Зазеркалье (СИ) - Katerinka_Pel

— Я испугалась, — закрыла Уэнсдей глаза, пытаясь скрыть дрожь.

— Ну-ну, моя бомбочка, всё в порядке, я жив… Не плачь, — прижал он её к себе, пока она тряслась. В последнее время она вообще забыла, что значит проявлять эмоции, стараясь давить их в себе и никому не показывать.

— Всё внутри болит… Если бы я потеряла и тебя, — побежали слёзы по её щекам, и Гомес тут же вытер их, ужасно переживая за дочь.

— Я знаю… Это непросто, — ответил он уставшим голосом. — Мой ворон, тебе нужно жить дальше… Рана в твоём сердце не заживает, а просто гниёт.

— Я не хочу жить дальше. Только вы с мамой дарите мне надежду на то, что любовь не умирает. Она заставляет бороться за жизнь. Как ты борешься, — сказала Уэнсдей, поглаживая отцовскую руку.

— Иногда нужно дать себе шанс, дорогая, — сдавленным тоном промолвил Гомес. — Пожалуйста… Дочь… Я очень хочу проводить тебя под венец, пока я ещё жив.

— Не говори так, отец, — сжала она его руку сильнее. — Ты ведь не оставишь маму? Она не выдержит…

— Иногда судьба не спрашивает, Уэнсдей. Я не знаю, сколько мне осталось, но моё сердце барахлит, — сказал он, закашливаясь.

— Вот, возьми. Попей воды, — сказала она, протянув ему стакан.

— Спасибо. Врач сказал, что операция поможет на некоторое время, но нужно быть готовым к негативным последствиям, — предупредил он, и Уэнсдей нахмурилась.

— Пожалуйста, не говори маме, — покачала она головой. — Она не переживёт этого.

— Я сказал то же самое врачу. Мы ей не скажем, — подвел Гомес палец к губам и промолвил. — Тсссс… Наш секрет.

— Отец… Я хочу быть честной… Я не смогу. Ксавье — добрый парень. Но он — не Тайлер… — опустила она взгляд в полном душевном разломе.

— Я знаю, дочь… Но он просит твоей руки уже целых пять месяцев. И дело не в том, что я отказываю, он просто хочет вновь попытаться. Ведь любит тебя, — сказал её отец, аккуратно приподнимаясь выше. — Дочь… Что бы ты ни выбрала, мы рядом, но хочу тебе сказать, что сильная взаимная любовь бывает только раз в жизни… И только в самом необыкновенном случае — дважды. Поэтому… Нужно беречь то, что имеешь.

— Я поняла, отец… Я пока побуду с тобой. Здесь. Можно? — положила она голову на его руку, как маленькая. Словно ей снова было пять лет. Они сидели так около часа, болтая по душам. У Уэнсдей внутри разрасталась гангрена. Ей было больно за себя, за своих родителей, за несправедливую и жестокую жизнь, которая разрушала всё хорошее, что у неё было. И обратно они с Ксавье ехали с траурными лицами. Но Уэнсдей знала, что их ждёт разговор. Тяжело было только начать.

— Спасибо тебе… Если бы не ты, — посмотрела она на него блестящими от эмоций глазами.

— Твой отец — сильный мужчина. И это, в первую очередь, его заслуга, — промолвил он, глядя на дорогу.

— Я знаю, что была недостаточно благодарна… — начала она говорить, но Ксавье перебил её.

— Не нужно так говорить. Ты не обязана быть благодарна. Тебя никто ни к чему не обязывает. Я бы никогда не радовался отношениям с тобой, если бы это была простая благодарность, — ответил он, повернув к ней свой обеспокоенный взгляд. — Надеюсь, там всё же не только это…

— Нет, не только, — сказала она, положив ладонь на его плечо. — Мой отец и мама очень любят друг друга. И мне больно смотреть на то, что с ней творится, когда ему плохо.

— Поверь, мне тоже. Но так же мне больно смотреть и на тебя. В последнее время ты особенно замкнута. Надеюсь, причина тому — не я, — признался он, заставив её задуматься.

— Нет, — резко помотала она головой.

— Хорошо… Уэнсдей, я тебя люблю, — сказал он, притормаживая возле её дома. — И, да, можешь не отвечать.

Уэнсдей промолчала и вышла, направившись внутрь, сняла пальто и присела у камина. К ней тут же прибежал Октавиан, улёгшись мордочкой на уставших ногах. Набрав номер начальника, она сообщила ему, что всё обошлось, отец в больнице после операции, и мистер Кейс разрешил ей не выходить на работу завтрашним днём. Отношения с коллективом были хорошими, поэтому она не переживала за возможные неудобства, а просто сидела и обдумывала свою жизнь.

— Посиди со мной, — промолвила она, когда Ксавье проходил мимо.

— Конечно… Я хотел сделать тебе горячий чай, — застрял он на входе в кухню.

— Я не хочу чай, но хотела поговорить, — произнесла она серьёзным тоном.

— Хорошо, — вернулся он к ней и присел рядом. Уэнсдей смотрела на огонь, практически не отводя от него болезненного взгляда.

— Знаешь… Я хочу быть честной… Моё сердце покрылось слоем пыли. Я не умею любить… Не умею быть счастливой. Я ничего не хочу и ничего не жду от этой жизни. Она забрала у меня всё, что было. Я не хочу тянуть тебя за собой. Не хочу причинять боль родителям и брату. Не хочу поступать как эгоистка, — сквозь стиснутую челюсть промолвила она, сдерживая слёзы. Ведь эту лавину могло прорвать в любую секунду.

— К чему ты это… — промолвил Ксавье, нежно убрав её волосы за уши.

— Между нами с тобой столько лет недоговорённостей. Столько всего произошло, — ответила она честно. — Иногда я не понимаю, почему ты всё ещё выбираешь меня…

— Потому что люблю. А любовь не выбирают, ты и сама знаешь это, — сказал он, глядя в её опечаленные глаза. — И я не требую от тебя взаимности. Я знаю, что ты не готова. Знаю, что тебе этого не нужно.

— Я хотела сказать, что согласна… — ответила она дрожащим голосом.

— Что? — опешил Ксавье, замерев перед ней, как статуя. Ему казалось, что она бредит или что он снова понял что-то не так.

— Согласна выйти за тебя…

====== Глава 18. Смерть за твоим плечом ======

Ксавье совершенно обомлел и сидел перед ней практически пьяный от этих слов. На лице была нелепая, одурманенная улыбка, язык вдруг начал заплетаться, взгляд затуманился, и сознание плыло от счастья.

— Мне это послышалось? — улыбнулся он с видом довольного кота. Он ждал этого почти десять лет. Мечтал о ней с самого детства и представлял, что когда-нибудь она скажет ему «да».

— Я ведь могу и передумать, — прозвучал высокомерный тон, и она вытянула правую руку для кольца. — Ну? Где оно?

— Сейчас… Сейчас, погоди, — побежал он сломя голову наверх, как параноик, а она лишь специально его подначивала. Уэнсдей уважала Ксавье, но частенько над ним подтрунивала, просто чтобы показать своё, хоть и небольшое, превосходство.

— У тебя пятнадцать секунд, иначе я передумаю! Четырнадцать…

Тринадцать, — по всему дому раздавался грохот и отборные маты.

— Твою мать, ну было же здесь. Чёрт! — крикнул он, рыская по тумбочке, и она засмеялась.

— Десять!!! — крикнула она громче, и он, наконец, вспомнил, где его оставил. В джинсах, в которых был в тот самый вечер. Быстро поддев их с вешалки цепкими пальцами, он вытащил бархатную коробочку и ринулся бежать к ней.

— Две, одна, — сказала она, увидев его. — А всё… Поздно.

— Ну, не издевайся надо мной, — тяжело дышал Ксавье, держась за грудь и присаживаясь перед ней на правое колено. Ему всегда хотелось сделать всё именно так. Не из-за показухи, но ради скрытого смысла этого жеста. Он влюблён настолько, что готов склонить перед ней голову.

— Давай ещё раз, — сказал он, подняв взгляд, и она протянула ему руку, чтобы он, наконец, надел на неё кольцо.

Естественно, это было совершенно не тем, о чём она мечтала, но она сделала выбор. Быть с человеком, который уважал её и ценил. Который был рядом и поддерживал. Этого было достаточно.

— Я никогда не дам тебя в обиду, — промолвил он, целуя её руку.

Уэнсдей кивнула, и они вместе направились наверх. Время на часах перевалило за полночь, а это значило, что было пора спать перед новым рабочим днем.

На следующее утро она сообщила родителям о помолвке. Их радости не было предела. Это буквально всё, о чём они могли мечтать, особенно, после пережитого дочерью стресса. Уэнсдей сразу сказала им, что не будет ничего вычурного, никаких ярких празднований и помпезности. И Ксавье обещал убедить отца в том, что они будут принимать решение сами. Естественно, Винсент, будучи одной из самых обсуждаемых фигур в обществе аристократов, был недоволен таким раскладом, но ему пришлось смириться. Воля молодых не оставляла ему выбора, но поскольку свадьба была запланирована на июнь, ещё было время повлиять на ситуацию.