Гиблый Выходной - Алексей Владимирович Июнин

«Хеклер-Кох» и он нацелился его рукояткой в висок стоящего молодого человека. Учитывая силищу Точило, одного удара было бы достаточно для того, чтобы пробить височную кость, но Максимилиан Громовержец неожиданно остановил его перед собой всего лишь одной рукой. Он поднял ладонь перед Точило и тот остановился, чуть не упав. На поднятой левой руке не доставала указательного пальца. Ни слова не говоря Максимилиан Громовержец положил ладонь на столешницу ближайшего стола, сложил пальцы в кулак, оставив только средний и размахнулся своим коротким мечем.

За миг до отсечения второго пальца его руку с холодным оружием остановил Женя Брюквин.

– Ты что делаешь? – тихо зарычал он, чуть-ли не трясясь от гнева. Максимилиан Громовержец выдернул руку с мечем и размахнулся снова, Брюквин судорожно воскликнул какой-то невнятный звук и приготовился к тому, что Максимилиану Громовержцу придется перевязывать ладонь. Вместо того, чтобы вновь попытаться перехватить руку с римским мечем, Брюквин поправил камеру на голове и повернулся так, чтобы в кадр попало происходящее с Максимилианом Громовержцем. На всякий случай камера зафиксирует то, что он отсек палец себе сам и потом не предъявлял каких-либо претензий ни к нему ни к Точиле.

От неизбежного отсечения собственного пальца Максимилиана Громовержца спас резкий громкий хлопок из цеха. Этот внезапный звук был удивителен и необъясним, банда определила его как взрыв. Самый настоящий взрыв, произведенный где-то в глубине безлюдного цеха. Меч застыл в воздухе и, через несколько мгновений медленно опустился.

– Это что было? – спросил Точило, прислушиваясь к возможным повторениям и глядя на закрытую входную дверь.

– Что-то упало? – предположил Брюквин.

– Что-то взорвалось, – возразил Точило.

А Максимилиан Громовержец ничего не предполагал, во всяком случае, ничего не говорил, а только, вновь поднял свой опасный меч над головой. Брюквин вырвал-таки холодное оружие из его руки.

– Ты чего делаешь? С ума сошел? – но Максимилиан Громовержец продолжал молчать. – Я спрашиваю – ты нормальный?

– Я ошибся, – только и сказал молодой причесаный человек. В его голове читалась твердая уверенность. – Я подвел. Это самонаказание. Я должен.

И тут Женя Брюквин мотнул головой, откидывая какое-то наваждение.

– Вашу мать! – закричал он. – Какого хрена мы тут торчим?!

У выхода создалась небольшая давка, каждый пытался выбежать из ошибочного помещения, оказавшегося, не кабинетом заведующего производством, а комнатой мастеров. Выскочив из комнаты мастеров троица налетчиков собралась у соседней двери. Каждый еще раз проверил свое оружие, поправил растрепавшиеся волосы, оправил одежду – все-таки они попадают на видеозапись и должны выглядеть опрятно. Тут Точило вспомнил, что в комнате мастеров они забыли их пустой ящик из-под оружия, в который они намеревались переложить деньги. Пришлось возвращаться и тащить его.

Наконец все были готовы, они стояли перед теперь уже правильной дверью. Женя Брюквин в очередной раз проверил на лбу видеорегистратор, поправил ремешочки и сказал, что все что было до этой минуты – будет стерто. Теперь запись будет правильной.

Втроем они ввалились в кабинет, целясь из огнестрельного оружия и крича в пустоту: «Стоять на месте! Бабло сюда!» Их приветливо встретила пустота. Точило злобно завыл и подскочил к приоткрытому сейфу, раскрыл тяжелую дверцу и убедился в том, что внутри только пустая коробка из-под йогуртницы фирмы «Тефаль». Пустая и почти невесомая коробка. В отчаянном гневе он взял тяжелый сейф двумя руками, поднял его над головой и размахнулся им в застекленную этажерку с документами, но сейф перевесил и здоровяк упал вместе с ним на спину. Сломал собой деревянный стул, опрокинул тумбочку с принтером и кулером. Все на себя.

– Вон они! – ровным голосом произнес Максимилиан Громовержец. Он первым понял, что пока они валяли дурака в соседней комнате мастеров, гланый бухгалтер и заведующий производством покинули кабинет и скрылись. Теперь прилизанный юноша стоял на площадке антресольного этажа и, оперившись на поручни, смотрел вниз в цех. – Вон!

Его короткий меч с грозной неотвратимостью главнокомандующего армией римских легионеров указал внизу местоположение двоих беглецов: сначала за угол стеллажей скрылся кто-то в светлом, а за ним – высокий мужчина с кейсом в руке.

– За ними! – крикнул Женя Брюквин и посетовал на то, что придется стирать с флеш-карты видеорегистратора гораздо больше, чем хотел две минуты назад.

08:35 – 08:38

– Что у вас тут грохнуло? – спросил Степан Коломенский

– Ничего, – выдавил из себя Юра Пятипальцев.

– Ничего? – Коломенский со скепсисом ждал более правдивого ответа. – А почему электричество во всем цехе вырубилось?

– Вырубилось электричество? – Лева Нилепин изобразил на своем молодом лице крайнюю степень удивления. – А мы и не заметили.

– Да неужели? Нажми-ка на пульт.

– На какой пульт?

– На пульт кран-балки.

– Зачем?

– Нажми.

Лева Нилепин взял в руки висящий рядом пульт от кран-балки. Взглянул на Юру Пятипальцева, но ответный взгляд его закадычного друга ничем не мог ему помочь. Лева нажал на одну из кнопок на пульте. Потом на другую, на третью. Ничего не происходило, кран не дергался. Степан Коломенский усмехнулся и пошел к главному электрическому щитку, стоящему у стены тут неподалеку. Нисколько не тушуясь отсутствием допуска, Степан раскрыл дверцу щитка и, посветив фонариком кнопочного телефона, что-то там врубил. Раздался громкий щелчок, зажегся потушенный ранее свет в этом цеховом квадрате, где-то в глубине цеха загудели электрокабеля. И тут Коломенский заметил заднюю часть четырехстороннего фрезеровочного станка.

– А это еще что такое? – чуть не вскричал Коломенский, подбегая к станку и выпученными от увиденного глазами осматривая почерневшие провода и платы станка. – Вы… Тут че было?

– Да так… ничего особенного… – пожал плечами Нилепин, стараясь вложить в свой голос как можно больше беспечности.

– Где электрик?

– У него выходной, Степа.

– Не канифольте мне мозги! Я с ним за одним столом чай пил. Где электрик, я вас спрашиваю?

– А этот… как его… Август?

– Да! Где он?

– Но он не электрик, Степ, ты че забыл? – попытался улыбнуться Лева Нилепин. – Он только ученик электрика. А ты спрашиваешь про электрика, я думал ты имеешь в виду Серегу Шишкина. А у него выходной. А Август только ученик электрика, он меньше месяца работает. У него испытательный срок, а электриком он станет только через…

– Где он? – крикнул Коломенский строгим взглядом заткнув нилепинские бормотания. – Его разрядом дало? Отвечайте, что как воды в рот набрали?

– Дало, – наконец ответил Пятипальцев.

– Надеюсь его не убило насмерть? – спросил Степан Михайлович. – Ребята, вы меня пугаете! Его не убило?

– Э… Нет, конечно, – нездорово хихикнул Нилепин.

– Где он? Что с ним? Проклятье, пацаны, не молчите!

– Да все с ним в порядке, – Нилепину было трудно улыбаться, но он пересиливал себя.

– Да как тут может быть