Адвокат Казановы - Наталья Борохова

Конечно, тогда все зависело от него. Прояви он силу духа, и Инга Сереброва растворилась бы в синем небе, как птица. Но он смалодушничал. Протянув к ней руки, Дмитрий сделал вид, что хотел только обнять. Она подчинилась. Но, притянув к себе податливое тело жены, он почувствовал, как учащенно бьется ее сердце. Неужели она поняла? И тут за спиной раздался голос:

– Инга Петровна, там кирпич привезли. А третья бригада требует вас к себе. У них там какая-то заваруха намечается.

Сереброва взглянула на Дмитрия:

– Пошли!

Но он словно прирос к месту. Ноги у него стали тяжелыми, как бетонные сваи. Подумать только, если бы в тот момент он не сдержался, парень в синем комбинезоне застал бы его одного на верхнем этаже дома. Что бы, интересно, он спросил? Наверное, так: «А где Инга Петровна?» – «Ее нет. Она только что упала вниз», – ответил бы Дмитрий. Поверил бы рабочий в несчастный случай? Может, тогда стоило бы закричать, заметаться по площадке, сделать вид, что хочет спрыгнуть вслед за ней? Но Дмитрий хорошо знал, что актер из него никудышный. Вряд ли он смог бы убедительно сыграть сцену отчаяния. Хотя кто его знает… Может быть, услышав влажный хлопок о землю и последующие за ним крики ужаса, на его глаза сами собой и навернулись бы слезы?

– Что с тобой? – Инга заглядывала в его глаза. – Ты бледен, как смерть. Не расстраивайся, все еще будет хорошо.

Проговорив последнюю загадочную фразу, Инга развернулась и поспешила вслед за рабочим. Дмитрий поплелся за ними, еле передвигая ноги в белых ботинках. Внизу его уже ждала машина…

Услышав его рассказ, Нора нервно рассмеялась:

– Ну что же, это многое объясняет.

– Объясняет что?

– Ты боишься ее, а значит, вряд ли решишься тронуть и пальцем. Может, все оставить как есть? – Девушка взглянула на него. – Может, тебя все устраивает? Тогда к чему все твои слюнявые разговоры, нытье о беспросветной жизни?

– Нет-нет, Нора! – в отчаянии схватил он ее за руки. – Я хочу с этим покончить! Но не могу.

– Ты – трус! – заявила Нора, пронзая его презрительным взглядом.

– Может быть. Но мне сложно сделать такое самому. Может, нанять кого-нибудь? Я найду деньги и…

– Не вздумай! – рассердилась любовница. – Это криминал, тогда за расследование возьмутся всерьез. Ты станешь первым подозреваемым, и я не уверена, что оперативники тебя не «расколют» на первом же допросе. Даже если все пройдет гладко, где уверенность в том, что ты не попадешь в лапы шантажиста? Будешь потом всю жизнь платить за свою глупость. Доверять дело третьему – заведомая дорога в тюрьму. Все должно выглядеть как несчастный случай, понимаешь? И ты должен немного потрудиться, не надеясь на кого-то.

– Боюсь, я не смогу, – глухо ответил он.

Вот тогда они поругались. Это была первая серьезная размолвка, после которой Дмитрий на какое-то время охладел к любовнице. У него даже появилось желание наладить отношения с супругой. Он долго думал, чем можно заставить Сереброву изменить уже принятое ею решение о разводе. И у него возникла бредовая идея о романтическом вечере. Которая закончилась кошмарным пробуждением в разгромленном доме…

Глава 18

Елизавета понимала, что не успокоится, пока не поговорит с Малининой с глазу на глаз. Она должна узнать от нее правду, даже если это уже ничего не изменит. Есть же причина, по которой молодая, интересная женщина оговорила такого же молодого и интересного мужчину? Скорее всего Нора постеснялась сообщить свои истинные мотивы суду, а в приватной беседе она запросто поделится ими с Елизаветой.

Путь Дубровской лежал в салон «Солнечный ветер», где работала Малинина. Жизнерадостная вывеска, изображающая не то ветер, не то волны, тонущие в лимонном цвете, свидетельствовала о том, что Елизавета попала по адресу. За стойкой администратора улыбалась славная девушка.

– Добро пожаловать! – приветствовала она Дубровскую. – Чем могу вам помочь? Маникюр, педикюр, наращивание…

– Нет, не нужно.

– Тогда массаж, обертывание, лимфодренаж… – заученно твердила девица, тем самым напоминая патефон с заезженной пластинкой.

– Постойте! Мне нужно совсем другое! – замахала руками Лиза.

– Мезотерапия, контурная пластика, эпиляция… – надрывалась администратор. Улыбка на ее лице уже меркла.

Дубровская, отчаявшись остановить ее, прежде чем она перечислит все оказываемые в салоне услуги, вытащила из сумки адвокатское удостоверение и сунула его под нос девицы. Красный цвет подействовал на ту, как стоп-сигнал. Она замолчала лишь на мгновение, а потом заголосила, обращаясь к кому-то невидимому за огромной стеклянной дверью с табличкой «Директор»:

– Ванн Ванна! Тут из милиции пришли!

Елизавета хотела было поправить невежду, не умеющую ко всему прочему еще и читать, но не успела, потому что заветная дверь распахнулась, пропуская вперед представительную даму со странной прической на голове, такой же сложной, как и ее имя – Ивонна Ивановна.

Взглянув на женщину, можно было догадаться, что она испытала на себе весь комплекс хитроумных мероприятий, проводимых в салоне. Лицо ее казалось резиновым, и, несмотря на то что губы старательно тянулись в самой благодушной улыбке, глаза оставались неподвижными и холодными, как у мертвеца. «Ботокс!» – решила про себя Лиза, которая еще раньше наблюдала подобный эффект борьбы с морщинами на лице собственной свекрови.

– Маникюр, педикюр, наращивание… – завела уже знакомую Дубровской пластинку директриса.

– Я из милиции! – сурово прервала ее Елизавета, помахав перед носом опешившей дамы красными корочками.

– Тогда, может быть, массаж или обертывание? – проговорила та, бледнея.

– Хорошо, – вздохнула Лиза, – пусть будет педикюр. Только чтобы мне его делала Малинина Нора. Я настаиваю!

Женщины молча переглянулись, а потом воззрились на Дубровскую в полном недоумении.

– Неужели я о многом прошу? – не выдержала Лиза.

– Но это невозможно, – решилась наконец произнести слово директор.

– У нее другая смена? – уточнила Дубровская. – Не беда, я зайду позже, когда она будет здесь.

– Вы не поняли, – проявила сообразительность администратор. – Мы не знаем, о ком идет речь. Девушка с такой фамилией никогда у нас не работала.

После настойчивых вопросов, которые шквалом посыпались на головы бедных служительниц красоты, после подробного описания внешности рыжей красавицы и массы ненужных деталей Дубровская наконец вынуждена была смириться. Она выяснила главное – Нора Малинина солгала суду. Она никогда в этом заведении не работала.

Елизавета чувствовала себя отвратительно, понимая, что след важной свидетельницы замело солнечным ветром…

– Дмитрий Серебров, вам есть что сказать по предъявленному обвинению? – спросила Прыгунова, держа в руках оригинального дизайна ручку. Разумеется, она собиралась записывать его ответы. Ручка была красивая и, вне всяких сомнений, дорогая, в красном блестящем корпусе с золотой отделкой. – Ну, так что, Серебров, вы намерены давать в суде показания? – Прокурор вопросительно подняла брови.

Дмитрий топтался на месте, не зная, с чего начать. Он взглянул на судью, листающего том уголовного дела. Потом на своего адвоката. Затем глухо произнес:

– Я никого не убивал.

Беликов поднял глаза.

– Вы будете отрицать факт того, что состояли в близких отношениях со свидетельницей Малининой?

– Да, буду, – он посмотрел на прокурора с вызовом. – Я никогда не спал с ней.

– Значит, свидетельница вас оговорила?

– Значит, так.

– А не подскажете, для чего ей это было нужно? – ехидно осведомилась прокурор. – Какая у нее корысть?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

Прыгунова вздохнула и надела на ручку колпачок.

– Думаю, что все вы понимаете, Серебров. А скажите-ка, почему вы не задали ни единого вопроса свидетельнице, если знали, что она вас оговаривает? Просто сидели и слушали, как она обвиняет вас в нескольких попытках покушения на вашу жену.

– Я не хотел с ней общаться.

– Ну что же, вашей логике можно позавидовать, – усмехнулась прокурор. – А как быть с показаниями Константина Пескова, управляющего вашей супруги? Я так понимаю, он тоже вас оговорил?

– Разумеется. Он всегда меня терпеть не мог. Должно быть, ревновал к старухе.

– К старухе?! – Прыгунова несколько раз от удовольствия щелкнула ручкой. – Смотрите-ка, Серебров, у вас даже сленг с Малининой один. Вы оба называете Ингу Петровну старухой. Мне кажется, это о многом говорит!

– Протест, ваша честь! – поднялась Дубровская. – Прокурор пытается сделать выводы на случайном совпадении фактов.

– Разумеется, выводы мы будем делать позже, – заметил Беликов. – Но замечание прокурором сделано к месту.

– Спасибо, ваша честь! – бойко откликнулась Прыгунова, не прекращая терзать ручку. – С вашего разрешения я продолжу. Серебров, ну а как вы относитесь к показаниям вашей горничной, потерпевшего Вощинского, лодочника с Камышового озера? Хоть кто-нибудь из них дал суду правдивые показания?