Бар на окраине (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка"

- Э, что такое говорите? - склонился над престарелыми женщинами брюнет с густыми бровями, жестикулируя рукой. - Он же всё для неё купил, дом, мебель, а она его бросить решила. Как не стыдно, девушка, совесть имейте, разорила парня и в бега. Понятно, что он не отпускает.

- Да не любит он её, она же сказала! - обернулась к нему белокурая мадам, толкая соседнего мужчину плечом. - Как можно требовать от кого-то любви, когда не мил ты?

Я испуганно смотрела, как растекается ухмылка на губах Галиада.

- Я тебя предупреждал, милая, что любви нет. Я могу предложить тебе нечто иное, куда более крепкое, чем твоя любовь. Ты уже строила свои отношения на любви, разве нет? Он бросил тебя, а я? Я, как дурак, бегаю за тобой, пытаюсь убедить, что ты не права.

- Галиад, хватит паясничать. И тебе, и мне известно, что ты не отпускаешь меня из-за того, что я для тебя удобный вариант – обедневшая благородная девица с родословной. Как ты тогда сказал? Такой родословной в столице мало кто может похвастаться?

Бабушки на первых рядах возмущённо зашептались. Галиад обернулся к ним и смерил взглядом, а я победно улыбнулась.

- Если бы так нужна была твоя родословная, я бы её просто купил. Согласись, за деньги сейчас можно купить что угодно.

Дверь очередной раз открылась, но никто не спешил на выход, и водитель её быстро закрыл, когда я захотела спуститься вниз, а Галиад выставил руку, преграждая дорогу.

- Не глупи, Силия. Я никогда ни за одной женщиной не бегал, только за тобой.

Мужики поддержали Тадара, соглашаясь, что это показатель. Я склонилась к его губам, заглядывая в вишнёвый омут глаз, и ехидно спросила:

- А за мужчинами?

Тадар усмехнулся, кладя ладонь мне на затылок, столкнув наши лбы.

- Тем более за ними. Это они за мной бегают.

Люди странных реплик не поняли, но слушали молча. Я прикрыла глаза и повторила твёрдо, чтобы он понял, что нужно что-то менять.

- Я не питомец.

- А кто ты, Силия?

- Я твоя единственная и любимая невеста, которая очень хочет стать самой лучшей в мире женой, но любимой, обожаемой. Мне это нужно, Галиад, нужно больше, чем все твои деньги. Я умираю, если не вижу отклика на свои чувства. Это больно, когда от тебя отмахиваются как от…

- Я понял, - остановил меня он, не дав договорить.

- Что ты понял? - отстранилась я. Я стояла и ждала его ответа. Галиад оглядел людей, которые тоже ждали его ответа.

- Да гони ты её уже взашей! Совсем оборзели! Кормишь, поишь их, одеваешь, и всё недовольны, внимания им мало. Да какое внимание, когда отпахаешь в две смены и только мысль о еде и сне! Чё, думаешь, единственная? Да он таких, как ты, знаешь, сколько себе найдёт! – не выдержал водитель аэробуса. – Стоит тут, благородная. Распустила перья, родословной своей гордится.

Я обернулась к нему. Аэробус стоял на остановке, но двери так и были закрыты. Всё внимание водителя было приковано к нам. Мужчины тоже стали согласно ругать своих жён, а женщины отстаивать меня. Я же растерянно озиралась. Назревала настоящая потасовка, люди начинали ругаться грязными словами, атмосфера накалялась с каждой брошенной фразой.

- Пасть захлопни, - жёстко приказал Галиад водителю, как зачинщику беспорядка.

- Сам захлопнись! – рявкнул тот в ответ.

Я протянула руку к экстренному открыванию дверей, и мы с Тадаром вышли. Я демонстративно достала телефон и сфотографировала номер аэробуса, так как водитель угрожал избить Галиада, называя его тряпкой и размазнёй, подкаблучником и что это из-за него женщины такие стервы, житья нормальным мужикам не дают.

Аэробус уехал, а мы остались стоять на остановке возле городского парка. Галиад обнимал меня, тихо посмеиваясь.

- Глупая ты, Силия. Меня бы сейчас избили, и ты могла бы спокойно сбежать. Кости сращивают больше двух недель. Была бы тебе фора.

- Сам глупый, как будто я мечтаю увидеть тебя избитым, - тихо отозвалась в ответ, разглядывая маникюр, изрядно испорченный временем. Пора было сходить к мастеру, чтобы обновил вид ногтей.

Галиад притянул меня к своей груди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Дурочка, ты хоть осознаёшь, что порой питомцы для своих хозяев ближе, чем законные жены и дети. Хоть раз задумывалась, зачем вообще их заводят?

- Ты сам глупый. Я человек, а питомцы животные, они будут любить хозяина за еду и уют, а люди строят отношения на основе чувств.

- Поехали домой, а то опять договоримся, - позвал меня Тадар, доставая свой телефон.

- Не хочу, - отозвалась в ответ, отстраняясь.

- Почему?

- Опять посадишь в кресло и будешь строить из себя доброго хозяина, - с обидой произнесла ему.

- Буду, - кивнул он и шагнул ко мне. – А ты станешь тем питомцем, вокруг которого хозяин кружится, пытаясь выполнить любое его желание. Не находишь, что ты получаешь больше, чем я?

Я закатила глаза и топнула ногой.

- Да любви я от тебя хочу! Хочу, чтобы видел во мне равную, а не зверушку. Я же не называю тебя… - я стала придумывать животное, на которого похож Галиад, а на ум приходит только белый тигр. Даже если и обозвать его тигром, то он расценит это как комплимент.

- Ну и как же ты собралась меня называть? - усмехнулся он, снова обнимая и заглядывая в глаза

Я расстроенно вздохнула.

- Да не знаю кто.

- Я твой хозяин, - самодовольно улыбаясь, произнёс он, - и перестань меня ревновать и что-то требовать. Меня уже не исправишь, как и тебя.

Я помолчала, удивляясь, как ловко он поставил меня на место. Значит, меня он не пытается изменить? Как мило. Подстроить под себя не означает изменять. Но мысль, что он всё для меня делает, приятно грела моё самомнение.

- И ещё, я в тебя кончил, милая. И не раз. А это показатель моего доверия тебе, да, видимо, зря. Своих детей я не разбрасываю по Галактике. Если уж и собираешься от меня всё же уйти, то сначала анализы сдай.

- Галиад, ты невыносим! – выругалась я, отталкивая его от себя. Я же только успокоилась. Какие, в чёрную дыру, анализы?! Я ему про чувства, а он про секс!

- А что я такого сказал? - наигранно удивился Тадар, опять начиная заводиться. – Я, вообще-то, несу ответственность за тебя и своих детей с такой-то пустоголовой матерью, как ты! Да за тобой глаз да глаз нужен, вечно во что-то вляпаешься. Ты, вообще, зачем к Кристомету поехала? Он же только и мечтает тебя в койку затащить! А ты представляешь: три месяца жить в каюте капитана, который только и будет, что трахаться с тобой и кормить. Сама понимаешь, высоких порывов от Кристомета ждать не приходится.

- Да он тебя трахнуть мечтает, а не меня! – выкрикнула в ответ. Благо остановка была безлюдная, да и из парка никто не выходил. – Он, кстати, тоже не по девочкам. И знает, что это был ты!

- Врёт он всё. Не по девочкам он, как же. Да он только девочек и выбирал, и предлагал вдвоём их сделать, - жёстко бил словами Тадар. – И тебя предлагал вдвоём. Да только я своим не делюсь.

Ну вот как он так может: вроде и ругается, а приятно слушать. К остановке подъехала машина Тадара, он подхватил меня под руку и, не слушая моих воплей, затолкал в салон, придерживая голову, чтобы не ударилась.

- Силия, - выдохнул он мне в губы, когда крепко сжал в объятия, навалившись своим немалым весом, - я так на тебя сейчас зол. Ещё раз выключишь телефон, накажу. Я чего только не представил себе, когда ты не вернулась домой. Я ждал тебя, пока не позвонила маман и не сказала, что ты, пьяная, веселишься в баре.

- Мне тяжело, - просипела я, сама же млела от того, что он нервничал, что всё же ждал, что я вернусь, забывая, что я гордая.

- Мне тоже, - отозвался Галиад, - очень тяжело, что ты так просто можешь меня бросить, причём кричишь, что любишь. Зачем мне такая любовь, которая так легко предаёт? Я ни за что не полюблю тебя, Силия. Слышишь? Никогда не полюблю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А затем он впился в мои губы очень властным поцелуем. Было болезненно и неудобно, было больно от того, что он никогда не полюбит. Слёзы брызнули из глаз снова. Я так перед ним слаба, что это пугало. Поцелуй изменился, его губы ласкали, дарили нежность. Я же не могла остановить поток слёз и оттолкнула от себя Галиада, так как задыхалась.