Богдан Хмельницкий - Владимир Замлинский

Наконец прибыли к Желтым Водам, куда стремился и Стефан Потоцкий. Расположились у левого берега реки, в верховьях, где она разливалась двумя рукавами, образуя лесистый полуостров. В одну ночь возвели укрепление в форме четырехугольника, который прикрывался лесом.

Вскоре пришли и татары. Они стали отдельным лагерем, готовые наброситься на все, чем можно поживиться. Один из польских жолнеров, попавший в плен к татарам и впоследствии написавший о пребывании у них, дал такую характеристику отряду Тугай-бея: «Орда никчемная, несмелая, в кожухах и сермягах, без сабель, без луков, чаще всего с маслаками, это — кость, насаженная на гибкое дерево, что хуже, чем сабля. Татар было много, но когда одна хоругвь с ними встретилась, они разбежались».

Это было не совсем так. Татарская орда хотя действительно была плохо одета и постоянно готова к разбою, но как воинская сила представляла собой немалую угрозу, нагоняя страх на своих противников. Да и вооружена была неплохо.

Восемь дней двигался шляхетский отряд к Желтым Водам. Спешить было некуда. Под лучами весеннего солнца среди бескрайнего моря зеленой травы отряд выступал величаво, уверенный в своей силе и непобедимости. На резвом коне ехал Стефан Потоцкий. Жарко сверкал золоченый панцирь. Вместо плаща накинута роскошная леопардовая шкура. Ветер играл в золоте длинного шарфа. Грозно блистал на солнце золотой шлем. За предводителем на откормленных лошадях выступала облаченная в искусно сработанные доспехи кавалерия, дальше шли уланы и драгуны, за драгунами — артиллерия, а еще дальше — пеший казацкий полк и немецкая пехота. Шли веселые, уверенные в быстрой победе.

Однако чем ближе подходили к Желтым Водам, настроение в отряде менялось. Постепенно стихли громкие бахвалистые разговоры и смех. Подойдя к реке Желтые Воды и переправившись на левый берег, увидели уже укрепленный лагерь казаков и вовсе приуныли. Посоветовавшись, решили спешно вернуться назад за реку.

У самого берега под руководством Шемберга заложили три шанца в форме треугольника, намереваясь дождаться здесь второго отряда, спускавшегося вниз по Днепру.

Но и Хмельницкого этот отряд очень интересовал, поэтому вдоль берега на его пути он выставил дозорцев во главе с уманским полковником Иваном Ганжой.

Как только лодки приблизились к берегу, дозорные стали призывать сидевших в них реестровцев покинуть панов и перейти на сторону восставших.

В первом байдаке плыли реестровые казаки во главе с полковником Кричевским. Он узнал Ганжу, стоявшего на возвышении, и велел причалить к берегу.

Кричевский с радостью узнал, что Хмельницкий с войском уже в Желтых Водах и надеется, что он со своими реестровцами присоединится к нему. Кричевский не задумываясь согласился. За ним пошли и другие казаки.

Ганжа тут же послал к Хмельницкому казака с вестью.

В лагере Хмельницкого было не очень радостно. На рассвете 19 апреля 1648 года его казаки ударили по неприятелю, но попытка оказалась неудачной. На следующий день, окружив лагерь, казаки ночью подвели шанцы к самым укреплениям, поставили орудия и гаковницы[57]. Но жолнеры выбили повстанцев с занятых позиций. После этого начались мелкие стычки, которые не обещали победы ни одной, ни другой стороне.

Хмельницкий собирал своих старшин, советовался с ними. Если к шляхетскому лагерю подойдет помощь, поражение почти неминуемо. Стороны напряженно выжидали и готовились к дальнейшим схваткам.

Настал день 24 апреля 1648 года. Хмельницкий ходил по шатру, слушал советы Кривоноса и других сподвижников, а сам обдумывал тот единственный верный ход, который дал бы возможность быстрее покончить с отрядом Стефана Потоцкого и Шемберга. Гадали: помогут татары или снова отсидятся за болотом? Нужно было немедленно решать, что делать дальше.

И вдруг около шатра послышался топот быстро приближающейся лошади, потом громкий разговор с джурой, и внутрь вбежал казак, один из тех, кого он направил в дозор.

— Батьку! — обратился он к гетману. — В Каменком Затоне пристал к берегу байдак с реестровцами. А с ними Кричевский. Согласны присоединиться к нам!

Лицо Хмельницкого просветлело. Не дослушав, он обнял гонца и трижды расцеловал.

— Спасибо, брат, утешил. Скачи назад и передай Кричевскому, что хочу его видеть у себя. А Ганже скажи — пусть и дальше действует так же.

Реестровцы, подплывая к Каменному Затону, видя причаленный к берегу байдак Кричевского, также причалили к берегу. Скоро уже все байдаки были у берега. Из них выскакивали казаки, разминали затекшие ноги и собирались к установленной на возвышении хоругви, под которой стояли Ганжа и Кричевский. Одними из первых подошли Филон Джеджелий и Богдан Топыга, узнавшие своего побратима Ганжу. На них-то Ганжа и возложил ответственную миссию. Когда большинство казаков вышли на берег, они прокричали:

— Черная рада!

— Собирайтесь на раду!

Их поддержали те, с кем уже успели поговорить Ганжа и Кричевский.

— Хватит, наслужились шляхте! Черная рада!

И вот сошлись в круг казаки. Первым к ним обратился Ганжа.

— Братья, товарищи мои! Я по велению гетмана нашего Богдана Хмельницкого выступаю здесь перед вами. Поднялись мы за веру и казачество и за весь народ русский, — кричал Ганжа, держа в руках знамя. — Неужели вы будете проливать кровь своих братьев? Разве не одна Украина породила нас? Короне ли польской пособлять станете, которая заплатит вам неволею, или матери своей Украине? Становитесь с нами, братья, против шляхты!

Ганжу поддержал Кричевский.

Собрание было шумным. Сбросили есаулов Барабаша и Ильяша Караимовича, а вместо них выбрали старшим Джеджелия. Когда Барабаш и Караимович попытались сопротивляться, их тут же схватили и казнили как изменников. Перебили и немецких наемников. После этого Джеджелий распределил всех по полкам и двинул на помощь восставшим.

Из донесения коменданта крепости Кодак Гродзицкого К. Потоцкому (май 1648 года): «Сообщаю Вашей милости, моему любезному пану, печальную весть: 24 апреля около Каменного Затона все запорожское войско, которое шло водой, взбунтовалось и побило полковников и всю старшину. Это несомненная и верная новость. Верьте мне, милостивый пан, ибо сегодня в первом часу ночи прибежали ко мне два моих раненых мушкетера, которых я послал было туда с мортирой и гранатами… Они избрали себе есаулом Дзяния Кривуню (Филона Джеджелия. — В. З.). Те же мушкетеры рассказали мне также, что у них был совет о том, чтобы переправить через Днепр орду и хана и, выступив вместе, разгромить пана комиссара и потом овладеть Кодаком».