Зойка моя! (сборник) - Доктор Нонна

Девушка еще немного полежала в кровати, а потом все же решила выйти на улицу. «Вдруг мои охранники тоже убежали принимать роды», – почему-то подумалось Зайке, и она радостно улыбнулась. Зоя выглянула на крыльцо – несмотря на то что начиналась осень, ярко светило солнце и дул теплый ветерок. Рядом с домом никого не было. Не веря своим глазам, будущая мать вылетела за дверь и не заметила, что одна ступенька крыльца сломана. Нога молодой женщины попала в дырку, которая образовалась в прогнившей доске, острые края древесины впились в ее стройную ножку, до крови ободрав нежную кожу, а сама Зоя по инерции полетела вперед, упав прямо на живот. Раздался дикий крик.

Цыгане-охранники бросили новую доску, которую стругали за домом, и поспешили к крыльцу. Их пленница лежала на земле, а ее нога до сих пор торчала в ступеньке. Чернявый молодой человек поспешил к пострадавшей и начал поднимать ее, однако женщина тут же заорала от боли и схватилась за живот. Второй, не стесняясь, поднял пеструю цыганскую юбку Зои и увидел, что по молодым стройным ногам течет какая-то жидкость с кровью. Оба мужчины действовали быстро: один бросился бежать, а второй резкими движениями раздирал обломки ступеньки, чтобы освободить пострадавшую. Как только задача была выполнена, мужчина подхватил рожающую и отнес ее на кровать, потом тут же поставил на плиту ведро с водой, нашел таз и начал вытаскивать какие-то тряпки из шкафа хозяйки.

Зою раздирала боль. Она следила за происходящим сквозь розовую пелену, застилающую взор, и чувствовала, как постель, на которой она лежит, становится мокрой – что-то теплое и липкое вытекает из нее в огромных количествах.

Открылась дверь, и в комнате появилась Зарина. За ней следом прибежали еще несколько цыганок. От их пестрых юбок у Зои помутилось в глазах. Сквозь истошный крик роженицы, истекающей кровью, слышались четкие команды старой цыганки. Женщины молча выполняли их и действовали при этом настолько четко и слаженно, что казалось, будто они танцуют в какой-то хорошей постановке.

Волна боли снова прошлась по худенькому тельцу Зои, и она начала терять сознание, однако звонкая пощечина привела ее в чувство.

– Ты рожаешь, – строго сказала ей Зарина, разведя Зоины ноги в стороны. – Будь в сознании и работай. Я тебе помогу.

Зоя опять закричала.

– Не ори, – продолжила старая цыганка, поднося таз с теплой водой. – Так ты расходуешь силы, а они тебе еще понадобятся.

Девушка кивнула головой, но тут же снова закричала. Зарина склонилась над лицом роженицы и уставилась своими черными глазами. Зойке казалось, что она тонет в этом странном взгляде.

– Повторяю, не ори, – говорила Зарина, смотря в глаза своей подопечной. – Когда ты кричишь, ты теряешь много крови.

Зоя кивнула головой и следующую схватку постаралась просто «продышать». «Умница», – услышала девушка. Перед глазами блеснул острый нож, Зарина ловким движением разрезала промежность и слегка надавила на живот.

– А теперь тужься, моя хорошая, – услышала Зайка и напрягла все свои мышцы. Она почувствовала, как что-то мокрое выскользнуло у нее между ног.

Зарина приподняла младенца, у которого между ног болталась пуповина. Зоя во все глаза смотрела на это грязное сморщенное существо и не верила, что это ее дочь. Старуха быстрыми движениями прочистила рот и носик новорожденной и легонько шлепнула ее по попке. Раздался детский плач. Зарина и цыганки улыбнулись. Женщина среднего возраста взяла младенца, а Зарина склонилась над Зоей.

– Давай тужься еще, надо послед родить.

Зоя напряглась и в этот момент почувствовала, как что-то произошло там, внутри нее. Старуха забегала, засуетилась, присутствующие женщины вдруг запричитали, а Зоя смотрела и не понимала, что происходит. Она словно летала по воздуху, и ей было так легко и спокойно. Старая цыганка ковырялась у нее внутри, а лужа крови на полу становилась все больше и больше.

– Девочку назовите Зойкой, – еле слышно произнесла мать ребенка. Гул в комнате исчез, и наступила зловещая тишина. – Найдите моего отца, Геннадия Покровского.

– Молчи, – шикнула Зарина.

– Девочку зовут Зоя, – повторила истекающая кровью роженица и закрыла глаза.

Жизнь ушла из ее молодого тела.

Глава 30

Первыми словами, которые произнес Геннадий Покровский, пришедший в себя, были «Моя жизнь закончена».

– Ну что ты, милый, – успокаивала мужа Инна. – Ты восстановишься, все будет хорошо.

– Моя жизнь закончена, – повторил мужчина.

Инна смотрела на любимого: левая сторона тела была парализована, даже лицо пострадало – рот с левой стороны был опущен, словно мужчина плакал, а из уголка текла слюна. «Да, все это тяжело, – думала женщина, гладя руку Гены, – но это же не конец света. Главное, что он жив».

Когда Арсений зашел в палату к больному и увидел его потухший взгляд, то почему-то подумал: «Зойка умерла». Сын положил голову к больному на постель и заплакал, из глаз отца тоже покатились слезы.

За два месяца Покровский почти полностью восстановился. Зная все вероятные последствия инсульта, Геннадий очень внимательно отслеживал свое состояние. Больше всего его волновала возможность нарушений в рассудке, однако эта часть головного мозга, к счастью, оказалась не задета. Хуже дело обстояло с физической стороной болезни – целых два долгих месяца Гена разрабатывал руку и ногу, восстанавливал дикцию, боролся с парезом лица. Тело поддалось – мужчина нормально ходил, не прихрамывая, рука тоже действовала, но лицо не менялось.

«Будто я всегда буду плакать по Зайке», – думал теперь уже бывший телеведущий, разглядывая свое отражение в зеркале.

Зарина отнесла маленькую Зоечку к Анне, которая в этот же день благополучно разрешилась от бремени. Женщина родила здоровенького сына, уже четвертого в их семье.

– Позаботься о крошке, – тихо произнесла старуха, протягивая кулек кормящей матери. – Это ненадолго. Я немного окрепну и найду деда этой малышки, я знаю его имя и фамилию.

– Хорошо, Зарина. – Анна приняла новорожденную и приложила ее к своей груди. Ротик тут же нашел сосок, из которого текло молоко, и прилип. Анна засмеялась и поцеловала черный пушок на головке младенца.

– Вот и хорошо, – вздохнула старуха и, сгорбившись, пошла к своему дому. Умершую надо было похоронить.

Возле дома Зарины молодые цыгане, еще вчера охранявшие Зою, строгали могильный крест.

Прошло пять месяцев. Геннадий зашел в комнату сына и сел возле него на стул.

– Сынок, – начал он. – Я не могу больше работать на телевидении, и мне безумно жаль уходить оттуда проигравшим. Я еще не так плох, как кажется, но перед камерами не появлюсь, поэтому предлагаю тебе оставить медицину и заменить меня на площадке. Я уверен в тебе – ты отличный врач и замечательный человек, ты справишься со всеми сложностями, которые могут возникнуть. Я всегда буду рядом с тобой, буду работать над сценариями, находить новые темы, но воплощать их в жизнь предлагаю тебе. Что ты скажешь?