Заставлю тебя полюбить (СИ) - Асхадова Амина

Видит Бог, я долго ждал.

— У него был один из самых хреновых прогнозов, Жас. Его сжирал самый мучительный рак. Если надо — я подниму документы с клиники, в которой Олег проходил обследование.

Жасмин шептала себе под нос всякий бред. На нее было невыносимо смотреть.

— Послушай, детка. Твой папа был религиозен в таких вопросах и не хотел уходить из жизни методом самоубийства, но еще больше он берег вас. В особенности тебя.

Я сел рядом, приложившись спиной к стенке ванны, и рассказал Жасмин, как было на самом деле:

— Здравствуйте, Давид. Вы подумали над моим предложением?

В нашу встречу Олег был настроен решительно, он все давно продумал. Олег — боец, но его война проиграна. И на войне такие бойцы застреливались, когда понимали, что за пленом неизбежно последует смерть.

Я восхищался его мужественностью.

— Я хочу, чтобы вы сделали это быстро. Я не дам раку убить меня. Вы беретесь за это дело, Давид?

Я долго вчитывался в бумажки с медицинским заключением. Ну не хотел я брать такой заказ. В невинного не хотел стрелять. Жизнь его отбирать.

— Я прошу вас, Давид. Я долго искал контакт, к кому могу обратиться. Я потратил слишком много времени и чувствую, что эта адская боль, которую мне обещает моя болезнь, уже на подходе.

— Олег, мне нужно время подумать, — я вздохнул, — но скрывать не стану. Думаю, я не смогу. Вы будете знать и ожидать выстрела. Я не возьмусь за такое.

Немолодой мужчина накрыл мою руку. Я отложил бумаги и взглянул на него. Мы встречались с Олегом в Новосибирске две недели назад, и я сказал то же самое. Кормил обещаниями того, кто старел на глазах.

Еще немного, и его жена все поймет. Его вид будет оставлять лучшего, скоро Олег не сможет передвигаться как прежде, а на закате своей жизни наверняка не сможет вспомнить жену и дочь.

Страшная штука — рак. Людей превращает в овощ.

— У меня уже нет времени, Давид. Я чувствую, как эта дрянь пожирает меня.

Я пожал плечами и отвернулся, кусая зубами костяшки своих пальцев. Мне было паршиво. Одно дело избавляться от виновных, совсем другое — от замечательных отцов. В том, что Олег Литейников был именно таким, я ни капли не сомневался.

Черт меня дернул разрешить товарищу дать мой контакт. Не надо было соглашаться на встречу.

Твою мать.

— У меня еще дочь, — настаивал Олег, — не дай Бог она увидит, во что будет превращаться ее отец. Ее защитник.

— Прекратите, Олег. Я сказал, нет.

— Я не хочу, чтобы дочь убирала за мной, когда я превращусь в полного овоща.

— Олег!

— Я хочу остаться для нее отцом! — он повысил тон.

Я вскочил с места, а когда повернулся к нему лицом, то не нашелся, что ответить умирающему мужчине. Я не сумел отказать ему.

— Я согласился. Это все, за что ты можешь меня ненавидеть, — я закончил говорить.

Жасмин тоскливо обнимала себя за плечи. Вода остыла, я заметил это по мурашкам на ее обнаженном теле.

Поднявшись на ноги, я включил для нее горячую воду. Зашумела вода.

А когда решительно заглянул Жасмин в глаза, то снова понял, какая она у меня все-таки красивая.

Даже зареванная.

Слабая и безумно красивая.

— Все еще не веришь мне?

— Верю.

— Я не убивал его.

— Я же сказала, что верю, — усмехается.

— А я сомневаюсь, что веришь, — смотрю на нее безотрывно.

Жасмин уже ничего не шептала.

Не рыдала.

Тихо поскуливала, а когда становилось невмоготу — опускалась под воду с головой. Я контролировал. Если ей так легче принимать информацию, то пусть.

Когда Жас закашлялась, я вытер ее лицо.

— Достаточно на сегодня.

— Нет! Говори. Говори про мою маму, ее убил ты?

Блядь.

Так и думал, что не верит.

— Жасмин, ваша семья стала свидетелями. Но я к этому никак не причастен. Ты подала заявление в полицию, когда пропала твоя подруга Диана. Отец Эмина забеспокоился и отослал его убрать проблему. Что такое? Ты удивляешься причастию Эмина к твоей истории?

Я склонился над Жасмин. По ее взгляду я понял, что она проживала тот день. О причастии Эмина она не знала.

— Доменико врал тебе. Все годы.

— А ты… честный мальчик, — бросила она с издевкой.

Жасмин сжирали ее тайны, которые всплыли этой ночью.

Они бы сожрали ее полностью, но она бы так и не признала — в погоне за местью она проиграла.

Зато у меня есть дети. От нее.

Наши дети.

Так будет правильнее, но ни черта не привычнее.

У Жасмин было восемь месяцев, чтобы свыкнуться мыслью о материнстве, а я за день стал отцом. Еще и двоих.

Красивые дети от нее получились. Замечательные.

— Когда я прибыл выполнять заказ, я встретил Эмина возле твоего дома. Пока я решал с ним вопрос, прозвучал выстрел. Ты помнишь его, Жасмин. Помнишь, как проснулась от выстрела и спешно выбежала из спальни.

— Я все помню. На твоих руках была кровь. Я попала в твои руки. Испачкалась той кровью.

— Я нашел его уже мертвым. В этот момент ты спускалась вниз, и я перехватил тебя, чтобы защитить.

На лестнице послышались шаги.

Со второго этажа донесся звонкий голос:

— Папа? Папа, что случилось? Папа, где ты?!

Меня бросило в пот. Девчонка. Его ребенок.

Она спускалась вниз.

Я схватил ее в свои руки, когда она почти кубарем скатилась с лестницы. Я прижал ее к себе, чтобы псы Эмина не грохнули. Спрятал собой, защитил.

Для псов я уверенно играл роль ублюдка. Поддерживал их мысли, пока они копались в шкатулках в поиске украшений подороже.

— Они закончили шарить по дому и сказали, что пора заканчивать с тобой и твоей матерью. Я напрягся. Перехватил тебя крепче, чтобы достать пистолет. Вспоминай каждую деталь, Жасмин. Ты все это помнишь, — я прищурился, — я бесшумно положил одного из них, но с той минуты все пошло наперекосяк.

Жасмин просила о помощи. Кажется. Я не помнил ту ночь так гладко как она. Помнил лишь, что не я убил ее отца. Мне было это важно.

— Ты раскрыл себя, — вздохнула Жас.

Она сожалела. Я тоже.

Корил себя дико.

Сейчас у моей девочки была бы хотя бы мать.

— Да. Я должен был отрубить второго, пока он не понял, в чем дело. Но я держал тебя и не успел. Он начал бежать. Я своими руками загнал его к спальню к твоей матери. Она спала, не просыпаясь. Этот урод дважды выстрелил в нее от страха и попытался сбежать.

— Поэтому той ночью папа лег отдельно?

— Да. Мы все оговорили заранее, Жасмин. Я бы выстрелил бесшумно.

Я пригладил ее мокрые темные волосы. Они запутались от ее ныряний.

Девочка столько лет была сильной — жила местью.

А теперь сломалась.

Я не мог на нее смотреть.

— Если тебе станет легче, тот ублюдок не выжил. Никто с той ночи не выжил, кроме Эмина. И тебя.

— Мама… она умерла сразу?

— Нет.

Жасмин вскинула взгляд — внутри была мольба.

— Расскажи. Я хочу знать ее последние минуты.

Я мазнул взглядом по ее искусанным губам. Расскажу, хуже уже не будет.

— Я помогу, Светлана. Постарайтесь дышать. Я отвезу вас в больницу, ясно?

Женщина истекала кровью на моих руках, пульс сходил на нет. Умом я понимал, что здесь шансов нет. Два ранения, одно в живот. Картина была более чем мерзкой, я был рад, что оставил девчонку внизу.

Я нащупал пульс перед тем, как взять женщину на руки. Не довезу. Но перед лицом встало лицо Олега, и совесть заставила бороться.

Светлана схватила меня за запястье и сказала из последних сил:

— Моя дочь… дочь…

Я стиснул зубы и, не желая того, пообещал:

— Я позабочусь о ней.

— Да. Наша доченька…

Женщина сделала свой последний вдох.

Я опустил ее обратно на пол и стиснул зубы. Теперь придется заботиться. Пообещал же.