Почти живые - Сергей Дышев

До последнего момента Ольга надеялась, что эта участь ее минует. Как досадно, как глупо, как смешно! Взрослая, а попалась на мякине, как пацанка! Недоглядела, понадеялась на авось, и вот…

— Вы беременны, — сказала врач, садясь за стол и что-то записывая в учетном журнале. — Что будем делать? Сохранять?

— Аборт, — ответила Ольга, одеваясь.

Врач вздохнула, покачала седой головой, выкрашенной местами фиолетовыми чернилами.

— В стране демографический кризис, к середине века население страны уменьшится вдвое, а вы так легкомысленно заявляете: аборт!

— Если вас беспокоит кризис, то вы и рожайте, — спокойно ответила Ольга.

— Между прочим, — холодно заметила врач, — ничего грубого или оскорбительного я вам не сказала.

Ольга вышла из кабинета, заталкивая в сумочку направления на анализы и в больницу. «Что-то я в самом деле злая и вспыльчивая стала, — подумала она. — Жизнь поломала?»

Теперь ее мысли были заняты тем, как быстрее разобраться с новой проблемой. Анализы она сдаст утром, до работы. Но вот в больнице придется провести как минимум полдня, там выписывают после обеда. Значит, придется отпрашиваться с работы.

Она не думала о том, что ее отношения с Глебом привели в конце концов к зачатку новой жизни, что носит под сердцем будущего ребенка, о котором Глеб так мечтал, рисуя в своем воображении большую-пребольшую детскую комнату, заваленную пестрыми игрушками. Она не испытывала никаких чувств в связи с тем, что собиралась сделать, ибо воспринимала беременность вовсе не как зарождение ребенка, а как болезнь, вроде венерической, о которой не следует распространяться и надо как можно быстрее от нее избавиться.

Ольга не сразу поняла, кто с ней говорит. Речь позвонившего ей мужчины была путаной и многословной. Слово «милиция» резануло ей слух, и Ольга решила, что звонит кто-то из оперативных работников.

— Что вы от меня хотите? — спросила она, подготовившись к обороне.

— Так я думаю, что надо проверить, не унес ли он чего? Было б хорошо, если б ты подъехала прямо сейчас, а то у меня сердце не на месте. Я ж его шуганул, а он сразу за сарайчик и пропал…

Наконец до Ольги дошло, что она разговаривает с дачным сторожем.

— Что ж вы меня так пугаете, дядь Коля! — с облегчением вздохнула Ольга. — Я уже подумала, случилось невесть что.

— А этого разве мало? Вот же наглец какой! Средь бела дня по чужому участку шлындать! Я ему, значит, кричу: «Стой!», а он за сарайчик и пропал. Я теперь не успокоюсь, пока не узнаю, украл он чего или нет…

— Хорошо, дядь Коля, я приеду.

— Приезжай, дева, а я тут постерегу, чтобы не вынесли из дома чего.

«Не было печали, — подумала Ольга. — И сколько это еще будет продолжаться? Каждый день — новые проблемы. Ах, Глеб, Глеб! Я ж ему сказала, чтобы не вздумал при свете выходить из дома!»

Вместо того чтобы мыть компьютерный салон, она поехала на дачу. Когда сошла с электрички, уже начало смеркаться. Сырой осенний лес был неподвижен и безмолвен. Лишь раз с ветки взлетел ворон и, громко хлопая крыльями, взмыл в небо. Ольга шла по раскисшей тропе, чувствуя зябкость в теле. Пока ехала в электричке, задремала и проснулась уже перед самой станцией. Вышла на платформу и ощутила, как влажный холод пробирается под курточку, просачивается сквозь свитер и обволакивает тело, покрывая его мурашками. Лесная тропа раскисла от нескончаемых дождей, и остро пахло прелой листвой и склизкими грибками, покрывшими кору трухлявых деревьев.

Сторож встретил Ольгу у продуктового ларька, заколоченного досками по случаю окончания дачного сезона. Он схватил ее за рукав, оглянулся по сторонам и заговорщицки зашептал:

— Вот что, дева… Он там!

— Кто?

— Конь в пальто! — сердито передразнил сторож, сетуя на непонятливость девушки. — Мужик какой-то в твой дом забрался! Я его только что в окне заметил.

Ольга от досады даже глаза прикрыла. Она была готова побить Глеба, который вел себя как неразумное дитя. Сказала же она ему русским языком: по кооперативу ходит сторож! Так нет! Сначала Глеб из дома вышел, а теперь вот в окне засветился. Конспиратор хренов! Одна головная боль с ним!

— Может, вам показалось, дядь Коля? — насмешливо спросила Ольга. — Кто днем на рожон полезет?

— Дыть! — сдавленно произнес сторож и даже замахнулся на Ольгу. — Не принимай меня за дурака! Я еще из ума не выжил, и зрение у меня приличное. Вот как тебя его видел. Бугаистый такой мужичок. Был бы хилее, так я, может быть, в одиночку бы его скрутил. Значит, так! Стой тут, а я за милицией сбегаю. Патрульная машина недавно на Калинку проехала. Сейчас я их перехвачу.

— Нет, дядь Коля, не надо милицию! — испуганно сказала Ольга. — Зачем шум поднимать? А вдруг вы все-таки ошиблись!

— Ой, молчи, дева! — замахал руками сторож и быстро скрылся за деревьями.

Убедившись, что сторожа уже не видно, Ольга со всех ног кинулась к своему участку. Заржавевший замок на калитке никак не хотел открываться, ключ не проворачивался, и Ольга, оставив бесплодные попытки, полезла через рабицу. Концы проволоки порвали ей куртку и в кровь разодрали руку, но Ольга, не замечая этого, подбежала к терраске и принялась колотить в стекло.

— Глеб! Глеб, это я! Собирайся быстрее!

Дверь приоткрылась, из-за нее высунулось подпухшее, поросшее клочковатой щетиной лицо Глеба.

— Что случилось, Олюшка?

— Сюда идет милиция! — Она распахнула дверь и влетела в терраску. — Надевай сапоги, телогрейку! Быстрее, Глеб, быстрее! Я ж тебя предупреждала, чтобы ты сидел как мышь!

— Да я и сидел как мышь, — начал было оправдываться Глеб и, опустившись на скамейку, принялся натягивать сапоги.

Ольга схватила его за руку и подтолкнула к двери. Телогрейку Глеб надевал уже на ходу.

— Беги в лес, — сказала она ему, выпроваживая с участка. — Там есть овраг. Сядь там и замри, пока я не приду. Понял?

— Понял, понял…

Покусывая губы, Ольга смотрела Глебу вслед, как он тяжело бежит по раскисшей пашне, и его сапоги чавкают, и к ним пристают комки глины и слипшиеся пучки соломы.

Едва она вернулась в дом, как к калитке подкатил забрызганный грязью милицейский «УАЗ». Хлопнули дверцы. По ту сторону рабицы, поправляя на плечах автоматные ремни, встали два рослых милиционера.

— Вы хозяйка? — спросил один из них. — Что у вас тут стряслось?

Ольга уже хотела извиниться за ложную тревогу, как из машины, кряхтя и что-то бормоча, выбрался сторож.

— Все-таки пошла сама! — рассерчал он, увидев Ольгу. — Эх, голова бедовая! А что, если б он тебя ножом пырнул? Или, не приведи господь, топором?

Милиционеры открыли замок и вошли во двор.

— Не было здесь никого, — сказала Ольга, стараясь побыстрее загасить этот ненужный и опасный переполох, поднятый слишком добросовестным сторожем.

— Нету, потому что он уже удрал! — кому-то погрозил кулаком сторож. — Я что ж, слепой, по-вашему? Вот в этом окне он стоял. Здоровый такой, упитанный…

Милиционеры, позвякивая ременными карабинами, вальяжно прошлись по двору, лениво поглядывая по сторонам.

— Окна целы? — спросил один. — Двери не выломаны?

— Все цело, — ответила Ольга, мысленно молясь, чтобы Глеб успел добежать до оврага и спрятался там получше. Вдруг милиционеры надумают лес прочесывать?

— Пойдем посмотрим, — сказал другой таким тоном, словно предлагал товарищу посмотреть скучный фильм.

Не церемонясь, они поднялись по ступенькам в терраску, оставляя на камышовой циновке следы сапог, оттуда зашли в прихожую.

— А здесь тепло, — сказал милиционер, который шел первым, и оглянулся на Ольгу, следовавшую за ними. — Замечаете?

— Вроде не очень-то и тепло, — пожала плечами Ольга.

— Точно, прогрето! — подтвердил сторож. — Я своим отмороженным носом тепло сразу чую. Грелся он тут, ворюга!

Милиционеры прошли в комнату, пощупали печь.

— Печь холодная, — констатировали они.

Сторож юркнул под рукой Ольги, опередил ее и подбежал к стоящему в углу столу.

— А гляньте-ка! — радостно сообщил он, поглаживая ладонью никелированный бочок электрочайника. — Теплый! И плитка теплая! Он тут, злыдень, чаи гонял!

Милиционеры посмотрели на Ольгу, ожидая от нее какой-нибудь реакции. Ольга колебалась. Первым ее желанием было сказать, что это она только что включила чайник в розетку, но тотчас испугалась, что этот обман милиционеры быстро и легко развеют каким-нибудь противоречащим фактом.

— Значит, кто-то здесь был, — признала она.

— Вот, дева! — удовлетворенно произнес сторож и вскинул кривой и отполированный указательный палец. — А ты спорила со мной. У меня глаз — алмаз! Я воришек за версту чую.