Красивый и обаятельный - Дана Хадсон

— Думаю, в то время вам наверняка помогала экономка. Почему сейчас в особняке нет экономки? Ведь такой объем работы, что тащите вы, просто непосилен для обычного человека! Это же жуткая эксплуатация! Почему ваш профсоюз не протестует против этого?

Мистер Дюваль только теперь осознал, что его безбожно эксплуатируют.

— Да, миледи. У старой баронессы была экономка, но после смерти миледи быстренько ушла на пенсию.

Карен притворилась страшно удивленной.

— Но почему вы до сих пор не приняли новую? Почему в одиночку тащите этот тяжкий воз?

Мистер Дюваль и в самом деле почувствовал себя изможденным.

— Ах, миледи, где же найти хорошую экономку? Честно говоря, история с нашей последней горничной и вовсе отвратила меня от поисков претенденток на столь ответственный пост. Не верится, что есть столь достойные молодые леди.

Карен сделала вид, что задумалась.

— Если вы не против, мистер Дюваль, я постараюсь найти кого-нибудь подходящего. Поспрашиваю у знакомых, у мамы. Конечно, с появлением экономки вы сможете вплотную заняться неотложными делами. Я думаю, вы и без того круглые сутки на ногах.

Преисполненный чувством собственной значимости, мистер Дюваль милостиво согласился, и Карен пошла наверх.

— Ну что ж, дело сделано. Теперь мне нужно позвонить маме.

Иден был непритворно восхищен.

— Да ты настоящий дипломат, моя дорогая! Так сказать, Талейран в юбке. У меня бы никогда так не получилось.

Сравнение с Талейраном Карен не понравилось, и она свирепо сверкнула глазами. Но в этот момент в ее сотовом раздался мягкий голос матери:

— Слушаю тебя, солнышко.

Оставив объяснение с коварным женихом на потом, Карен спросила:

— Здравствуй, мама! Бренда закончила колледж Святой Магдалины?

— Да. Кстати, она ищет место, считает, что давно переросла обязанности горничной. Да и скучно ей в нашем поместье. Она ищет работу в большом городе.

— Замечательно! Тогда, она, надеюсь, не откажется занять место экономки в особняке Артура?

— Конечно, согласится! Она давно мечтает испытать свои возможности в большом особняке! Пойду обрадую ее. Она добросовестная и ответственная девочка, и справится с любой работой.

Закончив разговор, Карен довольно улыбнулась и объявила жениху:

— Считай, что экономка у тебя уже есть. А если ты выделишь жилье и для других девушек, то в особняке наконец-то будет наведен порядок.

— Для чего выделять жилье? Все северное крыло, в котором веками жила прислуга, пустует. Там военный гарнизон можно расположить.

Возбужденная такой удачей Карен воскликнула:

— Замечательно! Вполне возможно, что Бренда привезет с собой пару подружек. И тогда исчезнут все проблемы с уборкой и прочим.

Склонившись к ней, Иден тихо поправил:

— С уборкой, возможно, и исчезнут, но вот с прочим… — и он привлек ее к себе.

Оказаться в его объятьях было так сладко, что у Карен не возникло ни единого возражения. Иден ее целовал, а она не понимала, почему не протестует. Ведь вся их помолвка просто жалкий фарс, выдуманный исключительно для спокойствия их родителей. Но почему же тогда ей так больно при мысли о том, что скоро все закончится?

Оторвавшись от нее, Иден заглянул в ее глаза и смущенно спросил:

— Ты не против, дорогая?

Она передернула плечами.

— Против чего? Служить тебе тренажером? Не сказать, чтобы мне это нравилось.

Он помедлил, будто собираясь что-то возразить, но, упрямо тряхнув головой, весело подтвердил:

— Практика нужна всегда и везде! А то ведь и навыки можно растерять.

У Карен тут же испортилось настроение. На что она надеется? Он же плейбой! Высвободившись, она сухо уточнила:

— Вот именно. Но советую найти другой объект для тренировок, а мне пора домой. У меня была тяжелая неделя, и я изрядно устала. К тому же ко мне вечером собиралась приехать подруга.

Иден вмиг насторожился.

— Какая подруга? Уж не та ли огненноволосая радость, что изрядно мне задолжала?

— Нет. Я ничего не слышала о Джой с момента ее отъезда.

— Странно. Я был уверен, что она объявится сразу, как только услышит о нашей помолвке. Ведь теперь ей ничто не угрожает. Не буду же я угрожать ей судом, рискуя обидеть тебя.

— А ты и в самом деле не будешь этого делать?

— Я же не дурак, выставлять себя на посмешище перед всей страной. Перед тобой еще куда ни шло, но такая большая аудитория уже явный перебор.

Невольно хихикнув от его уничижительного тона, Карен направилась к выходу.

— Можешь не провожать меня, я вполне доберусь и сама.

Иден решительно воспротивился.

— Даже если ты и не считаешь меня джентльменом, я еще не настолько низко пал, чтобы не проводить до дома свою даму.

Они молча сели в корвет, на этот раз обойдясь без водителя, и Иден погнал его по Лондону, постоянно превышая скорость. Карен сидела как на иголках, и в конце концов не выдержала.

— Куда ты так гонишь? Не терпится от меня избавиться?

Иден снизил скорость, но Карен от этого лучше не стало, атмосфера в машине была пропитана опасной чувственностью, от которой ей хотелось поскорее избавиться.

Выйдя из машины, она попрощалась со спутником и хотела зайти в дом, но он ей не дал.

— Я все-таки твой жених, пусть только и на данном этапе, и имею полное право на прощанье поцеловать собственную невесту.

Он прижал ее к себе и стал целовать мягкими дразнящими поцелуями. От него пахло сосной, цитрусом и еще чем-то неуловимым, каким-то мужским мускусным запахом. Этот запах сводил Карен с ума, и она забыла, где они. Опомнилась только после того, как Артур хрипловатым голосом попросил:

— Давай поднимемся к тебе, дорогая?

Обращение «дорогая» сразу привело ее в чувство. Да помнит ли он имена всех своих подружек?

Вместо ответа решительно отстранилась от него и быстро ушла. Иден молча постоял, глядя ей вслед. Потом пожал плечами и поехал в особняк, гадая, чем же станет заниматься эта упрямая девица. Неужели и впрямь работать? Или пойдет куда-нибудь еще, причем не с ним? Мысль о возможности этого так разозлила Идена, что он с силой захлопнул дверцу дорогой машины, рискуя ее сломать. Корвет отозвался низким укоризненным звуком, и он несколько пришел в себя. Сколько же глупостей он наделал в отношениях с Карен! Как же ему теперь вести себя? Признаться в любви? Ему впервые в жизни стало страшно. А если она скептически усмехнется, как делает всегда? Как ему быть тогда? Снова сделать вид, что это была шутка? Какое это странное чувство — любовь! От него больше неприятностей, чем удовольствия.

Невольно облизав губы, еще хранящие вкус Идена, Карен поднялась к себе и открыла дверь. И застыла, не веря своим глазам — коридор был завален чемоданами и разного размера баулами.