Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана - Сергей Милошевич

— А-а… — тоже улыбнулся Шепченко. — Это я ее попросил. Понимаете, у меня радикулит разыгрался со страшной силой. А в этом случае мне помогает только одно средство — кальсоны с подшитой в них сзади шкуркой канадского кролика, и придумал, чтобы Ирка пошла ко мне домой под видом профсоюзной активистки и незаметно стащила мои специальные кальсоны, из шкафа, где они всегда лежали. Что она успешно и сделала. А что касается десяти рублей якобы материальной помощи — так это для пущей убедительности. Большую же сумму, чем десятку мы выделить не смогли — с деньгами у нас туго…

— Так вот куда девались ваши кальсоны, — задумчиво процедил Шура. Услышав это сообщение, он окончательно убедился, что его собеседник не врет, и что перед ним действительно сидит сам «покойный» Богдан Тарасович Шепченко. — Что ж, действительно невероятная история…

Глава 7

— Невероятная история, — повторил Холмов. — Хоть водевиль пиши. Однако буду с вами предельно откровенен. За то, чтобы я отыскал незнакомца, находившегося в новогоднюю ночь на ее балконе, ваша супруга обещалась «отстегнуть» мне семьсот рэ. Я не намерен отказываться от этих денег, тем более, что я потратил на это дело больше двух недель собственного драгоценного времени. Так что попрошу вас немедленно одеться и следовать за мной.

— Куда следовать? — испугано вскричал Богдан Тарасович.

— Домой, известно куда, — усмехнулся Холмов. — На ясные очи любимой супруги…

— Нет, только не это, — решительно замотал головой Шепченко. — Я никуда не пойду!

— Поведу силой, — с угрозой произнес Шура, доставая из кармана наручники. — Будьте благоразумны. Ваша игра проиграна, неужели вы этого не понимаете?

— Я все понимаю, — уныло согласился Шепченко. — Только может быть, все-таки есть какой-то иной выход? Сколько, вы говорите, моя жена обещала вам денег?

— Семьсот рублей, — сухо повторил Холмов.

— Я вам дам тысячу. Только оставьте меня в покое и никому не рассказывайте об этой дикой истории.

— Давайте, — легко согласился Шура, протягивая руку.

— Сейчас у меня их нет, — развел руками Богдан Тарасович. — Потом… В течение года…

— Ну нет, ищи дураков, — хмыкнул Шура. — Так, давай, быстренько собирайся и не заставляй меня нервничать.

— Неужели вы столь жестоки, что за каких-то семьсот готовы погубить человека, попавшего в беду?! — дрожащим голосом вскричал Шепченко.

— Вы же мужчина, в конце концов, а мы, мужики, должны помогать друг другу в подобных ситуациях, иначе…

— Но ведь ваша жена вас любит, я это вижу, — смягчился Шура. — Мучается, вспоминает вас… Откроетесь ей, покаетесь — и заживете по-прежнему в добре и согласии…

— Это она сейчас меня любит, пока и мертвый! — раздраженно махнул рукой Богдан Тарасович. — А пройдет немного времени, и она мне жизни не даст, я знаю… А что я скажу соседям, детям, родственникам, коллегам? Мол, здрасте, я Шепченко, благополучно воскрес через четыре месяца после кончины. Новый Иисус Христос — Шепченко. «Шепченко воскрес!» «Воистину воскрес!»… последнюю фразу Богдан Тарасович произнес столь забавным голосом, что Холмов невольно расхохотался.

— Что ж, возможно вы и правы, — став вновь серьезным, задумчиво произнес он. — Нельзя все в этом мире измерять исключительно рублем. Действительно, вы попали в большую, хотя и нелепую беду, и вам нужно помочь. Но как это сделать?

Шепченко судорожно пожал плечами и ничего не ответил. В комнате воцарилось напряженное молчание.

— Вот если бы вы смогли бы достать мне какой-нибудь паспорт… — наконец осторожно произнес Богдан Тарасович, настороженно наблюдая за тем — какую реакцию вызовут у Холмова эти слова. — Тогда бы я, пожалуй…

— Да паспорт достать-то, в общем, несложно, — перебил его Шура, раздраженно махнув рукой. — Но сам паспорт без прописки, трудовой книжки, военного билета а главное — достоверной житейской легенды является никчемной бумажкой.

Холмов снова задумался и размышлял, нахмурив брови, довольно долго.

— Слушайте, а этот ваш двойник… как его… Тимофеев, он ведь взаправду помер, — внезапно сказал Шура. — Его что — не хватились, не искали?

— Не знаю, — пожал плечами Шепченко. — Он, по-моему один жил, без семьи. В коммуне, на Стеновой…

— Вы знаете его адрес? — оживился Шура. — Назовите. Богдан Тарасович назвал адрес. Холмов записал его в свой блокнот и поднялся.

— У меня появился один план, — несколько нерешительно произнес он.

— Не менее авантюрный, чем ваш с двойником-командировочным, но по-моему, в данной ситуации это ваш единственный выход. Суть его такова — вам необходимо «прикинуться» покойным Тимофеевым, вернуться в его, то есть теперь уже свою квартиру, отыскать там все его документы и по ним начать новую жизнь. Устроиться на работу и так далее…

— Верно! — восторженно вскричал обрадованный Шепченко. — Это просто гениальная идея, и как это я сам о ней не догадался!..

— Погодите вы радоваться, — отрезвил его Шура. — Еще неизвестно, какая там ситуация с квартирой Тимофеева, его возможными родственниками и так далее. Сделаем так: я сейчас отправлюсь туда под видом нового участкового на разведку. Вернусь — все вам расскажу, тогда и решим, что делать дальше…

— Может быть вам дать деньги на «фару»? — засуетился Шепченко.

— Вот, у меня есть шесть рублей. Чтобы быстрее.

— Давайте, — милостиво согласился Холмов.

«Фара» действительно здорово ускорила дело. Не прошло и часа, как довольный Шура вернулся из разведки обратно.

— Ну, дорогой покойничек, вам действительно повезло, — весело сообщил он изнывающему от нетерпения и неизвестности Богдану Тарасовичу.

— Родственников у Тимофеева в Одессе не имеется, жил он один. Правда, квартира его запечатана. Добросердечные соседи написали заявление в и милицию, что их сосед Виктор Тимофеев пропал неизвестно куда, так что они просят его квартиру отдать им под кладовку. Однако в милиции им популярно объяснили, что человек считается пропавшим без вести, ежели он не наблюдается в течение полугода. Но его квартиру на всякий случай опечатали…

— Как же теперь быть? — забеспокоился воспрянувший было духом Шепченко.

— Да никак, — пожал плечами Холмов. — Срывайте печати к чертовой матери и спокойно заходите в квартиру. Вы же ее законный хозяин. А будут интересоваться — где вы пропадали все это время, наплетите что-нибудь про умиравшую, да так и не умершую тетку в Житомире.

— А как же я дверь открою? — продолжал сомневаться мнительный Богдан Тарасович. — Ключей-то у меня нету.

— Хм, это конечно проблема, — почесал затылок Шура. — Ладно, так и быть, я поеду с вами и помогу открыть дверь вашей квартиры. Потом сразу врежете новые замки. Ну, собирайтесь, поедем на ваше новое местожительство.

— Сейчас, я только записку Ирине напишу, — засуетился Шепченко.

Все прошло благополучно. Соседей Тимофеева-Шепченко, к счастью, дома не было — рабочий день еще не кончился. Поэтому Шуре никто не помешал вскрыть при помощи отмычек двери в коммуну и комнату, в которой отныне предстояло жить Богдану Тарасовичу.

— Конечно, жилье и обстановочка оставляют желать много лучшего, — констатировал Холмов, войдя в грязную, полутемную комнату, в которой почти не было мебели. — Но это не беда. Теперь все в ваших руках. Давайте лучше искать документы…

Документы — паспорт, военный билет, трудовая книжка и даже водительские права прежнего жильца, к огромной радости волновавшегося Шепченко нашлись быстро, в шкафу. Изучив записи в трудовой книжке, Холмов сообщил своему новому знакомому, что, оказывается, прежде Виктор Тимофеев работал шофером.

— Придется вам для начала осваивать именно эту профессию, чтобы не было лишних подозрений, — объявил Холмов. — Машину-то хоть водить умеете?

— Представьте, умею, — бодро ответил Шепченко. — Я в армии два года самосвал водил.

В этот момент дверь открылась и в комнату заглянула пожилая женщина в потертой шубе. — А-а, это вы здесь, Виктор Михайлович, здрасьте' Вы вернулись… — растеряно забормотала женщина, и на ее лице появилось выражение огромного разочарования, которое она и не пыталась скрыть. — А я гляжу — чего это печати сорваны… Где же это вы пропадали так долго?

— Это… К больной тетке ездил, в Житомир… — забормотал растеряный Шепченко, которого визит его новой соседки застал врасплох. — Тетка у меня в Житомире того… болела сильно.

— А-а, — огорченно вздохнула женщина.. — Ну ладно… И она удалилась.

— Поздравляю! Первый и самый главный экзамен выдержан успешно, — хлопнул Шура вспотевшего Богдана Тарасовича но плечу. — А вы боялись, что вас не признают. Ну все, располагайтесь, а я пошел. Счастливой вам жизни на новом месте и в новом качестве.