Призраки войны - Уоррен Мерфи

Римо попытался увернуться. Ему было жалко убивать этого свихнувшегося старика. Но он тут же пожалел о собственной жалости.

Автомат был вырван у него из рук и отправлен в полет.

Римо сжал кулаки. Но в этот момент длинный тонкий палец – твердый как сталь – ткнулся ему в живот. Римо согнулся пополам и кубарем скатился с танка.

Такой сильной боли он не испытывал никогда в жизни. Римо не сомневался, что косоглазый старик ткнул его в живот ножом. Черт, как больно!

Мастер Синанджу наблюдал за тем, как его ученик корчится от боли на земле. Римо не стал ругаться и проклинать своего учителя, как обычно. Нет – было похоже, что он боится за свою жизнь. Плохо дело, нахмурился Чиун.

Потом Римо попытался отползти в сторону, и на пути ему попался автомат. Римо схватил оружие и направил на Чиуна. В глазах Римо была ненависть, смешанная со страхом. Раздался выстрел.

Чиун увернулся от первой пули.

– Римо!

– Умри! – выкрикнул Римо, перевел рычажок на стрельбу очередями и открыл огонь.

Мастеру Синанджу пришлось взмыть в воздух и приземлиться за спиной у Римо.

Римо недоумевающе огляделся по сторонам.

– Лан! – в отчаянии крикнул он. – Где старик?

– Сзади тебя, – махнула рукой девушка.

Римо резко развернулся и снова открыл огонь. И тут Мастер Синанджу понял, в чем дело. Ну, разумеется. Теперь очередь Римо. Отлично, подумал Чиун, когда два человека встречаются после долгой разлуки, почему бы им не поиграть немного?

Мастер Синанджу извивался как угорь. Он метнулся вправо от автоматной очереди, а потом пересек линию огня так быстро, что успел проскочить между двумя пулями.

Задача была совсем простая. Автомат был заряжен трассирующими пулями, и они вылетали из дула, как зеленые светлячки. Не заметить их было просто невозможно.

Патроны кончились.

– Твою мать! – выругался Римо.

– Ты кончил? – поинтересовался Чиун, подходя к Римо.

Римо пытался встать на ноги. Одной рукой он держался за живот, а другой старался дотянуться до Чиуна. Ухватив автомат за ствол, он хотел ударить старика прикладом. Получилось неуклюже и смешно. Чиун выхватил оружие из руки Римо.

– Ну, а теперь моя очередь, – заявил он и окликнул Лан: – Эй, девочка! Мне нужны патроны. Кинь-ка их мне!

– Ты что, с ума сошел, старый хрыч? – возмутился Римо. – Она же со мной.

– Старый хрыч?! – Щеки Чиуна раздулись от гнева. – Как ты смеешь называть своего отца такими словами?

– Отца?! Да ты совсем псих. Я тебя никогда в жизни не видел.

Чиун опешил. Борода у него тряслась. И без того узкие глаза превратились в щелочки.

– Ты отрекаешься от меня?

– Называй как хочешь.

– Никогда еще ученик не отрекался от своего Мастера!

– От чего?

И тогда Чиун все понял. Истина открылась ему.

– Я Чиун, Мастер Синанджу, – высокомерно представился он.

– Никогда не слышал ни о тебе, ни об этой штуке.

– А кто эта девочка?

– Мой друг.

– Твой вкус по части женщин убог, как всегда.

– Ну и катись в задницу!

– Я оставлю это замечание без внимания, – холодно отозвался Чиун.

– Оставляй без внимания все, что хочешь, дядя. Только сойди с дороги, мне надо ехать.

– Как ты можешь куда-то ехать, если даже не знаешь, куда тебе надо?

– С чего ты это взял?

– Потому что, если бы ты знал, куда тебе надо, ты уже давно бы там был.

– А что ты знаешь о том, куда мне надо?

– Я знаю то, что знаю, потому что я знаю, где ты был раньше.

Римо взобрался на танк. Увидев, что каждое движение причиняет ему боль, Лан пришла ему на помощь. Римо прерывисто дышал.

– А тебе не нужна твоя гремящая палка, эй, воин? – насмешливо поинтересовался Чиун.

– Оставь ее себе. У меня таких много.

Мастер Синанджу зажал автомат между ладонями и легонько сжал его. Автомат брызнул осколками металла.

Римо обернулся на резкий звук и от удивления вытаращил глаза, увидев, как старик-азиат вытирает руки. Остатки “Калашникова” валялись у его ног, и в них трудно было признать некогда грозное оружие.

– Как ты это сделал?

– Очень просто, – сияя, ответил Чиун. – Это называется Синанджу.

– Это что-то вроде каратэ? – поинтересовался Римо.

– Лучше! С помощью Синанджу я бы мог стереть твой танк в порошок.

– Не свистишь? – скептически заметил Римо.

– Я говорю правду, – высокомерно заявил Чиун. – Я бы и тебя мог научить, хочешь?

– Мне этого не надо, – отказался Римо, и Лан помогла ему пролезть в люк. – У меня удар правой, которым я могу свалить дерево. – А про себя подумал: что это я разболтался с этим косоглазым стариком?

– Я бы не стал возражать, если бы вы меня подвезли, – переменил тему Чиун. – Я стар, и ноги у меня устали.

– Подожди автобуса, – ответил Римо и хотел было закрыть люк, но что-то ему мешало.

Он еще раз взглянул на старика, похожего на разодетого Хо Ши Мина. Римо мог поклясться, что никогда в жизни его не видел. Но где-то глубоко в подсознании слабо звучал какой-то знакомый голос, и потому Римо не мог просто так взять и уехать.

– Ты жесток. Я ошибался на твой счет. Ты мне не сын. Мой сын никогда бы не бросил меня в лесу на съедение тиграм.

– Я рад, что хоть об этом мы договорились, – заявил Римо и захлопнул люк.

Последнее слово осталось за ним. И это рождало чувство удовлетворенности. Но когда Римо, корчась от боли, с трудом разместился на месте водителя и завел мотор, он почувствовал легкую, ускользающую грусть – словно покидал что-то дорогое и близкое. И очень важное.

А Мастер Синанджу стоял и смотрел, как танк, внутри которого сидел его ученик, исчезает в ночи. Он знал, что Римо не шутит, уезжая от него. Он и в самом деле бросил своего учителя. Он не смог защитить себя от болезненного, но безобидного удара Чиуна. Руки его пахли порохом. И вдобавок ко всему он связался с девушкой-вьетнамкой.

Смит был прав. У Римо мутная память. Она такая мутная, что он даже не помнит Мастера Синанджу.

И хуже всего то, что он больше не помнит Синанджу.

Мастер Синанджу принюхался. Есть и другие средства передвижения по Камбодже. И Чиун отправился в лес, чтобы раздобыть такое средство. Мастер Синанджу знал, куда направляется Римо, хотя сам Римо этого не знал. Когда Римо прибудет на место. Мастер Синанджу будет ждать его.

Глава 17

Капитан Дай Чим Сао не признал своего поражения. Он никогда не признает поражения. Он просто не может признать своего поражения!

Пешком вернувшись в расположение лагеря, он сообщил своему заместителю капитану Тину, что ему удалось найти американца.

– Мои люди окружили его, – поведал Дай. – Теперь это только вопрос времени.

Он не стал рассказывать об уничтоженных танках. О солдатах, дезертировавших во время боя. Или о том, как ему самому пришлось более часа пролежать на дороге под танком в позе эмбриона. Ни о чем таком он рассказывать не стал.

– Скоро стемнеет, – заметил Тин. – Вам нужны еще люди?

– Мне нужны все ваши люди. Созовите их немедленно, – жестко приказал капитан Дай.

– Но если ваши люди окружили американца, то...

– Он может ускользнуть от часовых под покровом темноты, – оборвал Тина Дай. – Я не хочу рисковать.

– Но если мы бросим все силы на поимку американца, кто будет охранять лагерь?

– Вы, – сказал капитан Дай.

Капитан Тин отсалютовал:

– Слушаюсь, товарищ капитан!

Военный вертолет поднялся в воздух и лег на курс. В вертолете находился капитан Дай. За ним – безобразно медленно! – по дороге поползли танки. План капитана Дая был таков. Он поведет отряд туда, где он оставил танки, и шумно выразит свое удивление, увидев, что танки уничтожены. Он будет кричать, ругаться и обвинять своих подчиненных в том, что они упустили американца. Подчиненные ничего не смогут возразить. Те, которые не запятнали себя бегством, погибли. Тогда капитан Дай пересядет на наземное транспортное средство и поведет отряд вперед.

Никто никогда не узнает, что капитан Дай привел свой отряд к бесславному поражению. Особенно после того, как он вырвет победу из самой пасти дракона.

Джунгли тряслись от ветра, поднимаемого винтами низко летящих вертолетов. Казалось, что дрожит сама ночь. Солнцу понадобилось много времени, чтобы наконец скатиться за линию горизонта. Ночь навалится, как темный занавес, скрывающий последний акт драмы, и чья-то жизнь закончится во мраке.

Но не жизнь капитана Дая. Капитан Дай Чим Сао твердо себе это обещал. Может быть, придет конец его карьере. Но не жизни!

Римо сидел, прислонившись спиной к дереву. На руку ему упала пиявка, и Римо поскорее отбросил ее в сторону, прежде чем она успела впиться ему в кожу.

Луна взошла хрустальным шаром. Римо следил за ее отражением в мутной воде рисового поля. Даже отражаясь в грязной воде, луна выглядела совершенным творением, словно какой-то волшебник высек ее из цельной глыбы льда. Римо вглядывался в холодный свет луны, как бы пытаясь пронзить ее своим взглядом. Разумеется, у него ничего не вышло. Луна только кажется прозрачной.