Кровавый рассвет - Дмитрий Казаков

– Вы отдаете за меня жизни, а я буду прятаться? – громко и четко сказал Харугот, и слова его отразились от стен замка, породили гулкое эхо и заставили кое-кого из воинов Терсалима вздрогнуть.

Чернокрылые ринулись вперед, смяли последнее сопротивление. С грохотом вынесли парадные двери дворца и остановились, услышав властный окрик Тратиса:

– Стоять!

– Очень хорошо, – проговорил консул. – Сейчас нужно узнать, здесь ли хозяин и где он прячется…

Владыка Безариона глубоко вздохнул, поднял забрало. Заулыбался, поняв, что чует императора, его следы…

– Он тут. Прекрасно. Тратис – десяток вперед, еще десяток – позади. Остальным добивать сопротивляющихся. Кто сдается – оставлять в живых. Лишать оружия, но не обижать. Все поняли?

Воины Терсалима ему еще пригодятся, в новой, грядущей войне.

В настоящей войне…

Харугот дождался, пока командир Чернокрылых отдаст приказы, а потом неспешно двинулся к лестнице. Поднялся по ней и уверенно зашагал по дворцу, словно ходил тут не первый раз.

Они шли по узким коридорам, мимо покрывавшей стены росписи – битвы людей с орками, нагхами, эльфами. Из ниш слепо глядели статуи – девушки, воины, мудрецы или боги. В серебряных светильниках на высоких ножках горело благовонное масло, источая душный сладкий аромат.

Воины зыркали по сторонам, но никто живой не попадался им навстречу.

Перед дверью, украшенной двумя полумесяцами, Харугот остановился и по привычке собрался потереть подбородок. Но наткнулся на холодный металл шлема.

– Он там один… – пробормотал удивленно. – Ладно, я зайду сам… Ждите здесь!

Бросил это настолько властно, что даже Тратис не осмелился возражать, и толкнул дверь. Вступил в небольшую комнату с двумя окошками в стене, почувствовал «аромат» крови и мяса.

Сверху с шелестом обрушилось что-то крылатое, острые когти клацнули по шлему. Запах мяса стал сильнее, Харугота слегка шатнуло. Он щелкнул пальцами, раздался тихий хлопок, и на пол посыпались клочки обугленной шерсти.

– Впечатляет, – проговорил сидевший в кресле рыжебородый мужчина в доспехах, но без шлема.

– Ларги? – проговорил консул. – Ты надеялся, что они меня убьют?

– Нет, просто забыл про них. После того как вы ворвались во дворец, я приказал всем уходить подземным ходом. Но животным не прикажешь.

– И сам остался. Зачем?

– Империя пала, император должен погибнуть. – Голос правителя Терсалима прозвучал гордо, а голубые глаза блеснули.

– Не понимаю я этого, – проговорил Харугот. – Но уважаю. И убью тебя лично. Думаю, что имею на это право.

Он медленно потащил из ножен меч.

Император остался бесстрастным, лишь руки его сжали подлокотники кресла. Консул шагнул вперед.

– Прощай, – сказал он и вонзил клинок под подбородок правителю Терсалима. Тело того содрогнулось, кровь хлынула по лезвию, закапала на расстеленную по полу тигриную шкуру.

«Очередной шаг сделан, – подумал Харугот, ощущая смесь усталости, радости и душевного опустошения, как всегда после большого успеха. – Какой же он по счету? Первый был, когда я занял трон в Безарионе, второй – завоевание Лузиании и союз с Западной степью. По всему выходит, что третий. И после него срединные и южные земли оказались в моих руках. Еще немного, и я смогу восстановить древнюю империю, что объединяла всех людей».

Он вытер меч о занавеску на окне, после чего вышел в коридор, где ждали Чернокрылые.

– Тело не трогать, – приказал консул. – Позже я распоряжусь о погребении. Ты, Фарон, – он ткнул в рыжеусого десятника, – останешься здесь со своими людьми. Чтобы никто не входил внутрь.

– Да, мессен! – преданно поедая хозяина Безариона глазами, рявкнул десятник.

Харугот кивнул и зашагал обратно к выходу из дворца. На полпути встретился с Тратисом.

– Дворец захвачен! – доложил командир гвардии. – Я выставил караул на стенах. Ведем бой у ворот, но с тыла тех, кто на нас напал, атаковали воины ари Форна, так что, думаю, долго они не…

Консул слушал его вполуха, усталость накатывала на него волнами, напоминая о том, что у любого, даже самого закаленного тела есть предел выносливости. Хотелось упасть прямо на пол и заснуть. Но Харугот знал, что еще далеко не все позади, что город взят не до конца.

Когда они вышли во двор, он глянул вверх, туда, где место полотнища с Синей Луной заняло знамя с золотой половинкой солнца, и только после этого начал раздавать приказы.

Глава 6

Орочьи земли

На ночлег Олен со спутниками остановились еще среди песков, а уже утром следующего дня, когда двинулись в путь, пустыня понемногу начала уступать место степи. Появились островки травы, сухой и жесткой, но зеленой, извилистые канавы, бывшие некогда руслами речушек.

Ближе к полудню травяной ковер сделался сплошным, барханы остались позади.

– Хорошо, – сказал Олен, с наслаждением вдыхая сладкий запах зелени. – Честно говоря, надоели эти пески.

– Это все выгорит к лету, и тут будет так же противно, как и южнее, – покачал головой Харальд.

– Возможно, но нас тогда здесь не будет.

Двигавшийся впереди сиран ничем не показал, что слышал разговор.

Миновали гряду невысоких холмов, протянувшихся с запада на восток, а потом на северном горизонте возникла белая полоска. Выросла, и вскоре стало ясно, что это горы – южные отроги исполинской цепи, протянувшейся от самого Великого леса, те хребты, что держат на себе тяжесть Алиона.

Встретился первый ручеек, шириной в пару локтей, но зато прозрачный, словно воздух.

– Ох, хорошо! – Олен склонился, чтобы напиться.

– Мяу-ррр, – неожиданно сказал Рыжий, и шерсть на его спине встала дыбом, а хвост выпрямился.

Сиран превратился в облако чернильного дыма, и тут вода в ручье заклокотала. Прозрачная только что, она стала мутной, в глубине замелькали какие-то тени. Пошли мелкие волны, отороченные белой пеной, хотя солнце все так же безмятежно светило с неба, и ветра не было.

Рендалл отшатнулся, на всякий случай сделал шаг назад и взялся за эфес меча.

Вода хлынула на берег, на мгновение взбугрилась, застыла, а затем с шумом отступила. На суше осталась сидеть лягушка размером с большого индюка, зеленая, точно молодая трава. Глаза ее, прозрачные и блестящие, как алмазы, глядели разумно, и дрожало над головой облачко светящегося тумана, мелькали в нем разноцветные вспышки.

– Что-то мне подсказывает, – напряженно произнес Харальд, – что…

– Молчите, смертные, и слушайте, что скажу я вам! – проговорила лягушка, бока которой вздувались и опадали.

Олен тяжело вздохнул, убрал руку с оружия. Он понял, кто именно явился к ним из ручья: Санила, Живорастущая, Жестокая Хозяйка, покровительница всех, обитающих на просторах Алиона – животных, растений, даже роданов. И, к собственному удивлению, не ощутил никакого благоговения.