Соло для часов с секретом - Наталья Александрова

Поздоровавшись с Маркизом, ювелир показал ему удобное гостевое кресло и приготовился слушать.

Их познакомил в свое время друг и учитель Маркиза, старый бильярдист Аскольд, тот самый, в чью честь Леня назвал своего кота.

Иван Францевич Мюллер происходил из настоящих петербургских немцев, которые когда-то составляли в Северной столице едва ли не самую многочисленную прослойку. Значительная часть их покинула Петербург во время Первой мировой войны, оставшихся выслали накануне Второй мировой. Иван Францевич, тогда еще ребенок, вместе со своей матерью Эльзой Карловной оказался в соленых степях Каракалпакии. Там-то маленький Ваня и познакомился с другим ссыльным – старым ювелиром Фридманом.

Эльза Карловна не выдержала тяжелого климата и умерла от лихорадки, но старый ювелир взял на себя заботу о смышленом мальчике. Он не только спас ему жизнь, но научил разбираться в драгоценных камнях и дал первые уроки ювелирного мастерства. И эти семена попали в благодатную почву.

С тех пор прошло шестьдесят лет, но Иван Францевич хорошо помнил уроки своего первого учителя. Сейчас он был, наверное, самым умелым и авторитетным ювелиром города.

– Итак, Леня, с чем вы ко мне пожаловали?

– Что вам говорит такая фамилия – Остужев? – спросил Маркиз.

– Остужев? – задумчиво повторил ювелир, протирая кусочком замши очки в золотой оправе. – Какой именно Остужев?

– Михаил Евграфович, – уточнил Леня.

– Большой мастер, известный ювелир, – уважительно произнес Иван Францевич. – Не нынешним чета. И сам делал прекрасные вещи, и мастера у него были первоклассные. Изумрудный фермуар его работы, сделанный по заказу князя Голицына, достоин занимать место в Музее ювелирного искусства…

– Ваша похвала для ювелира, даже покойного, – это дорогого стоит! – проговорил Леня. – А что еще вы можете о нем рассказать?

– А что именно вы хотите услышать? И почему вас так заинтересовал петербургский ювелир девятнадцатого века?

– Прошлое часто отзывается в настоящем… – протянул Леня. – А не связаны ли с этим Остужевым какие-нибудь легенды? В вашем ювелирном мире…

– Он сам был человек-легенда, – отозвался Иван Францевич. – Но вот связанные с ним истории…

Он взял со стола старинный медный колокольчик, позвонил в него. Звук был негромкий, дребезжащий, однако в ту же секунду на пороге кабинета беззвучно появился Парфеныч, на этот раз без Шторма: старик знал, что в этот колокольчик хозяин звонит не в экстренных случаях, а когда хочет о чем-то попросить.

– Парфеныч, не в службу, а в дружбу! – проговорил Иван Францевич своим мягким, как будто извиняющимся голосом. – Принеси нам чайку… ну того, ты знаешь…

– Бурду вашу? – насмешливо переспросил Парфеныч.

– Вот-вот! – поддержал хозяин. – Ту самую!

Через минуту Парфеныч снова появился в кабинете с подносом, на котором стояли две чашки тончайшего китайского фарфора и заварной чайник.

– Это разве ж чай? – ворчал старик, разливая в чашки бледный зеленоватый настой. – Чай, он должен цвет давать… хороший чай раньше был, со слоном! Вот тот нальешь, так видно, что настоящая заварка! Чуть что не черный! Ложки не видать! А этот… как будто веник заварили!

– Строг ты, Парфеныч! – усмехнулся Иван Францевич, пригубив чай. – Хороший чай, жасминовый! Попробуй как-нибудь…

– И не предлагайте! – поморщился телохранитель. – Мне такая бурда и даром не нужна!

Дверь кабинета закрылась за Парфенычем.

Леня отпил ароматный напиток и хотел напомнить хозяину свой вопрос, но тот начал первым, как будто и не прерывал разговора:

– Легенды, говорите? В ювелирном мире много разных легенд. Легендарные камни… клады… вот и про остужевский клад ходили разговоры… понимаете, Леня, ювелирный дом Остужева был одним из богатейших в городе, а значит – и в стране, и вдруг, в шестнадцатом году, когда умер сам Михаил Евграфович, вся его богатейшая коллекция драгоценных камней и ювелирных изделий бесследно исчезла. Как сквозь землю провалилась.

– То есть что – украдена? – переспросил Маркиз.

– В том-то и дело, что нет! – Иван Францевич поставил чашку на поднос. – Если бы произошла такая огромная кража, об этом трубили бы все газеты Российской империи! Но никто об этом даже не обмолвился… Кроме того, как вы понимаете, драгоценности Остужевых были застрахованы, в том числе на случай кражи. Но наследники Михаила Евграфовича не обратились в страховую компанию.

– Может быть, старый ювелир почувствовал приближающиеся беспорядки и вовремя вывез свои сокровища за границу?

– Насчет его предчувствий – я с вами совершенно согласен, – кивнул Иван Францевич. – Однако вывезти такие ценности из воюющей страны было чрезвычайно сложно. А самое главное – в этом случае они непременно появились бы где-нибудь в Европе. Или в Америке. Вы понимаете, Леня, в его коллекции действительно были уникальные, буквально легендарные драгоценности, и если бы они попали за границу, это рано или поздно стало бы известно. Они обязательно всплыли бы на ювелирном рынке. Скорее всего в Амстердаме.

– Так что, вы считаете – Остужев перед смертью где-то спрятал свои сокровища?

– Конечно, это звучит чересчур романтично, – поморщился Иван Францевич. – Но боюсь, что это очень похоже на правду. Думаю, что он действительно предвидел наступление смутного времени, но считал, что оно придет ненадолго, и припрятал большую часть своей коллекции до более благоприятного периода. В пользу этого предположения говорит и то, что его наследники не заикались о пропаже. То есть скорее всего прекрасно знали о том, куда все подевалось…

– Как интересно! – протянул Маркиз. Глаза его горели.

– А что, Леня, к вам в руки попала какая-то интересная информация? – осведомился ювелир, допивая чай.

– Пока не могу вам ничего сказать, – уклончиво ответил Леня. – Это не моя тайна. Но обещаю, если что-то удастся отыскать – вы будете первым, кто об этом узнает!

– Спасибо, – очень серьезно проговорил Иван Францевич.

– Да, и еще – где точно располагался магазин Остужева?

– Одну минутку. – Ювелир поднялся из-за стола, подошел к старинному книжному шкафу из темного ореха, достал с полки потрепанную книгу – «Весь Петроград» за 1915 год, перелистал ее и прочел: – Остужев, ювелирная торговля, в собственном доме… Большая Морская, дом тридцать шесть…

– Еще раз огромное спасибо! – Леня поднялся. – Кстати, совершенно замечательный чай!

Когда дверь за компаньоном закрылась, Лола и не подумала следовать своим обещаниям. Она прошла в спальню и уселась перед зеркалом в полном расстройстве. Может быть, прав Леня и она мается дурью с этой свадьбой лучшей подруги? Да какой там лучшей, они с Дашкой никогда особенно не дружили.

Однако раньше надо было отказываться быть подружкой невесты, теперь уже трудно что-нибудь изменить, и Дашку подводить неохота. Хотя и хочется отомстить бывшей подруженьке за тот пренебрежительный вид, с которым она сказала тогда, что Лола ведь замужем ни разу не была, оттого так ей и нужна на свадьбе…

– Ничего! – весело сказала Лола песику, который подглядывал за ней из-за подушек. – Мы предстанем на свадьбе в таком виде, что там и на невесту никто смотреть не захочет! Верно, дорогой?

Пу И взглядом выразил согласие и полную поддержку, после чего Лола углубилась в процесс разглядывания собственного лица. Нетрудно догадаться, что процесс это очень увлекательный, поэтому он затянулся на неопределенно долгий срок. Так что когда Лола налюбовалась собой и, с сожалением оторвавшись от зеркала, взглянула на часы, то оказалось, что все сроки прошли и Леня может вскорости явиться.

Замужние женщины знают, что хуже нет ситуации, когда голодный муж на пороге, а обед еще не готов. А если еще муж знает, что жена не надрывалась весь день на непосильной работе, а спокойненько сидела дома, то не миновать ей скандала.

Лола, конечно, не была женой, однако, живя в одной квартире с нормальным среднестатистическим мужчиной и ведя с ним общее хозяйство, волей-неволей испытывала на себе все бури и катаклизмы семейной жизни.

Положа руку на сердце, характер у ее компаньона вполне приемлемый, с его недостатками можно мириться, однако из голодного Маркиза вся вежливость улетучивается, как эфир из неплотно закрытой склянки, и спокойно можно услышать от него фразу типа: «Целый день дома сидела – пожрать приготовить не могла!»

Лола, конечно, такого не спустит, заведется, и вечер окончится скандалом.

Все эти мысли проносились у Лолы в голове, пока она летала на кухне от мойки к духовке, шарила по кухонным шкафам и отделениям холодильника.

Осмотр ее не порадовал. Как оказалось, в доме совершенно нет продуктов быстрого приготовления, того, что можно залить кипятком, разогреть в микроволновке или употребить в сыром виде. Другая женщина на ее месте расстроилась бы и помчалась в магазин за дежурными пельменями, однако не зря Лола была племянницей замечательной тетки Калерии Ивановны. Ее черноморская тетя Каля не признавала ни консервов, ни полуфабрикатов, готовила отлично, вкусно и калорийно, и до сих пор при упоминании о том невозвратном времени, когда у них гостила замечательная Лолина тетка, у Лени в глазах зажигаются мечтательные огоньки.