Записки безумной оптимистки. Три года спустя: Автобиография - Дарья Донцова

Спокойная жизнь в доме закончилась. Мы все, сменяя друг друга, кормили ее в полночь, в час, два, три, четыре, пять, шесть часов… Маняша очень любила поесть и терпеть не могла спать. Развивалась она на удивление быстро, в восемь месяцев побежала, в год заговорила сложноподчиненными предложениями. Машуня была настоящим ураганом, неутомимым Фигаро, находящимся одновременно в трех местах. Она все видела и наматывала на ус.

Однажды моя подруга Машка, сын которой Кирюша старше Машуни на пять месяцев, пришла подменить меня. Я отправилась за продуктами, когда вернулась назад, приятельница показала забинтованную ногу.

– Что случилось? – испугалась я.

– Ерунда, – отмахнулась она, – я уронила на ступню кастрюлю и рассекла кожу. Представь себе, Машуня увидела кровь и притащила йод.

Дочери тогда едва исполнился год.

Больше всех от девочки доставалось несчастному Снапу. Его душили в объятиях, расчесывали вилкой, наряжали в распашонки и кормили супом из песка с водой. Сначала пес сопротивлялся, но потом покорился судьбе, и наконец один раз я увидела дивную картину. По длинному коридору идет Машуня, тащит за хвост несчастного Снапа. Собака едет на пузе, раскинув в разные стороны четыре лапы, глаза закрыты, на морде умиротворение.

– Снап поехал кататься, – вздохнул Димка, тоже оказавшийся свидетелем этой сцены.

Кстати, я несколько отвлекусь и расскажу замечательную историю, связанную со Снапуном.

Однажды Александр Иванович вдруг спросил:

– Послушай, каким образом седые дамы добиваются такого благородного, слегка фиолетового оттенка волос?

– Ну, это просто, – засмеялась я, – они сначала моют голову, а потом волосы ополаскивают водой с чернилами. А почему ты интересуешься?

Александр Иванович задумчиво глянул на Снапа:

– Ему бы пошла слегка фиолетовая окраска.

– За чем же дело стало? – пожала я плечами. – Пузырек у тебя на столе.

Сделав заявление, я мирно отправилась спать. Разбудил меня громкий голос мужа:

– Он получился не того цвета!

Я села, протерла глаза и заорала:

– Кто это?

На моей постели восседало совершенно инфернальное существо, перед которым меркнут персонажи «Звездных войн», густо фиолетовое, мохнатое, жуткое…

– Снап, – тихо пояснил супруг. – Я сделал все, как ты велела, помыл его, потом вылил в воду пузырек чернил…

– Сколько? – подскочила я, не сводя глаз с невероятного животного, которое топталось по пододеяльнику, оставляя повсюду, словно штамп, темные пятна.

– Пузырек, – ответил муж.

– Весь?!

– Ну да!

– С ума сошел! Добавляют всего пару капель.

– Но ты же мне об этом не сказала!

Крик возмущения застрял у меня в горле. Действительно, откуда мужчине знать подобные тонкости.

Ванну я потом оттирала год. Снапун испортил нам все постельное белье, пледы и мебель. Линять он перестал этак месяцев через шесть. После каждой мойки его шерсть принимала другой оттенок и в конце концов стала розово-голубоватой. Люди на улицах замирали при виде Снапа. Одним словом, мы добились потрясающего эффекта и даже поразили в самое сердце очень противного соседа, настоящего сноба, проживавшего на шестнадцатом этаже. Он был то ли дипломат, то ли сотрудник Внешторгбанка, короче говоря, принадлежал к элите, регулярно выезжавшей за границу. Если мы сталкивались с ним в лифте, он, не здороваясь, отворачивался к стене. Всем своим видом он давал понять: вы мне не ровня, странно, отчего живете в этом доме. Но у него имелась собачка, и однажды сердце ее владельца не выдержало, не успели мы с фиолетовым Снапом войти в лифт, как сосед сквозь зубы поинтересовался:

– И что же это за порода такая?

Пока я соображала, что ответить, Александр Иванович мгновенно выдал:

– Шотландский горный терьер.

Я закашлялась. Интересно, есть ли в Шотландии горы? А если все же они существуют, то что делать там маленьким, криволапым терьерам?

Но сосед принял сообщение за чистую монету и удивленно пробормотал:

– Первый раз встречаю такую породу.

Александр Иванович, сохраняя на лице самое серьезное выражение, ответил:

– А он один в Москве, мы не смогли в столице пару ему подыскать, придется в Великобританию на свадьбу лететь.

Меня душил хохот, но сосед после этой беседы зауважал нас чрезвычайно и начал любезно раскланиваться. Как обладателей элитной собачки, мы были им моментально причислены к кругу людей, достойных общения.

С рождением Маши перед нами встала глобальная проблема, где проводить лето. Ежу понятно, что оставлять ребенка в загазованной Москве нельзя. Аркашка и Димка отправлялись на море в пионерлагерь «Орленок», но Машка-то крохотная! Дом в Переделкине уже отобрали, требовалось снять дачу.

Сначала я побегала по писательскому поселку, но вскоре поняла, что снять там дом на лето нам совершенно не по карману, следовало найти что-то подъемное по цене. И оно нашлось в деревне Глебовка, расположенной в семидесяти километрах от Москвы.

Несмотря на относительную близость к столице, это был настоящий медвежий угол: ни газа, ни водопровода, ни канализации. Хозяева отдали нам крохотную пеналообразную комнатушку с двумя кроватями и не менее маленькую верандочку. Сами понимаете, что Александр Иванович мог приезжать только на субботу и воскресенье, я оказалась в деревне одна и поняла, что никогда не знала трудностей, во всяком случае, бытовых. Для начала возник вопрос: «Как привезти воду?» Ближайший колодец был у ворот, но оттуда мы доставали полведра песка, поэтому за водой ходили далеко в колодец на пригорке.

Хозяйка милостиво разрешила мне пользоваться огромной пятидесятилитровой емкостью.

– Нальешь в бидон воды, – объяснила она, – поставишь его на тележку и толкай себе помаленьку.

Усвоив теоретическую часть, я отправилась к колодцу и тут же поняла, что практика очень часто расходится с научными знаниями. Впрочем, первую часть операции я выполнила без проблем, примерно через час, наполнив алюминиевый бидон, поддела его крюком, поставила на колеса и, толкая тележку за длинную ручку, еле-еле добралась до того места, где начинался спуск с пригорка.

Тяжелую повозку поволокло вниз, я полетела за бидоном, словно былинка. Разогнавшись, «водовозка» сломала плетень, пронеслась по грядкам и врезалась в дом. Я вломилась в стену и вся покрылась синяками.

Хозяйка, тихо матюгаясь, починила забор и восстановила порушенную плантацию.

Через пару дней я, учтя печальный опыт, решила не толкать тележку, а тащить ее за собой. На верху пригорка ручка поддала мне под зад, и я въехала в стену дома верхом на баклажке. Теперь синей стала еще и спина.