Большие надежды - Чарльз Диккенс

Тогда-то, и только тогда, я заметил незнакомого джентльмена, который стоял напротив меня, облокотившись о спинку скамьи. Лицо его выражало презрение, и он покусывал толстый указательный палец, внимательно наблюдая за нами.

— Итак, — обратился незнакомец к мистеру Уопслу, когда тот закончил чтение, — вы, по-видимому, все рассудили к полному своему удовольствию?

Все вздрогнули и подняли головы, как будто сам убийца появился в комнате. Джентльмен оглядел нас холодно и насмешливо.

— Значит, виновен? — сказал он. — Ну? Говорите.

— Сэр, — отвечал мистер Уопсл, — не имея чести быть с вами знакомым, я все же полагаю: да, виновен. — И все мы, расхрабрившись, пробормотали что-то в подтверждение его слов.

— Я знаю, что вы так полагаете, — проговорил незнакомец. — Я это знал заранее. Я так и сказал. Но теперь я задам вам один вопрос. Известно ли вам, что по английскому закону человек считается невиновным до тех пор, пока его виновность не доказана, понимаете — не доказана?

— Сэр, — начал мистер Уопсл, — будучи сам англичанином, я…

— Э, нет! — сказал незнакомец, кусая палец и не сводя глаз с мистера Уопсла. — Не уклоняйтесь в сторону. Либо это вам известно, либо неизвестно. Решайте: то или другое?

Нагнув голову набок и сам изогнувшись в грозно-вопросительной позе, он ткнул пальцем в мистера Уопсла, точно хотел пригвоздить его к скамье, а затем снова впился в палец зубами.

— Ну? — сказал он. — Известно это вам или неизвестно?

— Разумеется, известно, — отвечал мистер Уопсл.

— Разумеется, известно. Так почему же вы сразу не сказали? А теперь я задам вам другой вопрос. — Он завладел мистером Уопслом, словно имел на него особые права. — Известно ли вам, что ни один из свидетелей еще не был допрошен защитой?

Мистер Уопсл начал было: — Я могу только сказать… — но незнакомец перебил его:

— Что? Вы отказываетесь ответить на вопрос? Да или нет? Я вас еще раз спрашиваю. — Он опять ткнул в него пальцем. — Слушайте меня внимательно. Знаете вы или не знаете, что ни один из свидетелей еще не был допрошен зашитой? Мне нужно от вас всего одно слово. Да или нет?

Мистер Уопсл колебался, и от этого наше восхищение им пошло на убыль.

— Ну что ж! — сказал незнакомец. — Я вам помогу. Вы не заслуживаете помощи, но я вам помогу. Посмотрите на лист бумаги, который вы держите в руке. Что это такое?

— Что это такое? — переспросил мистер Уопсл, растерянно поглядывая на газету.

— Может быть, это, — продолжал незнакомец весьма язвительным и недоверчивым тоном, — тот самый печатный отчет, который вы только что читали?

— Безусловно.

— Безусловно. Теперь загляните в него и скажите мне, написано ли там черным по белому, что обвиняемый, следуя указаниям своих адвокатов, предпочел воздержаться от защиты до заседания суда?[5]

— Да я только что это прочел, — взмолился мистер Уопсл.

— Неважно, что именно вы только что прочли, сэр. По мне, читайте хоть «Отче наш» задом наперед, — возможно, с вами это и раньше бывало. Обратитесь к газете. Нет, нет, нет, друг мой; не на верху страницы; как же вам не стыдно; смотрите ниже, ниже. (У всех нас мелькнула мысль, что мистер Уопсл лукав и изворотлив.) Ну? Нашли?

— Вот оно, — сказал мистер Уопсл.

— Теперь посмотрите это место и скажите мне, написано ли там, черным по белому, что обвиняемый особо подчеркнул указание своих адвокатов — всецело воздержаться от зашиты до заседания суда? Ну же!

— В точности таких слов здесь нет.

— В точности таких слов! — презрительно повторил незнакомый джентльмен. — А в точности такой смысл здесь есть?

— Да, — сказал мистер Уопсл.

— Да, — повторил незнакомец, окидывая взглядом всех собравшихся и протянув правую руку в сторону свидетеля — Уопсла. — А теперь я вас спрашиваю, что сказать о совести человека, который, имея перед глазами эту страницу, может спать спокойно после того, как он признал своего ближнего виновным, даже не выслушав его?

Все мы укрепились в подозрении, что мистер Уопсл — не тот, за кого мы его принимали, и что час его разоблачения близок.

— И не забудьте, что такого человека, — продолжал джентльмен, внушительно указывая пальцем на мистера Уопсла, — что такого человека могут назначить в состав присяжных по этому самому делу и он, столь сильно опорочив себя, может возвратиться в лоно своей семьи и спокойно уснуть после того, как дал присягу, что будет разбирать спор между нашим августейшим монархом-королем и подсудимым по совести и справедливости и вынесет беспристрастное решение на основании показаний и да поможет ему господь!

Все мы уже были глубоко убеждены, что злополучный Уопсл зашел слишком далеко и что лучше ему одуматься, пока не поздно.

Незнакомый джентльмен, с непререкаемо-властным видом и с таким выражением лица, словно о каждом из нас ему известна какая-то тайна и он в два счета сгубил бы того, чью тайну вздумал бы открыть, отошел от скамьи, на спинку которой опирался, и, обогнув ее, очутился перед огнем, между обеими скамьями, где и остался стоять, опустив левую руку в карман и покусывая палец на правой.

— По имеющимся у меня сведениям, — сказал он, обводя глазами наши испуганные лица, — среди вас должен быть кузнец, по имени Джозеф — или Джо — Гарджери. Кто из вас кузнец?

— Я кузнец, — сказал Джо.

Джентльмен знаком подозвал его к себе, и Джо встал с места.

— У вас есть подмастерье, которого называют Пип, — продолжал незнакомец. — Он сейчас здесь?

— Я здесь! — крикнул я.

Незнакомец не узнал меня, зато я узнал в нем того джентльмена, которого встретил на лестнице у мисс Хэвишем, когда во второй раз был у нее в доме. Я узнал его, как только увидел, и теперь, когда он стоял передо мной, положив руку мне на плечо, я отчетливо вспомнил его, вспомнил большую голову, смуглый цвет кожи, глубока посаженные глаза, мохнатые черные брови, массивную цепочку от часов, черные точки на месте усов и бороды и даже запах душистого мыла, исходивший от его большой руки.

— Мне нужно побеседовать с вами обоими без свидетелей, — сказал он, неторопливо смерив меня глазами. — На это потребуется время. Пожалуй, нам лучше пройти к вам домой. Здесь я ничего не скажу; позже вы можете сообщить о нашем разговоре своим друзьям ровно столько, сколько найдете нужным; это уже до меня не касается.

Среди изумленного молчания мы втроем вышли из «Веселых Матросов» и в изумленном молчании проследовали домой. По дороге незнакомец время от времени взглядывал на меня и покусывал палец. Когда мы были уже близко от дома, Джо, смутно сообразив, что случай выдался необычайный и торжественный, побежал вперед, чтобы отворить парадную дверь. Беседа наша состоялась в гостиной, слабо освещенной одной свечой.

Началось с того, что незнакомый джентльмен сел к столу, пододвинул к себе свечу и просмотрел какие-то заметки в своей записной книжке. Затем он убрал книжку и отставил свечу немного в сторону, предварительно заглянув в темноту комнаты, чтобы удостовериться, где Джо, а где я.

— Моя фамилия Джеггерс, — сказал он, — я стряпчий и живу в Лондоне. Я довольно-таки известный человек. Дело, которое привело меня к вам, не совсем обычного свойства, и я прежде всего хочу вас предупредить, что не я его затеял. Если бы спросили моего совета, меня бы сейчас здесь не было. Моего совета не спросили, и, как видите, я здесь. Я выполняю то, что должен выполнить, как поверенный другого лица. Ни больше, ни меньше.

Убедившись, что со своего места ему недостаточно хорошо нас видно, он встал, перекинул ногу через спинку стула и наклонился вперед; так он и разговаривал с нами, стоя одной ногой на стуле, а другой на полу.

— Так вот, Джозеф Гарджери, мне поручено освободить вас от этого молодого человека, вашего подмастерья. Вы не будете возражать против того, чтобы расторгнуть с ним договор по его просьбе и для его блага? Вы бы ничего за это не потребовали?

— Боже меня упаси чего-нибудь потребовать за то, чтобы не становиться Пипу поперек дороги, — сказал Джо, удивленно раскрыв глаза.

— Боже упаси — это благочестиво, но не по существу, — возразил мистер Джеггерс. — Я спрашиваю: вы бы ничего не потребовали? Вы ничего не требуете?

— А я отвечаю — нет, — отрубил Джо.

По взгляду, который мистер Джеггерс бросил на Джо, мне показалось, что он считает его бескорыстие пределом глупости. Но удивление и любопытство так владели мной, что я не могу утверждать этого с уверенностью.

— Очень хорошо, — сказал мистер Джеггерс. — Помните ваши слова и не пытайтесь от них отступиться.

— Кто это хочет отступаться? — вспылил Джо.

— Я не говорил, что кто-нибудь хочет отступаться. Вы собаку держите?

— Ну, держу.

— Так имейте в виду, что Брехун — хороший пес, а Хватай — еще лучше. Пожалуйста, имейте это в виду, — повторил мистер Джеггерс, закрывая глаза и кивая Джо головой, словно прощал ему какую-то вину. — Но вернемся к молодому человеку. Сообщение, которое я должен сделать, состоит в том, что перед ним открывается блестящее будущее.