Контракт Паганини - Ларс Кеплер

— Работать что, невыгодно? — В голове девушки зазвучало раздражение.

Пенелопа взглянула на Бьёрна, надеясь, что он ей поможет, скажет девице что-нибудь, что ей понравится. Вздохнула, когда из трубки послышался голос матери:

«Это Клаудия. Сейчас я не могу вам ответить, но если вы оставите сообщение, я перезвоню, как только смогу…»

Слезы полились по щекам, колени подогнулись — так ужасно она устала. Пенелопа подняла руку, чтобы девушка поняла, что она, Пенелопа, не может сейчас говорить с ней.

— Мы покупаем телефоны на заработанные деньги, — заявила девица. — Заработай сама и купи себе телефон…

В трубке затрещало, связь была плохая. Пенелопа чуть отошла, но стало еще хуже, телефон икнул, стало тихо — Пенелопа не поняла, прервалась связь или нет, и заговорила:

— Мама, мне нужна помощь. За мной гонится…

Девица вдруг выругалась, выхватила у нее из рук телефон и отдала парню.

— Найди себе работу, — сказал он.

Пенелопа покачнулась, растерянно взглянула на парочку. Девушка уже сидела на мотоцикле позади парня, обхватив его за пояс.

— Пожалуйста, — просила Пенелопа, — нам правда нужно…

Ее голос потонул в треске мотоцикла, из-под заднего колеса полетели камешки — мотоцикл тронулся с места. Бьёрн закричал: «Подождите!» Они побежали за парочкой, но мотоцикл исчез в направлении Шиннардаля.

— Бьёрн… — Пенелопа остановилась.

— Бежим!

Пенелопа едва дышала; она смотрела на дорогу, думая, что они совершают ошибку. Бьёрн остановился, посмотрел на нее, задыхаясь, постоял, уперев руки в колени, потом пошел.

— Подожди. Он угадал, что мы собираемся делать, — серьезно сказала Пенелопа. — Надо придумать что-то еще.

Бьёрн пошел медленнее, обернулся и посмотрел на нее, однако не остановился.

— Нам надо найти помощь, — сказал он.

— Не сейчас.

Бьёрн вернулся к Пенелопе и взял ее за плечи.

— Пенни, до ближайшего дома — минут десять, ты дойдешь, я тебе помогу…

— Придется вернуться в лес, — перебила она. — Я знаю, что это правильно.

Пенелопа стащила с волос ленту, бросила на дорогу, а сама свернула прямо в лес, прочь от домов.

Бьёрн еще раз взглянул на дорогу и последовал за Пенелопой, перепрыгнув овражек. Пенелопа слышала за собой его дыхание. Бьёрн нагнал ее и взял за руку.

Они бежали бок о бок, не слишком быстро, но с каждой минутой удаляясь от дороги, уходя все дальше от людей и помощи.

Внезапно путь им преградила полоска воды метров в сорок шириной. Беглецы, задыхаясь, перешли речушку вброд — вода доходила им до бедер.

Оказавшись на другом берегу, они снова побежали. Обувь промокла насквозь.

Через десять минут Пенелопа перешла на шаг. Остановилась, сдерживая дыхание, подняла глаза и оглянулась. В первый раз ее оставило леденящее ощущение того, что преследователь где-то рядом. Бьёрн вытер рот рукой и подошел к ней.

— Когда мы были в доме… зачем ты сказала этому, чтобы он входил? — спросил он.

— Иначе он просто открыл бы дверь и вошел. А приглашения войти он не ожидал.

— Но…

— Он всегда на шаг впереди. Мы напуганы, а он знает, как ведут себя испуганные люди.

— Они вряд ли станут кричать «Входите!». — На лице Бьёрна появилась усталая улыбка.

— Поэтому нам нельзя в Шиннардаль. Надо все время менять направление, бежать в лес, в никуда.

— Верно.

Пенелопа взглянула на его измученное лицо, на пересохшие белые губы.

— Нужно продолжать, пока хватает сил. Думать по-другому… не пытаться выбраться с острова на большую землю, а забраться в шхеры, подальше от материка.

— Так уж точно никто не станет делать.

— Ты продержишься еще немного? — тихо спросила Пенелопа.

Бьёрн кивнул, и они побежали в чащу, все дальше и дальше от дороги, домов и людей.

40

Преемник

Аксель Риссен медленно расстегнул на накрахмаленных манжетах запонки и положил их в бронзовую раковину на бюро. Запонки достались ему в наследство от отца, адмирала Риссена, но рисунок на них был вполне гражданский — орденский знак, изображавший перекрещенные пальмовые веточки.

Риссен посмотрелся в зеркало, висящее рядом с дверью гардеробной. Распустил галстук, потом прошел на другую половину комнаты и сел на кровать. В радиаторе зашумело; Акселю показалось, что он уловил фрагмент мелодии, звучащей за стеной.

Музыка доносилась с половины младшего брата. Скрипка, подумал Аксель и тут же в уме продолжил музыкальную фразу. Где-то в себе он услышал Баха — Первую соль-минорную сонату для скрипки, первую часть, адажио, но гораздо медленнее, чем в распространенных трактовках. Аксель слышал внутренним слухом не только мелодическую линию; он наслаждался каждым обертоном, каждым звуком, который издавала случайно задетая струна.

Его пальцы задрожали, когда изменился темп, рукам страстно хотелось взять скрипку. Когда-то, давным-давно, музыка струилась и через его пальцы, текла по струнам, по грифу.

Зазвонил телефон, и музыка в голове Акселя замолчала. Он поднялся с кровати и потер глаза. Как же он устал. Как будто не спал последние несколько недель.

Определитель номера доложил, что звонят из правительственной канцелярии. Аксель откашлялся и спокойно произнес в трубку:

— Аксель Риссен.

— Меня зовут Йорген Грюнлихт. Я председатель правительственной Комиссии по вопросам внешней политики. Вероятно, о Комиссии вы слышали.

— Добрый вечер.

— Прошу прощения за поздний звонок.

— Я еще не ложился.

— Мне говорили, что вы могли бы… — Йорген Грюнлихт немного помолчал, потом продолжил: — У нас только что закончилось экстренное совещание. Мы приняли решение пригласить вас на должность генерального директора Агентства по контролю за экспортом оружия.

— Понимаю.

В трубке стало тихо. Потом Грюнлихт торопливо сказал:

— Полагаю, вам известно, что случилось с Карлом Пальмкруной.

— Я читал в газетах.

Грюнлихт тихонько кашлянул и что-то неразборчиво пробормотал. Аксель понял его, только когда тот заговорил громче:

— Вы в курсе нашей деятельности и теоретически могли бы — если примете наше предложение — в скором времени приступить к работе.

— Мне нужно закончить дела в ООН.

— Есть проблемы? — забеспокоился Грюнлихт.

— Нет.

— Конечно, вы должны ознакомиться с условиями, но, уверяю вас, нет ничего, что мы не могли бы обсудить. Не стану скрывать — нам очень хочется, чтобы вы вошли в нашу команду.

— Я хотел бы подумать над предложением.

— Мы можем встретиться завтра утром?

— Это настолько срочно?

— Обычно мы стараемся не торопиться, — принялся объяснять Грюнлихт, — но учитывая происшедшее… Мы уже получили от министра торговли несколько напоминаний касательно одного затянувшегося дела.

— Какого дела?

— Ничего особенного… речь идет о разрешении на экспорт. Предварительное решение — положительное, Совет по контролю за экспортом все проверил, документы об отправке товара готовы, но Пальмкруна не успел их подписать.

— А был должен?

— Только генеральный директор может одобрить экспорт военных материалов или продукции двойного назначения, — пояснил Грюнлихт.

— Но ведь правительство само дает добро на подобные сделки?

— Лишь в том случае, если генеральный директор Агентства принял решение передать дело правительству.

— Понимаю.

Одиннадцать лет проработал Аксель Риссен инспектором по контролю за военными материалами в прежней системе, в министерстве иностранных дел, до того как к нему начали обращаться из органа ООН под названием UNODA — Управление ООН по вопросам разоружения. Сейчас он был чем-то вроде старшего консультанта в экспертно-аналитическом отделе. Риссену исполнился всего пятьдесят один год, подернутые сединой волосы были еще густы. Черты лица симметрично-неброские. После отпуска в Капстадене он загорел. Там он арендовал яхту и в одиночку ходил под парусом вдоль головокружительно крутого берега.

Аксель прошел в библиотеку, сел в кресло, закрыл глаза (под веками ощущалось жжение) и задумался о смерти Пальмкруны — о том, что директор Агентства ушел из жизни, писали в «Дагенс Нюхетер». Трудно было понять, что именно случилось, но в статье содержался намек на странную внезапность этой смерти — во всяком случае, Пальмкруна не был болен. Аксель подумал, что все эти годы они с Пальмкруной довольно часто встречались. К ним обоим обращались как к экспертам, когда речь шла о подготовке решения, предваряющего заключение риксдага об объединении Комиссии по надзору за продукцией военного назначения и правительственной Комиссии по контролю за военным экспортом в единый орган — Агентство по контролю за экспортом оружия.

И вот Пальмкруна умер. Аксель мысленно увидел длинного бледного человека с коротким военным ежиком, человека, окруженного ореолом одиночества.