Новая позитивная психология: Научный взгляд на счастье и смысл жизни - Мартин Селигман

И вот теологи, философы и общественные деятели заговорили о том, что бедняков, по всей видимости, нельзя винить за антиобщественное поведение. Преступления стали объяснять принадлежностью к низшим социальным слоям и плохими условиями жизни. Таким образом, на заре XX века в американских университетах появилась новая дисциплина — социология. Ее задачей было мотивировать поведение не особенностями характера, а социальными условиями, и выдвигать контрмеры.

Социологи решили, что раз преступность порождают городская нищета и грязь, то искоренить ее помогут чистота и повышение уровня жизни. А если тупость и зверство вызваны отсутствием образования, то лучший выход — введение всеобщего и обязательного школьного обучения.

То, что ученый мир поствикторианской эпохи с таким энтузиазмом воспринял учения Маркса, Фрейда и Дарвина, объясняется, между прочим, теми длинными счетами, давно предъявленными к теории добродетельного характера. Маркс утверждал, что рабочих нельзя винить в забастовках, нарушениях закона и преступлениях, поскольку все это — результат отчуждения труда и классовой борьбы. Фрейд считал антисоциальное поведение следствием конфликта в подсознании. Многие пришли к выводу, что теория Дарвина снимает с индивидуума вину за жадность и стремление к благополучию любой ценой, поскольку человек все еще подчиняется законам борьбы за выживание и естественного отбора.

Социология не только дала пощечину викторианскому морализаторству, но и утвердила принципы эгалитаризма[3]. От признания того, что во всем виновата среда, только шаг до заявления, что под ее влиянием добродетельный человек может стать дурным (этой проблеме большое внимание уделено в произведениях Виктора Гюго и Чарльза Диккенса). Отсюда следовал вывод, что дурное окружение всегда портит людей, а характер человека вообще не нужно принимать в расчет, поскольку он обусловлен влиянием окружающей среды. Таким образом, социология решила отбросить религиозное, морализаторское и классово-угнетательское понятие о характере и взяться за монументальную задачу обустройства здорового, благоприятного для людей окружения.

Понятие характера — не важно, хорошего или плохого — ничего не значило для зарождавшегося в те годы нового психологического направления — бихевиоризма. Влияние особенностей человеческой личности отрицалось, над всем довлела окружающая среда. И только одно из ответвлений психологии — изучение личности — по-прежнему не сбрасывало со счетов категории «характер» и «человеческая натура».

Однако независимо от политических веяний, люди из века в век все же склонны следовать определенным поведенческим стереотипам, и это позволяет предположить, что модели повеления перелаются по наследству. Отец современной теории личности Гордон Олпорт [148,149] начинал с карьеры социального работ ника, который всячески пропагандировал важность понятий «характер» и «добродетель». Однако знакомые формулы показались Олпорту чересчур нравоучительными, викторианскими, и он решил использовать научный, свободный от эмоциональной окраски термин личность. По мнению Олпорта и его последователей, наука должна описывать то, что есть, а не предписывать, как должно быть. Личность — описательный термин, характер — предписывающий. Таким образом, связанные с моралью характер и добродетель сумели тайком, надев маску теории личности, вновь проникнуть в научную психологию.

Феномен характера не исчез из научных исследований, невзирая на то, что он не вписывался в теорию американского эгалитаризма. Как ни пыталась психология XX столетия — в лице концепции личности Олпорта, фрейдовских подсознательных конфликтов, теории Скиннера и разработанной этологами теории инстинктов — изгнать этот термин из обихода, мы до сих пор активно его используем. Мы оперируем им в политике и законодательстве, воспитывая детей и критикуя чьи-нибудь поступки. По-моему, никакая общественная наука вообще не вправе претендовать на звание серьезной дисциплины, если в той или иной мере она не опирается на понятие характера. Настало время вновь сделать его основой научного изучения человеческой психики. Необходимо показать несостоятельность причин, в силу которых это понятие подвергалось остракизму, а затем создать солидную научную классификацию человеческих достоинств и добродетелей.

Итак, основные возражения, выдвинутые против понятия «характер», были таковы:

1. Как феномен, характер обусловлен опытом.

2. Наука вообще не должна давать рецептов и предписаний, ее дело — изучать и описывать то, что есть.

3. Понятие «характер» обременено идеологической окраской протестантизма викторианской эпохи.

Первое возражение потерпело крах вместе с теорией «влияния среды». Утверждение о том, что человек якобы становится таким, каким его делает опыт, было основным постулатом бихевиоризма на протяжении последних восьмидесяти лет. Однако и оно подверглось сомнению, после того как лингвист Ноам Хомский доказал, что способность человека строить и понимать новые фразы (например, «у младенца на попе сидит лавандовый утконос») зависит от врожденных свойств мозга, а не от жизненного опыта. Кроме того, выяснилось, что в результате естественного отбора животные и люди очень чутко воспринимают одни типы связей и зависимостей (например, между фобиями и неприятным вкусом) и не замечают других (допустим, между изображением цветка и электрическими разрядами). Когда же удалось установить, что тип личности (читай: характер) пере дается по наследству, первый из трех аргументов окончательно отпал. Стало очевидно, что характер формирует не только среда. Более того, в данном случае ее влияние ничтожно мало.

Второе возражение заключается в том, что понятие «характер» связано с моралью, а наука должна занимать по отношению к ней нейтральную позицию. Я полностью согласен, что задача науки — описывать, а не предписывать. Позитивная психология вовсе не обязана учить людей оптимизму, духовности и доброте. Ее дело — описывать результат психологического действия этих качеств. Так, оптимизм сокращает подверженность депрессиям, реально улучшает здоровье и работоспособность, хотя вы имеете полное право заявить, что все это — лишь следствие субъективного восприятия жизни. То, как вы распорядитесь полученными сведениями, всецело зависит от вас.

Наконец, последнее возражение: понятие «характер» безнадежно устарело, кануло в прошлое вместе с эпохой викторианского протестантизма, оно чуждо терпимости и плюрализму XXI века. Такой провинциальной точке зрения вообще нет места в серьезных исследованиях. Мы вправе изучать как духовные ценности американских протестантов XIX века, так и основы мировоззрения современных белокожих научных работников средних лет. И все же, по-моему, лучше всего начать с изучения универсальных добродетелей и достоинств, присущих людям любой национальности и культуры. С этого мы и начнем.

В век постмодернизма и духовного релятивизма распространилось мнение, будто добродетели — лишь продукт общественных институтов, и сущность их обусловлена тем, в какую эпоху и в какой стране живет их носитель. Так, в Америке XXI века добродетелями считаются чувство собственного достоинства, ухоженная внешность, уверенность, независимость, индивидуальность, богатство и т. п. Св. Фома Аквинский, Конфуций, Будда и Аристотель не сочли бы добродетелью ни одно из этих качеств, а некоторые даже осудили бы как пороки. Богобоязненность, непорочность, замкнутость, величавость, мстительность — каждое из этих качеств ценилось в свое время в определенной среде, тем не менее для нас все они чужды, а то и противны.

Можете себе представить, как удивились мы, исследователи, обнаружив, что по меньшей мере шесть добродетелей присущи всем религиям и культурным традициям мира! Но позвольте мне сначала рассказать, кто эти «мы» и каковы наши цели.

«Я устал финансировать научные проекты, которые обречены вечно пылиться на полках», — сообщил мне по телефону Нил Майерсон, председатель Фонда Мануэля и Роды Майерсон в Цинциннати. Он позвонил мне в ноябре 1999 года, чтобы предложить совместный проект, после того как прочитал одну из моих статей о позитивной психологии.

Но какой проект и для чего? В конце концов, мы решили начать с финансирования лучших исследований подростковой психологии. Договорились пожертвовать субботой и воскресеньем, чтобы собрать специалистов в этой области и рассказать им о наиболее интересных разработках, а там пусть они сами обсудят, какие из этих работ достойны финансовой поддержки.

За обедом ученые, как ни странно, пришли к единому мнению. «Каждый проект заслуживает одобрения, — выразил общую мысль Джо Конати, руководитель программы внешкольного воспитания с бюджетом в полмиллиарда долларов, финансируемой Департаментом образования США. — Но давайте делать все по порядку. Мы не сможем заниматься воспитанием характера, пока не будем знать точно, что хотим воспитывать. Для начала необходимо установить принципы классификации и оценки характеров. Советую тебе вложить деньги именно в это, Нил».