Прикоснись ко мне - Джус Аккардо

— Пошла ты! — произнесла я и подошла к двери. Дернула за ручку. Ничего не произошло. Потянула снова, потрясла. Опять ничего.

— Какого черта!

Мерси откашлялась. Я повернулась к ней и увидела в ее руке маленький серебряный ключик, а на физиономии — довольную улыбку.

— Ты вернешься на свое место и ответишь на мой последний вопрос: как далеко ты зашла с последним парнем?

Проще было подумать, что это бред. Я дернула ручку еще раз. Нет, это не бред. Папашка именно так запер здесь мою маму. Почему же мне быть исключением?

— Вы хотите сказать, что я теперь здесь пленница?

Я села на стул и встретила ее решительный взгляд своим, не менее решительным. Не показывать и тени страха.

— Ничего подобного, — ответила Мерси.

Я удивленно подняла брови и посмотрела на дверь.

— Я знаю, что ты по поводу этого думаешь, Дезни. Так вот: если бы кто-то другой попытался сделать то, что сейчас сделала ты…

Она нагнулась, достала маленький черный пульт с несколькими красными кнопками и показала на пол…

— …он бы уже валялся на полу в агонии.

На полу, едва заметные, керамическую плитку пронизывали тонкие провода.

— Думаю, мой папашка вряд ли рекомендовал применять против меня спецсредства, — сказала я, сглотнув и обвив ножки стула ногами, чтобы они не касались пола.

Она встала, огладив свои невозможные слаксы. Немного расслабилась.

— Да, но если дело касается работы, Маршалл иногда заходит слишком далеко.

Я снова взглянула на дверь:

— Вы серьезно?

— Может, продолжим? Твоему отцу необязательно знать об этом.

Я вздохнула, и, поскольку выхода у меня не было, детально рассказала ей о парне без имени.

18

Папашка забросил меня домой и, слава богу, уехал обратно в офис. Как только его машина скрылась из виду, я направилась к складу. Рассчитывать мне было особенно не на что, но нужно было что-то делать. Джинджер выразилась ясно: ее помощь я получу только за список Шестых, но теперь, когда Кейл схвачен, а Алекс отказался помогать, я надеялась, она сделает для меня исключение. Поддержит, намекнет на что-нибудь — все что угодно. Мне не к кому было больше пойти.

Естественно, когда добралась туда, я обнаружила, что склад пуст. Оставался последний шанс. Каталог Крейга. Может, еще не поздно попасть на сегодняшнюю тусовку?

На последние деньги я взяла билет на автобус, который шел через город. Угол сиденья был измазан чем-то липким, и я пересела правее, подальше от сомнительного пятна. Напротив сидел мужик, от которого несло как от головки протухшего сыра. Тетка рядом с ним вела по мобиле жаркую дискуссию с каким-то Хенком. Время от времени она отчаянно ругалась и размахивала руками прямо у меня под носом, что хоть и прилично меня раздражало, зато избавило от необходимости спросить у нее или у человека с запахом сыра, который час. Ее часы, которые то и дело появлялись у моего лица, показывали девять сорок пять. Вдобавок к этим неприятностям, я оказалась в автобусе с единственным в округе водилой, который взял себе за правило останавливаться у каждого столба, несмотря на то, что в салоне нас было трое. А еще, как назло, он выдерживал скоростной режим.

Автобус выбросил меня на городской площади, и пока я пробралась через лес и добежала до дома, была уже половина двенадцатого. Полчаса до времени, когда они снимут объявление. Чтобы загрузить мой древний компьютер, нужна вечность. Вытащив подозрительную коробочку лакричных конфеток из верхнего ящика стола, я открыла каталог Крейга и взялась за работу.

Найти нужное объявление было сложнее, чем я думала, — их было целое море, одно страннее другого. Когда перевалило за полночь, я уже позвонила по четырем более-менее подходящим номерам. В одном месте обучали танцу живота, в другом давали инструкции, как правильно мыть собаку; третье объявление обещало помочь вашему хомячку научиться ну просто удивительным фокусам, в следующем женщина призывала вас воспользоваться ее советами, как отомстить за разбитое сердце. Я услышала несколько весьма живописных ответов и бросила это занятие.

Снова позвонила Брандту, и снова безрезультатно. Пришлось отправить ему голосовое письмо, отнюдь не дружеского тона. Нелепость того, как вел себя Брандт, становилась очевидной. Так он со мной не поступал с шестого класса, когда я поцеловала его лучшего друга Дэвида Фенрига.

Пришел сон, но он не был спокойным. Всю ночь меня мучили кошмары. Точнее, один кошмар. Сверхмешанина супер-ужасных и сверхъестественных видений, от которых у самого Клайва Бейкера волосы встали бы дыбом. Я видела себя на той самой тусовке, после которой встретила Кейла. Мы с ним танцевали. Он был без футболки, в потертых голубых джинсах, на шее — что-то похожее на собачий ошейник. Совсем неплохо. И в том, как он выглядел, было что-то многообещающее.

Все шло отлично. Мы раскачивались под ритмичный бит, сближаясь все теснее и теснее. Кейл обвил руками мою талию, склонился, чтобы поцеловать, и вдруг его тело отбросило прочь от меня. Глянув через его плечо сквозь скопление танцующих тел, я увидела своего папашку с длинным поводком в руке. Он дергал за поводок, и Кейла отбрасывало от меня еще дальше.

— Тебе следовало отпустить его, — услышала я сзади чей-то голос. — Ты должна была предотвратить это.

Я оторвала взгляд от папашки и, повернувшись, увидела Брандта, одетого в его любимые поношенные джинсы и майку от Милфорда. Скрестив руки на груди, Брандт смотрел на меня. Что-то не так было с его волосами — растрепанные, местами потемневшие. Вглядевшись пристальнее в его лицо, в злобную усмешку на губах и пугающий блеск в глазах, пустых, но полных ярости, я почувствовала — руки мои покрываются гусиной кожей, а желудок сейчас вывернется наизнанку. Было темно, и я не сразу поняла, что меня напугало. Нет, не только выражение лица. Не только слишком бледная кожа и пустые глаза. Не только то, как он стоял, скорчившись и склонившись влево. С ним не было его скейтборда — вот что пробрало меня и заставило дрожать от ужаса.

— Ты могла это предотвратить, — вновь проговорил Брандт злобно. Я слышала этот тон в его голосе и раньше, но он никогда не был обращен на меня.

Брандт дернул вниз ворот своей футболки и показал на голубовато-красный разрез, пересекавший его горло. Края разреза были в почерневшей запекшейся крови, а в самом разрезе копошились черви. Дыхание мое перехватило, и я отпрянула, с трудом подавив тошноту.

Я бросилась прочь, в толпу, пытаясь найти Кейла, но что-то отшвырнуло меня назад. Я упала, и меня потащило через грязь. Подняв глаза, я увидела папашку, в руках которого был еще один поводок — он был прикреплен к ошейнику, обвивавшему мою шею.

В отчаянии я стала искать глазами кого-нибудь, кто мог прийти мне на помощь. В углу, скрестив руки за спиной, стоял Алекс и равнодушно смотрел на меня. Рядом, в синем кресле, сидела Джинджер. На ней было платье в серебряных блестках, а на голове — богато украшенная тиара. В руке Джинджер держала маленький пластиковый стаканчик, из которого попивала нечто, напоминающее фруктовый пунш.

Папашка рывком поднял меня на ноги, я закричала:

— Алекс! Помоги мне!

Но тот не обратил на мой крик никакого внимания. Я попыталась вырваться из рук отца, но не смогла — силы в нем было как в десяти здоровых мужиках.

— Джинджер! — закричала я, но она рассмеялась, и капли пунша потекли по ее подбородку.

Теперь папашка держал меня за горло. Наши глаза встретились.

— Ты должна была отказаться от всего этого! — проговорил он, кивая в сторону толпы.

Я проследила за его взглядом и увидела Кейла. Тот шел через толпу, широко расставив руки. Пальцы его касались моих друзей, и они один за другим скрючивались и рассыпались на моих глазах, пеплом оседая на землю.

Все это длилось несколько мгновений; я моргнула, и все вдруг изменилось. Жутко загрохотал ритмичный бит, и место тусовки обернулось кладбищем. Медленно приближался Кейл, которого по-прежнему держал на поводке мой папашка. Приблизившись, он, ни слова не говоря, остановился передо мной.

— Кейл! — позвала я.

Кейл протянул ко мне руки и медленно скользнул ладонями вниз — по моей шее, спине, бедрам. Он только что убил моих друзей. Папашка стоял, наблюдая за нами. Здесь же был и Алекс, глаза его были по-прежнему холодны и бесстрастны.

Но все это не имело значения. Кейл, его прикосновения, его лицо, находившееся в нескольких дюймах от моего лица, — вот что было важно! Я стояла как завороженная.

— Тебе следовало отказаться от этого, — проговорил он и, наклонившись, коснулся моих губ губами.

Меня словно ударило током — как во время нашего первого поцелуя. И вдруг все изменилось. Вся моя кожа — от подбородка до кончиков пальцев на ногах — начала зудеть; ее словно кололи иголками. Я отпрянула от Кейла, который с нежностью смотрел на меня.