Осознание - Андрей Левицкий

Дрезина набрала скорость. Впереди по-прежнему что-то стучало, и звук нарастал, но медленно – поначалу он казался оглушительным из-за эха, теперь Атила сообразил, что источник звука где-то очень далеко.

Картограф уселся возле тумбы с рычагами управления. Выглядел провожатый бодрым, будто не он столько шарахался по Зоне и настороженно всматривался в темноту тоннеля.

Егор устроился на сидушке удобнее, достал ПДА, чтобы проверить скайп. Экран рябил помехами, но Атила не спешил убирать ПДА.

Большой пересел к Картографу. Грохочущий стук впереди его нервировал, и Мишка держал наготове автомат с отлетевшим прикладом. Стрелять из такого, наверное, можно, но очень сложно. А что из оружия у Картографа припасено на черный день – черт его знает. Может, и ничего, разве что эти его читы…

Атила часто с сомнением и подозрением поглядывал на провожатого. Что это за человек? Замер, вон, манекеном… Все его странноватые намеки, не совсем обычное поведение, «залипание», когда он замирает, ни на что не реагируя, жесты… Кто он на самом деле? Какое отношение имеет к Альфе, к «Сталкеру», к «Русо-Вирту», к тому, что случилось в игре?

Монотонная мрачность туннеля давила. Большой притих, молчал Картограф, лишь все громче грохотало вдалеке, будто там билось металлическое сердце гигантского монстра.

Егор приложил ладонь ко рту, сглотнул несколько раз подряд. Ему с каждым часом становилось хуже. Пора выходить из игры, спасать себя, приводить в порядок лежащее на диване в далекой Москве тело, но Альфа взял его сознание в заложники!

Атила снова глянул на экран ПДА, открыл скайп… Нет, связи вообще нет. ПДА не работает, скайп не работает, ни черта не работает.

– Слева рукав, – проговорил Картограф, не меняя позы.

Мишка подтянулся, заозирался:

– Их там несколько!

Дрезина пронеслась мимо узких боковых туннелей. В двух было темно, а в глубине последнего горел огонек, тусклый и одинокий, и не просто горел – рывками приближался, становился ярче.

Что это, Атила не успел рассмотреть – дрезина пролетела мимо. Когда оглянулся, сзади померещилось движение, и он посветил туда: луч фонарика выхватил из тьмы овцу. Появившись из бокового тоннеля, она тащилась за дрезиной – жалкая, облезлая, хромолапая, да еще и одноглазая. На месте второго глаза вздулась гниющая лиловая опухоль. Большой без азарта прицелился в нее, но Атила ладонью опустил ствол его автомата.

– Не стреляй, все равно не догонит.

Тварь что-то выкрикивала, но из-за грохочущего стука слов было не разобрать. Когда грохот ненадолго стих, донеслось:

– Тени! Тени идут! Света нет! Люди, помогите!

Разевая слюнявый рот, она длинными скачками, спотыкаясь о шпалы, бежала следом. Овцы были неразумны, но, как попугаи, могли имитировать человеческий голос.

Большой повел плечами и спросил:

– Чего это она?

– Не обращай внимания, просто повторяет, услышала где-то.

– Где? Кто так странно на помощь звал?

– Люди, помогите! – повторила овца, голос звучал механически, без всяких эмоций. – Тени! Тени везде! Помогите! Идут они! Люди, тени идут! Помогите!

Голос становился все тише, она начала отставать, споткнувшись, упала в лужу между шпалами. Поднявшись, продолжала взвывать, тоскливо глядя вслед удаляющейся дрезине единственным глазом.

Мишка поежился, покачал головой.

– Там, – сказал Картограф, когда льющийся спереди грохот стих, и его громкий, безжизненный, как у овцы, голос резанул по натянутым нервам.

Большой встал, настороженно вглядываясь в черноту впереди.

– Что – «там»?

– Конец туннеля. Мы прибыли.

Картограф дернул рычаг – дрезина начала сбавлять скорость и вскоре совсем остановилась. В свете фар было видно, что тоннель заканчивается развороченной бронированной дверью-заслонкой. Возле нее рельсы вздыбились и изогнулись, как две змеи, приготовившиеся к атаке. Полусгнившие шпалы валялись бесформенной кучей.

Фары дрезины быстро угасли, и пришлось включить фонарики. Картограф направился к двери, пригнулся, пролезая под рельсами, и исчез в дырке, похожей на лилию, развернувшую лепестки. Донесся его голос:

– Это «Ящик».

Следом за Картографом в дыру протиснулся Большой, за ним – Атила.

Они оказались в машинном зале, отгороженном от железнодорожных путей стальной дверью. Лучи фонариков ползали по «стрелкам» и коротким веткам, Егор разглядел две платформы, заваленные пластиковыми боксами и трубами.

На потолке ржавела блок-лебедка, до самого пола свешивались стальные тросы. Мазнув по потолку лучом фонарика, Егор сказал:

– Мы под заводом, я правильно понял? А над нами…

Картограф, пожав плечами, ответил:

– Мертвый город. От него недалеко до АЭС.

Большой шумно поскреб в затылке.

– Мы, блин, даже не знаем, что и где искать. Оружие? Че за оружие, где оно? Знахарь же ничего толком и не объяснил.

Картограф направился вперед, переступил через ржавое ведро. За платформами в стенах справа и слева был ряд дверей, обитых дерматином. Атила толкнул ближайшую – скрипнули петли, и он очутился в просторной комнате, где в два ряда стояли столы, покрытые жестью, станки, погасшие лампы-панели под низким потолком.

Рядом скрипнула другая дверь, Большой чихнул от поднятой пыли и сказал:

– Тут то же самое. Мастерские.

Картограф по своему обыкновению отмалчивался.

Начало тошнить, закружилась голова, подкосились ноги. Атила вцепился в дверной косяк. Хреново-то как! Во рту горечь, постоянно хочется пить, каждый шаг дается с трудом. Он отстегнул флягу от пояса и присосался к горлышку – вода наполнила рот, заструилась по пищеводу, но легче не стало.

– Картограф, ты хоть примерно можешь сказать, что мы ищем? – прохрипел он.

– Когда найдем, думаю, сразу узнаем, что это именно оно, – ответил Картограф, закрывая дверь одной из мастерских.

– А может, ты прямо сейчас нам пароль дашь? – предложил Большой. – А то еще выскочит из-за угла какой-нибудь упырь, голову тебе отхватит… Как ты нам без головы пароль скажешь? – он неуверенно захихикал над своей шуткой.

– Пароль получите, я не обманываю. Что это?

За рядом дерматиновых дверей обнаружились небольшие железные ворота, покрытые серой краской, вздувшейся волдырями. Картограф потянул за ручку – петли отозвались ржавым скрежетом, пахнуло ржавчиной и сыростью подземелья. Едва Атила переступил порог, как возобновились гулкие удары. Атила мысленно отметил, что не заметил, когда они стихли. Теперь в железо колотили совсем близко, причем из-за эха трудно было разобрать, где находился источник звука.

За воротами открылся квадратный тоннель. В темноту убегали три совсем узкие рельсовые ветки, заваленные приборами, выпавшими из картонных ящиков. К стене справа жались стеллажи и столы. Атила, шагнув вперед, посветил в черноту: дальше свод обвалился, и тоннель засыпало камнями.

Картограф подошел к стеллажам, разглядывая за ними жестяную будку высотой в человеческий рост, похожую на небольшой металлический гараж. Задней стенкой она примыкала к стене тоннеля, а в передней были закрытые ворота, но замок из них кто-то вырвал с мясом.

– Это еще что? – пробормотал Большой в паузе между громкими ударами. – Опять тоннель?

Пока Картограф возился с воротами, Атила оперся о стол, облизнул пересохшие губы и сказал:

– А почему ветки такие узкие? Это ж даже не узкоколейка, это… – Он щелкнул пальцами. – А! Тир! Тир-туннель.

– Че еще за тиротуннель? – проворчал Мишка.

– Длинный тир для испытания какого-то мощного оружия. Так, Картограф? – спросил Атила, оборачиваясь.

Заскрипели петли – Картограф сунулся в «гараж».

Дожидаться его Атила не стал, двинулся вдоль стеллажей, освещая их. Если его предположения верны, значит, где-то тут… Ага, вот оно! Заметив прикрытый ветошью приклад, Егор прибавил шаг, ухватился за него и потянул на себя. Ну и оружие – громоздкое, килограммов пятнадцать, вокруг ствола что-то вроде ячеистой трубки… Егор покачал его в руках, прицелился и объяснил Большому, замершему с разинутым ртом:

– По этим рельсам откатывали мишени, понял? А отсюда стреляли.

Его голос утонул в возобновившемся грохоте. Мишка крикнул:

– Что там стучит? Задолбали. Слушай, а ведь грохот, по-моему, из глубины тоннеля идет. То есть из-за завала того…

В размеренный стук влился рев мотора, донесшийся из «гаража». Секунда – и, лязгая гусеницами, оттуда выкатила машина, Атила ее про себя сразу же обозвал «самоходкой», – что-то среднее между легким трактором и вездеходом. Позади машины была пушка, увеличенный вариант того оружия, что Егор держал в руках. Ствол ее тянулся над головой Картографа, сидящего в переднем отсеке механика-водителя.

Атила стоял лицом к завалу в дальнем конце туннеля и целился, хотя стрелять он не собирался, но когда машина выкатилась из «гаража», вздрогнул – и палец сам собой вдавил спусковой крючок.