Из-за любви - Смит Мэри

Вот это да! Возмущение, злость, гнев, обида — все рвущие сердце чувства враз обрушились на нее.

— Как ты смеешь? Уж я-то ни с кем не спала! Заподозрить меня? Заподозрить в измене! Ну, это уж чересчур!

— Если учесть обстоятельства, прелесть моя, то это было совсем нетрудно. — Мужчина горько усмехнулся. — Я тебе был совершенно не нужен, в противном случае ты бы уж как-нибудь вырвалась домой, зная, что я там! — Адам повернулся и вышел из спальни, хлопнув дверью.

Селма оглядела спальню с ее беспорядком. Вот так же и в жизни — полный разгром…

Прошло немало времени, прежде чем она смогла привести свои мысли в порядок. Убралась в спальне, перестелила постель и ушла к себе в комнату. Надо попытаться взять себя в руки и начать, наконец, всерьез работать. Легкая тошнота напомнила, что хорошо бы все-таки позавтракать. Приготовила что-то немудреное. Ее мучитель читал на веранде деловые бумаги, время от времени делая на полях пометки. Работал, как ни в чем не бывало. Глаза женщины снова наполнились слезами. О Господи, она не может оставаться с ним в этом доме. Она любит его, но ведь этого недостаточно для счастья.

Вдруг Адам резко встал и направился в кухню. Судя по всему, он не ожидал застать здесь Селму. Не говоря ни слова, налил себе кофе. Пить, впрочем, не стал. Опершись обеими руками о стол, наклонил голову и уставился в какую-то точку.

— Можешь мне не верить, — наконец произнес он с непроницаемым лицом, с трудом выговаривая слова, — но я никогда — ни разу! — не изменял тебе.

От неожиданности она не нашлась, что сказать. Адам выпрямился, взял чашку и, не взглянув на растерянную женщину, вышел из кухни.

Ужин в доме Кристоферов состоялся вечером того же дня. Несмотря на размолвку, бывшие супруги отправились туда вместе. Селма надела все то же простое длинное платье.

Ничего лучшего не нашлось. То, что привез Адам из дома отца, было повседневной одеждой, а наряды Катрин, даже если бы у нее нашлось что-нибудь подходящее, великоваты.

Инди же была одета в шелковое платье фисташкового цвета, которое, вероятно, куплено в парижском или римском роскошном магазине. Рядом с ней Селма ощущала себя бедной родственницей. Мать черноокой красавицы оказалась обаятельнейшей женщиной. Это был тот случай, когда врожденный аристократизм не давит на других. В ее присутствии гостья чувствовала себя свободно и легко. Очень скоро они уже увлеченно разговаривали об особенностях индийской кухни.

На ужине присутствовало еще несколько человек. Беседа за столом была интересной, еда замечательной. Селма немного оттаяла и нисколько не жалела, что приехала сюда.

Не жалела об их приезде и Инди. Она, как могла обхаживала Адама, даже не пытаясь скрыть своих чувств к красивому гостю. Тот же, судя по всему, не без удовольствия принимал знаки ее внимания — много смеялся, шутил. От хорошего настроения резкие черты его лица несколько смягчились, глаза блестели. Такое оживление удивило и огорчило Селму — при ней Симмонс смеялся очень редко. Да разве он не понимает, что его поведение просто неприлично! Ясно, что юная особа по уши влюблена, но зачем ей потакать? Или он тоже неравнодушен к ее чарам? Мысль отозвалась болезненным уколом в сердце. Как этот мужчина ее раздражает! Впрочем, дело не в раздражении…

В первые годы брака Селма твердо знала, что сердце мужа принадлежит только ей. Когда пошатнулась уверенность — начались мучения. Даже после развода невыносима была мысль, что рядом с Симмонсом может быть другая избранница. И вот сейчас перед ней впервые предстала вполне реальная женщина — красивая и молодая! — которая, недвусмысленно заявляет о своих чувствах к Адаму, о своем желании быть с ним.

Селма чувствовала себя ужасно. Трудно было дышать, не хватало воздуха. Она вышла в сад. Только бы не видеть эту картину: мужчина и женщина, увлеченные друг другом.

Довольно скоро невеселые мысли прервал виновник ее мучений: подошел Адам и сказал, что им пора возвращаться домой.

В машине напряженное молчание нарушилось лишь несколькими ничего не значащими словами, так что Селма почувствовала облегчение, когда, наконец добрались до дома Тейлоров. Вежливый кивок на прощание — и они разошлись по своим комнатам.

Сон не шел к ней. Мозг был возбужден, в голове все те же горькие мысли. И вот ведь, как ни уговариваешь себя думать о чем-нибудь хорошем, приятном, все равно возвращаешься к болезненной теме. Промучившись около часа, она встала, накинула халат и пошла на кухню приготовить чай.

С чашкой вышла на веранду и совершенно неожиданно для себя заметила, что она не одна: в полной темноте сидел Адам, держа в руке стакан, очевидно с виски.

— Не спится? — спросил он.

— Да. Вот сделала себе чай.

— Присаживайся. — Он махнул рукой на стул.

Селма облизнула пересохшие губы.

— Нет-нет, не хочу нарушать твоего одиночества.

— Ничего, нарушай. Этого добра, я имею в виду одиночество, у меня предостаточно, — шумно вздохнув, произнес Адам, вкладывая во вздох куда более глубокий смысл, чем в свои слова.

Одиночество… А что она, разве не одинока?

— Присядь, пожалуйста, — тихо повторил мужчина.

Она послушно опустилась на стул.

— В пятницу за ужином ты упомянула о своем сне, ты бы не могла рассказать мне о нем?

— Зачем?

— Я думал о твоих словах, и мне показалось странным, что тебе снится сон, где мне отведена роль спасителя.

— Чего же в этом странного?

— Как тебе объяснить? Ты, чей идеал — независимость и абсолютная самостоятельность, в сновидениях изменяешь своему правилу. Ждешь чьей-то помощи. Зовешь возможного избавителя. Как выясняется, зовешь меня… Видишь, как все интересно… Может, ты все-таки растолкуешь мне свой сон?

Селму охватило странное волнение. Тон сон, нынешняя явь. Все наполнено секретами и печалью.

— Мне снилось, что я нахожусь одна в большом, пустом доме. Я не знала, чей это дом, одиноко стоявший в каком-то странном, холодном месте. Мне надо было выбраться оттуда, но как и куда — не знала. Я выглянула в окно, почему-то подумала, что ты мог бы помочь, но потом поняла: ты же не найдешь меня, потому что не знаешь, где я нахожусь.

— Я всегда знал, где тебя найти, если нужна моя помощь, — сказал Адам.

— Конечно знал, но ведь это был сон. Там своя логика. Я ужасно испугалась, что ты не найдешь меня, потому что это было такое странное место — кругом пусто и голо, нет даже деревьев. В общем, ждала, ждала и уже впала в отчаяние, когда ты, наконец появился верхом на лошади.

— На лошади? Я не сидел на лошади со школьных времен.

— В снах иногда случаются забавные вещи.