного названия — кочережки. В официальных документах флота временами появлялось и понятие «котельный машинист».

Что же касается словаря Владимира Даля, то в нем слово «кочегар» считается имеющим английское происхождение. Но на английский язык слово «кочегар» переводится как «stoker».

На заре эпохи пара положение кочегаров на рабочем месте можно было смело назвать катастрофическим. Вентиляция практически полностью отсутствовала, а свежий воздух поступал только через открытые машинные люки. Как результат, вахта у топок длилась только два часа, после чего кочегаров зачастую выносили на верхнюю палубу в обморочном состоянии и отливали соленой морской водой — запасы пресной, как мы помним, до появления на кораблях опреснителей строго экономили.

Вот краткая иллюстрация жизни кочегаров начала 1860-х годов из повести Константина Станюковича «Вокруг света на “Коршуне”»: