Имя всего Сущего - Дженн Лайонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джанель беспомощно развела руками:
– Нет. Но по твоему возмущенному тону я предполагаю, что это кто-то важный.
Кирин прочистил горло:
– Ну, можно и так сказать.
Джанель, прищурившись, смерила его взглядом.
– Он – Король Демонов… – начал объяснять Коун.
– Нет, он не из них, – отрезал Кирин. – Он – то, во что превратился бог, которому ты поклоняешься и не поклоняешься, Коун, Восьмому из Восьми Бессмертных.
Коун, распахнув рот от ужаса, уставился на Кирина.
– Давным-давно некий волшебник обманом заставил одного из Восьми Бессмертных участвовать в ритуале, – медленно начал Кирин. – Я говорю обманом, потому что кульминацией ритуала, по-видимому, было принесение в жертву Бессмертного, о котором я говорю. Предполагается, что он не вызвался на это добровольно. Как бы то ни было, что-то пошло не так. Остальные люди, участвовавшие в ритуале, стали драконами, но этот Бессмертный – как я понимаю, вы называете его Селанолом, но настоящее имя у него другое – стал чем-то еще более ужасным. Он действительно умер, но то, что появилось из его мертвого тела, было аватаром уничтожения и зла, настолько опасным, что монстра пришлось заключить в тюрьму, иначе он уничтожил бы весь мир. А может, и всю вселенную. И поэтому они дали ему другое имя: Вол-Карот. Я на самом деле не думаю, что он Король Демонов. Он жаждет уничтожить демонов так же, как и все остальное.
– Ох, – сглотнула комок Джанель. – Тогда прошу прощения; я слышала про него. Моргаджи называют его как-то иначе[42]. И в Деворанских пророчествах, которые я читала, он никогда не упоминался как Вол-Карот. Король Демонов, да? Это имя я уже слышала.
Кирин выдохнул. Он не объяснил остального: что, хотя тело Саррика было превращено в сосуд для размещения развращенной силы тьмы, его душа в конце концов была освобождена и возвращена в Загробный Мир.
Чтобы в конечном итоге возродиться в качестве Кирина Де Мона.
Джанель встретилась взглядом с Кирином.
– Однако я также слышала, что этот предсказанный Воин Ада будет тем, кто освободит его, тем, кто возвестит конец света.
– Это… это все еще очень спорно. Мне кажется, это тоже неправда, – сказал Кирин. – Как бы то ни было, мы уверены, что это не один человек. Не просто один-единственный «Адский воин». Нас четверо.
– Нас?! – повторил Коун.
Кирин скорчил гримасу и не ответил.
– Это тоже не имеет никакого смысла, – сказала Джанель. – Почему не восемь? Восемь Бессмертных, восемь драконов, восемь Воинов Ада?
Но прежде чем Кирин успел сказать хоть что-то, вмешался Коун:
– Хорошо, подождите. Вернемся к вашим словам о драконах. Если предположить, что все остальное сказанное – правда, вы еще сказали, что участники стали драконами. Вы уверены, что правильно расслышали эту деталь?
– Абсолютно, – не глядя на Коуна, ответил Кирин. – Именно так и были созданы все девять драконов.
– Восемь, – поправил его Коун.
Кирин, нахмурившись, глянул на жреца:
– Вижу, это входит в привычку. Девять. Именно это я и собирался сказать Джанель: цифры не всегда совпадают. Видите ли, человек, который разработал ритуал и выполнил его, – он тоже стал драконом. Вы с ним встречались. В наши дни он шастает повсюду, называя себя Релосом Варом.
Коун пораженно заморгал:
– Релос Вар – не дракон!
– О нет, он дракон! Релос Вар просто предпочитает не выглядеть драконом большую часть времени. – Кирин пожал плечами: – Может быть, именно поэтому он не настолько безумен, как другие драконы? Честно говоря, даже не знаю.
Коун замер, широко распахнув глаза от удивления, а Кирин повернулся к Джанель:
– Первое четверостишие действительно звучит так, как будто оно относится к тебе.
Она приподняла бровь:
– Неужели? Неужели я, замышляя восстание, собираю преступников и колдунов?
– Вот и скажи мне. Собираешь?
Брат Коун поднял свою книгу:
– Давайте я просто почитаю, что было дальше?
Ни Кирин, ни Джанель не стали протестовать.
Рассказ брата Коуна.
Замок Мерейна, Знамя Барсина, Джорат, Куур
Замок казался безжизненным: сейчас, когда за спинами идущих закрылись ворота, внутри него оставался лишь костяк охраны. Большинство жителей толпились на арене на турнирной площадке. Но брат Коун, ведя вместе с кобылой Дорной хромающую Нинавис и притворяясь слугами, возвращающимися с пошедшего наперекосяк задания, по-прежнему чувствовал себя незащищенным и уязвимым.
– С ней все в порядке? – охранник указал на Нинавис.
Кобыла Дорна махнула рукой:
– О, она в порядке, в полном порядке. Просто эта неуклюжая кобыла споткнулась на лестнице.
– Эй, не такая уж я и неуклюжая!
– Ну, а кто умудрился споткнуться о свои собственные ноги? Ты ведь, а не я.
Усмехнувшись, стражник вернулся к обходу территории замка. На брата Коуна он даже не взглянул.
Они направились в комнаты на третьем этаже, где раньше находились покои прежнего управляющего, а теперь жила граф.
Стоило двери в комнаты закрыться – и все трое выдохнули с облегчением.
Оставив Нинавис, Дорна кинулась собирать вещи.
Брат Коун нахмурился:
– Граф сказала…
Дорна оглянулась через плечо:
– Думаешь, я оглохла, жеребенок? Я знаю, что она сказала. Но гарантирую тебе, это место мы не будем покидать медленно и неторопливо. И лучше всего быть готовыми к быстрому отступлению.
Брат Коун начал было возражать, но замолчал на полуслове. Нинавис по-прежнему опиралась на его плечо.
– Дайте мне взглянуть на вашу ногу. Шина была временным решением. Я должен попытаться придумать что-нибудь более долговечное.
Нинавис одарила брата Коуна безжизненным взглядом, затем стянула импровизированный плащ с головы и, прихрамывая, направилась к кровати.
– Уверен, что ты не просто хочешь полапать мои икры?
Брат Коун боролся с желанием закатить глаза к небесам.
– Я жрец Мистерий Вишаев.
– И?
– Он вообще не может бегать за табуном, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Дорна сделала несколько резких движений, имитируя ножницы.
Коуну стоило огромных усилий проигнорировать Дорну. Он жестом пригласил Нинавис сесть на ближайший стул.
– Не не могу. А не буду. Мы даем обет. Если меня и интересуют ваши ноги, то только потому, что я хочу узнать, насколько они зажили.
Фырканье Дорны он пропустил мимо ушей.
Он по нескольким причинам не использовал Озарение для исцеления Нинавис: прежде всего потому, что она была в сознании, настороже и главное – маракоркой. Последнее означало, что она вполне может понять, что он делает. Маракорцы не разделяли недоверия джоратцев к магии.
Точнее, маракорцы сами были причиной, по которой джоратцы не доверяли магии.
К счастью, перелом Нинавис был закрытым, а значит, было меньше шансов на заражение. Хотя на ноге и красовался вполне предсказуемый
