Источник Шиюна - Кэролайн Черри

Спираль сделала зигзаг, они прошли по прямому коридору и вышли на другой виток, который вел снова вверх, и оказались в одной из внешних башен. Перед ними распахнулась дверь в скромный холл, где в очаге весело плясали языки пламени. Он был застелен коврами и отделан деревом, посередине стоял длинный стол, покрытый льняной скатертью. Слуги, склонив головы, торопились на скользящих ногах покинуть комнату, подгоняемые командами.

Стража исчезла и двери закрылись. Снаружи упал засов, отдаваясь эхом — неприкрытая правда гостеприимства кваджлов. Вейни с негодованием посмотрел на деревянную дверь, страх и гнев одновременно вскипели в нем и комок подступил к горлу. Но он обнял дрожащие плечи Джиран и подвел ее к очагу. Он усадил ее там, где она могла прислониться к камням. Ее голова поникла, она вся дрожала. Наконец-то долгожданный отдых. Но чувство голода все еще беспокоило его, а вид еды и напитков был слишком соблазнительным. Он принес поднос с мясом и сыром и сел рядом с Джиран. Его руки тряслись от усталости и возбуждения, и он положил их на камни, встав на колени перед очагом. Он налил две пенящиеся чашки и вложил одну из них в безжизненную руку Джиран.

— Пей, — сказал он горько. — Мы достаточно заплатили. Им нет смысла отравлять нас.

Она подняла обе руки и сделала большой глоток из чашки. Он отхлебнул питье, чувствуя кислый вкус, но влага эта действовала успокаивающе. Джиран опустошила свою, и он налил ей еще.

— О, лорд Вейни, — сказала она наконец, и ее голос был таким же хриплым, как и у него. — Это ужасно! Это ужасно! Это даже хуже, чем крепость Бэрроу! Лучше бы мы погибли.

Убежище, к которому стремились хию, связывая свои надежды с землей обетованной, плодородной и солнечной землей, дарующей жизнь. Жестокий финал.

— Если у тебя будет возможность, — сказал он, — беги и смешайся с людьми во дворе.

— Нет, — сказала она в ужасе.

— Там, снаружи, еще есть надежда. Посмотри на тех, что прислуживают здесь. Разве ты не видела? Лучше быть во дворе. Послушай меня — ворота могут открываться в течение дня. Они обязательно должны открываться. Ты пришла по дороге, и ты можешь вернуться по ней. Возвращайся в Хиюдж. Возвращайся к своим родичам. Тебе нет места среди кваджлов.

— Полукровки, — сказала она и сухо сплюнула; взъерошила свои слипшиеся волосы, ее желваки заходили. — Они лишь наполовину люди, или даже меньше. Я должна была бы относиться к ним так, как они сейчас отнеслись к нам, если слухи о моей бабке правда. Мы были королями Бэрроу, а полукровки были тогда попрошайками. Они были ненамного лучше, чем люди из низины. Теперь мы обокрали наших предков, утащили все золото и продали все полукровкам. Но я не поползу в эту грязь снаружи. Однако лорды, высокие лорды, такие как Байдарра, — они из древних, — Байдарра и один из его сыновей. — Она дрожала. — У них такая же кровь, как у нее, а вот священник… — Она фыркнула и презрительно пожала плечами. — Глаза у священника темные, а волосы светлые, как и у остальных. Они не лучше, чем я, и я не боюсь их. Я не пойду назад.

Все, что она сказала, он проглотил молча, с холодком в сердце; даже маай претендовали на родство с кваджлами, и он не мог этого понять. Вейни выругался и прислонился к камину. Положив голову на руки и уставившись в огонь, он стал думать, что ему делать.

Ее рука легла на его плечо, мягко, пугливо. Жара стала обжигающей. Он страдал, не желая думать о том, что его ждет.

— Я не пойду назад, — повторила она.

— Нам надо уходить отсюда, — сказал он, сознавая, что это невозможно, но, быть может, обещания помогут ей обрести смелость. А еще он сказал это от собственного страха, боясь, что она расскажет лордам Охтидж-ина все, что знает: давая ей надежду, он словно бы покупал ее молчание. — Только молчи обо всем, и мы найдем, как выбраться из этого зловещего места.

— Идти в Абараис, — сказала она. Ее хриплый голос немного ожил. Огоньки заплясали в ее глазах. — К Источникам, к твоей земле, в горы.

Он лежал, думая, что они стали самыми большими врунами, каких только можно себе представить. Он, который когда-то был дай юйо из Мориджа и считал себя человеком чести. Он чувствовал себя виноватым, вспоминая смелую выходку в главном зале и ругая себя за то, что Джиран могла пострадать из-за него.

Он илин, связанный клятвой службы; и это главное, что она не знает, иначе не доверила бы ему свою жизнь. Ему было стыдно за свое ничтожество.

Девочка предложила ему еду и вторую чашку напитка, сама с аппетитом набрасываясь на пищу. Он ел только для того, чтобы набраться сил, едва ощущая вкус еды и запивая ее большими глотками кислого питья.

Затем начал снимать с себя мокрую кольчугу и разбитые сапоги, развязывать шнурки у горла, и вынужден был порвать некоторые из них, чтобы расстегнуть пряжки на плечах.

Джиран встала, чтобы помочь ему снять давящую кольчугу. Освобожденный от лишнего веса, он зарычал от удовольствия, способный дышать. Затем снял холщовую безрукавку, промокшую от дождя и пота, всю в кровавых подтеках.

— О господи, — с жалостью в голосе сказала Джиран. И, взглянув на себя, он увидел, насколько его одеяние натерло кожу, в какие тряпки превратилась его холщовая рубашка, какие рубцы остались там, где швы терлись о тело. Он, потягиваясь, поднялся, собрал все тряпье и бросил его на пол, дрожа от холода.

Среди одежды на столе он нашел несколько рубашек, сделанных из мягкой тонкой материи. Ему непривычно было ощущать мягкое плетение ткани, но он с благодарностью подумал о прикосновении чистого и сухого материала.

Джиран подошла, выискивая среди подарков кваджлов что-нибудь для себя. Она нашла подходящий балахон, коричневое белье, и замерла в нерешительности, словно это были живые и враждебные вещи. Коричневые одежды, такие, какие носили слуги.

Он с ругательством вырвал это из ее рук и бросил на пол. Она смотрела, испуганная, маленькая и несчастная в своей мокрой одежде.

Вейни выбрал одну из юбок и пару рубашек.

— Надень это, — сказал он, — ты будешь по крайней мере сухой.

— Господи, — сказала она с дрожью в голосе, прижимая предложенную одежду к груди. — Господи, не оставь меня в этом месте.

— Иди переоденься, — сказал он и отвернулся, не желая смотреть на ее мучения. Вдруг Джиран и на него посмотрела с сомнениями, словно пытаясь найти подтверждение той лжи, которую услышала от него.

Незамужние девушки в деревнях Эндара или Карша, случалось, соединялись с юйо известных кланов. Крестьянские девушки надеялись понести от хозяев и родить незаконнорожденных детей, чтобы впоследствии жить в комфорте — это было делом чести для юйо. При этом обе стороны соблюдали свои обязательства, основанные на взаимном доверии.