Пари на отличницу (СИ) - Гранд Алекса

– Милка, не томи! – уставилась на подругу щенячьим взглядом, готовая отдать за продолжение байки принцессу, казну и полцарства.

– Ты же в курсе, что я слишком наивная, да? И в помощи ближнему никогда не откажу? Пока я искала под ковриком якобы потерявшуюся запонку, этот обалдуй защелкнул у меня на запястьях наручники, запихнул в багажник мою ошалевшую тушку и отвез в лес, – Курочкина сполна насладилась полетом моей челюсти вниз, прежде чем с лукавой улыбкой поинтересоваться: – и освобождать меня не хотел до тех пор, пока я его не выслушаю, представляешь?

– Нет, – честно выдохнула я, бесцеремонно сцапав второй стакан какао под понимающий Милкин смешок.

– В общем, Пашка признался, что проиграл Потапу спор. И поэтому должен был уговорить меня на три свидания. Причем, добровольных, без угроз, шантажа и прочих штучек.

– И ты его не убила? – будучи хорошо знакомой с коварным нравом подруги и с ее тяжелой рукой, не испытывала и тени иллюзий по поводу того, что Веселовскому удалось легко отделаться за совсем не невинную шалость.

– Огнетушитель в машине пришелся весьма кстати, – с воинственным видом вздернула указательный палец к потолку Милка и, не сумев долго оставаться серьезной, закончила рассказ с мечтательной полуулыбкой и выражением вселенского спокойствия на лице: – минут пятнадцать я гонялась за этим придурком по лесу, пока не выдохлась. И я уже мысленно даже его четвертовала, а он возьми, да и бухнись на колени с мольбами.

– И ты растаяла? – всем и каждому было известно, что остывает отходчивая Курочкина так же быстро, как вспыхивает, так что в ее положительном ответе я не сомневалась совершенно.

– Да, в следующий понедельник мы с Пашкой идем в кино, – порадовалась за сиявшую радостным предвкушением соседку, допивая остывший какао и пробуя на вкус абсурдную догадку: а что, если и на меня поспорили?

– Да ну, бред, – пробормотала неслышно себе под нос, сильнее сжимая стакан с изображением разводных мостов Петербурга. – Егор бы обязательно мне рассказал. Рассказал бы?

________

*[1] – отвертка – имеется в виду алкогольный коктейль, состоящий из водки и апельсинового сока.

Глава 31

Егор

Я знаю, что ты боишься разочаровать меня,

но я хочу тебя успокоить, потому что мои

ожидания относительно тебя и так невысоки!

(с) к/ф «Теория большого взрыва».

«Все-таки злость – отличный мотиватор», – подумал Потапов, чуть ли не впервые за все время обучения в универе вскакивая раньше будильника. И понимая, что успеет и в душ, и позавтракать, и даже еще раз освежить в памяти все пункты плана, разработанного за рюмкой крепкого горного чая с Веселовским.

Который, не поместившись на неразложенном вчера (потому что лень-матушка родилась куда раньше самого Пашки) диване, сладко дрых, свесив до пола худощавую ногу и премило причмокивая во сне. Подложив под голову широкую ладонь с длинными пальцами и негромко так, смешно похрапывая. В общем, вымотавшийся накануне от увлекательных гонок по лесополосе шатен восстанавливал резервы уставшего организма и явно не ожидал никакого подвоха от лучшего друга, во все горло заоравшего.

– Рота, подъем! – Павел приподнялся, но глаз не открыл, вполуха прислушиваясь к перешедшему на шепот Егору. – Пашка, вставай! У нас танк украли!

– Какой танк? – Веселый старательно тер не желавшие размыкаться веки, совершенно не врубаясь в происходящее, ну а Потап не смог отказать себе в удовольствии довести начатый розыгрыш до конца.

– Нет времени объяснять, – блондин с силой потряс товарища за плечо, подначивая больше похожего на сомнамбулу Пашку к дальнейшим действиям: – бегом, такси уже десять минут как приехало.

Веселовский в считанные секунды обмотал полотенце вокруг узких бедер и помчался спасать мир, врезаясь в дверные косяки, тумбочки, кресла и прочие не кстати встречающиеся у него на пути предметы. Приятеля Егор догнал в кухне, остановил и усадил на стул, давясь бесстыдным несмолкаемым хохотом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Напомни, почему я до сих пор с тобой дружу, а? – обиженно буркнул Пашка, косясь на Потапова и потирая ушибленный в неравной схватке с торшером локоть.

– Потому что у меня есть печеньки? – заискивающе предположил блондин, достав с верхней полки крекеры и подвинув их к нахохлившемуся Веселому. – А еще подушечки с шоколадом и молоком.

– Не аргумент, – Павел хоть и принял съедобную взятку, соглашаться с проштрафившимся товарищем не собирался. Продолжая изображать оскорбленную в лучших чувствах невинность.

– А может, потому что я каждую пятницу забираю твою тощую пьяную задницу из клуба?

– А это уже больше похоже на правду, – смягчился Веселовский, прикидывая, сколько раз Потап вытаскивал его из неприятностей, и очень быстро сбиваясь со счета. – И я почти готов простить тебе все прегрешения за большую чашку твоего фирменного капучино с корицей и двумя ложками кокосового сиропа.

Егор не обделил эликсиром бодрости и себя, правда, остановил выбор на черном-черном кофе без сливок с долькой лимона, оттенившей напиток приятной кислинкой. И, дожевывая бутерброд с ветчиной, помидором и толстым куском сыра, бросил Пашке вроде бы невзначай.

– Ну что, готов к операции «Поправь Семеновой корону лопатой»?

На самом деле, Потапов никогда не был влюблен в Леночку, скорее, привык к ее присутствию как к части статуса одного из самых популярных парней на потоке. С которым обязательно должна была находиться рядом расфуфыренная кукла из богатой семьи, чтобы не стыдно с собой взять на день рожденье или организованный отцом прием. Чтобы не краснеть за неосторожные слова спутницы и не думать, умеет ли она пользоваться пятнадцатью десертными вилками, разложенными на столе. К чему эти способности нормальному человеку, Егор и сам не понимал, но слепо следовал правилам, лишь бы угодить требовательному, строгому отцу.

Парень настолько глубоко увяз во всех этих условностях и ненужностях, что сам удивился, когда Вика вытащила его из великосветского болота. Став глотком свежего воздуха и светом, ради которого хотелось вставать по утрам и ехать в универ. Сидеть на переставших казаться дурацкими парах, сдавать контрольные и даже записывать лекции, пусть и весьма схематично, да. А еще хотелось как следует проучить зарвавшуюся фифу, с какого-то перепуга решившую, что любая гадость сойдет ей с красивых рук с отвратительным ярко-красным маникюром.

– Все-таки злость – лучший мотиватор, – повторил блондин, облокачиваясь на дверь аудитории и наблюдая, как Веселовский забирается на парту к близняшкам и рассаживается на их тетрадках, не гнушаясь соседства с разными баночками-скляночками и не боясь испачкать светлые джинсы блесками-пудрами-тенями.

– Привет, красотки, – жизнерадостно поприветствовал Ингу с Ирмой Пашка, игнорируя их недовольное шипение и попытки выдрать конспекты из-под пятой точки не желавшего сдвинуться ни на миллиметр парня. – Не хотите свежий номер студенческого «Сплетника»?

Сестры коротко переглянулись, возбужденно зашептались и, после недолгих раздумий, выдернули у Веселовского листы, низко над ними склоняясь и стремительно мрачнея по мере прочтения.

– Это фотошоп, – авторитетно заявила Инга, обиженно поджав губы и не желая принимать повернувшуюся уродливым боком действительность.

– Уверена? – самодовольно ухмыльнулся подошедший к близняшкам Егор, демонстрируя узнаваемый блокнот с аляповатыми стразами и атласными ленточками. Раскрывая его на нужной странице и давая сестрам возможность убедиться в подлинности сделанных копий. Пряча ценный предмет за отворот куртки, Потап задорно козырнул, подмигивая погрустневшей Ирме: – за сим вынужден удалиться. Столько людей еще надо осчастливить, столько людей…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Уж в чем в чем, а в том, как нести добро людям, блондин разбирался. Причем делал это исключительно в грандиозных масштабах, потрясающих воображение. Тем более, что гадостей в нарядной бежевой книжице содержалось, хоть отбавляй.