Последний Хранитель - Борис Бабкин

– А я как будто и не пил, – выжимая над унитазом одеяло, отозвался Альберт.

– Первый раз вижу, чтобы Суханов подчинялся. Но им переодеться надо.

– Сейчас принесут одежду, – кивнула Маша. – Но пока не закончат, чаю им не давать. Я поехала.

– Без вас мы его не выпустим, – остановил ее Ларионов. – Он здесь такое устроит.

– Хорошо, – улыбнулась она.

– Мать ее за ногу! – выходя из ванной и кутаясь в простыню, пробормотал Суханов. – Так и простуду подхватишь. Правда, я сам, когда переберу лишнего, в прорубь или снег ныряю, а летом в ручей. Но чтоб вот так, в камере водой полоскали, такого и в вытрезвителях не бывало. Ну, Мария Александровна, – вздохнул он, – вы даете.

– Я чай буду, – просипел лежавший под одеялом Альберт.

– Я тоже, пожалуй, чайку с вареньем попью, – кивнул Хранитель.

– Так вы специально послали Альберта, чтобы он записал разговор Суханова?

– Если вам этого не надо, – хотел отключить диктофон Альберт. – Тогда…

– Включите, – остановила она его.

Он улыбнулся. Маша внимательно и серьезно слушала разговор Суханова с Альбертом.

– Вот что тебя беспокоит, – услышав о собственном богатстве, вздохнула она и засмеялась.

– Короче, ничего не выходит, – сказал в телефон лысый невысокий мужчина. – Как на грех, появляется рядом этот Хранитель, туды его в качель, – процедил он. – Охрана в сопках работать не может.

– У вас последний шанс, – перебил его мужской голос. – Иначе считайте, что пора заказывать гробы для вас самих, – усмехнулся он. – Все можно сделать гораздо проще и легче. Вот так…

– Надо убирать его, – говорил по телефону мужчина. – Он понял, что искать, и это плохо. Ему наверняка что-то говорили, или он просто слышал разговор отца и старшего брата.

– Тогда тем более он нужен живой, – усмехнулся его собеседник, плотный мужчина в халате. – Просто его надо захватить и выбить из него всё, что он знает. Но осторожно, мы в свое время перестарались, и всё кончилось тем, с чего и началось. С незнания.

– Но он вспомнил, – перебил его голос. – И, вполне возможно, начнет искать сам. В бумагах отца, брата, деда, наконец. Не могли они ничего не оставить. Мы же проверяли и не раз. Что касается Аллы, увы…

– Знаю, – буркнул мужчина в халате. – Хотя больше не нужно пытаться убить ее. Она нам может помочь. Как и выживший из ума папаша. Собственно, он не выжил из ума окончательно, если пытается рассказать правду Хранителю. И память Хранителя, детская память, может ожить, и тогда он вспомнит место. Наверняка он не раз слышал разговор отца с братом. Нужно оживить его детскую память, – решил абонент. – Для этого есть кое-какие препараты. Я постараюсь их найти. Теперь, что касается Березовой. Её надо убирать до возвращения в Питер. Телохранители здесь не справляются со своими обязанностями, поэтому ее надо сделать тут, – добавил он. – Интересно, кто еще ведет охоту за этой бизнес-вумен? – задумчиво пробормотал он. – И на что рассчитывают дальше, если попытка устранить Березову удастся? Хотя, может, это заказчик играет две партии? Типа сеанса одновременной игры? – усмехнулся он. – Но Березову в любом случае надо убирать. Слишком большие деньги, плюс золото и изделия из него. Для бабы это слишком много, не потянет она. Я, например, боялся, что она сломается и просто передаст все эти дела. Но ее папаша знал, кому отдает всё. Она тянет лямку, и что странно, при ней дела пошли значительно лучше, возросла прибыль. В общем, надеюсь, задачи понятны? Хранитель нужен живой, а Березова – мертвой, и как можно быстрее. Алку не троньте, по крайней мере, пока, – усмехнулся он. – Папаша тоже пусть поживет. Крепкий раньше народ был. Чекист, воевал с немцами, с японцами… И сейчас еще умом здоров. Решил покаяться и подсказать Хранителю, кто виновен в гибели его отца и старшего брата. И через Алку признался, что он виноват в смерти его прадеда. С чего это вдруг его на покаяние потянуло? Или решил с чистой совестью пред Богом предстать? Так не получится. За каждого убиенного и замученного спросится. А скольких ты, папаша, на тот свет отправил? Я не говорю о контрреволюционерах, а о тех, кого вы раскулачивали и в Сибирь сгоняли. Сколько не доехало, а сколько там полегло! Хотя воевал ты храбро, и партизанил, и немцев немало ухлопал.

– Ты мне это рассказываешь? – усмехнулся абонент. – Собственно, мне всё это не нужно. Мои предки были крепостными, потом просто крестьянами. И никогда ни за кого не воевали. И никто их никогда не трогал.

– В общем, делайте, что сказал, – недовольно остановил его плешивый собеседник. – И не забудьте, Хранителя пока не трогать, но я должен знать, где он находится, в любое время. Я постараюсь найти средство, оживляющее детскую память. – Он отключил телефон. – Почему я не подумал об этом раньше? – недовольно проговорил он. – Хасан, – негромко позвал он. – Бери билеты до Москвы. Я хочу встретиться с одним человеком. Он наверняка знает, как оживить детскую память…

– Хорошо, хозяин, – заглянув в кабинет, кивнул рослый, наголо бритый бородатый чеченец.

– Позови Скорцени, – зевнул плешивый.

– Здесь я, – вошел в кабинет здоровяк с тремя большими шрамами на лице. – Что хотели?

– К нам никто не проявлял интереса? – взяв сигару, откусил конец плешивый. Скорцени, щелкнув зажигалкой, дал ему прикурить.

– Нет, – качнул головой Скорцени. – Никто ни о чем не спрашивал.

– Участковый был? – выпустив дым, задал вопрос лысый.

– Я бы доложил, – ответил Скорцени.

– Ладно, – кивнул хозяин. – Отправляйся за билетами. Ну и страшен же ты, дьявол тебя забери, – усмехнулся он.

– Я рассчитался за каждый шрам, – процедил чеченец.

– Не сомневаюсь… – хмыкнул хозяин. – Но было бы лучше оставить эту красоту на лице врага, – посмеиваясь, добавил он.

– Василий Арсеньевич, – процедил Скорцени. – Вы говорите обидные слова. Ведь я всегда верой и правдой…

– Извини, Хасан, – спокойно проговорил Василий Артемьевич. – Просто что-то сегодня настроение паршивое. Поезжай, друг мой. И не забывай, если остановит милиция, покажешь им удостоверение участника конфликта в Чечне, воевал за федеральные войска.

– Я бы с удовольствием перерезал им горло, – процедил Хасан.

– Это ты еще успеешь сделать, – спокойно заверил его Василий. – Настёна, сделай кофе с молоком, – попросил он.

– Сейчас, Василий Арсеньевич, – отозвался женский голос.

– И собирайся потихоньку, – проговорил он. – Москва нас ждет. Правда, надолго ли, один господь знает, – усмехнулся он. – Так бабушка моя часто говорила. Хочешь в Москву? – спросил он.

– Очень, Василий Арсеньевич, – подтвердила Настена. – Я же Москву только по телевизору и видала.

– Не видала, а видела, – поправил он ее. – Ты уж за речью-то следи, а то не поймут люди, – усмехнулся он.

– Извините, ради Бога, – смутилась Настена. – Просто вырвалось по привычке. А вы меня не бросите там, в Москве?

– Дуреха ты была, ей и осталась, – хмыкнул он. – Кто ж тебя заменит, Настена? – засмеялся он. – В уборке, готовке, в постели – тебе равных нет. Только вот когда ты в постели выкаешь, – недовольно вспомнил он, – неприятно мне это. Ты уж, будь добра, не выкай в постели.

– Постараюсь, Василий Арсеньевич, – фыркнула она веселым смехом.

– Как настроение? – спросил Альберта Иван Федорович.

– Отвратительное, – чихнул тот. – Голова…

– Больше пей горячего чая, – посоветовал начальник СБ. – Запись твоя у хозяйки, а это – премиальные, – положил он пять тысяч евро в конверте.

– Не надо, – качнул головой Бушкевич. – Я как-то чувствую себя неловко… Ленька такой мужик классный, а я его…

– Поверь, для его же блага, – рассмеялся начальник. – А деньги семье отправь. Старики твои, наверное, уже с ума сошли. Уехал, и ни ответа, ни привета. Тем более мать у тебя приболела. Видно, от нервов. Так что высылай, хотя я сам от твоего имени пошлю, – решил он. – И вот что, – строго предупредил он. – Никой выпивки.

– Никогда, – заверил его Альберт. – До того плохо. И как люди каждый день нажираются? – вздохнув, поморщился он.

– А как Хранитель?

– Да как всегда, вполне нормально себя чувствует. Вы про то, что я его записывал, не говорите ему, – попросил Бушкевич.

– Об этом никто ничего не узнает, – заверил его Иван Федорович.

– Доброе утро, – улыбаясь, проговорила Маша. – Как здоровье?

– В полном порядке, – улыбнулся в бороду Суханов. – Особенно после принятого душа, вообще класс. Похмелье как рукой сняло. Спасибо.

– Да, нужно будет, обращайтесь, – засмеялась Маша.

– Вот только воду убирать – это уже перебор, – вздохнул он. – Не было бы там никого, послал бы…

– Я очень рассчитывала на ваше благородство, – засмеялась Мария. – Куда собрались?

– Дела, – ухмыльнулся он. – Надеюсь, я не должен отчитываться перед вами?