Далёкий гром - Дант

   Людская масса, как водоворот в половодье, закружила к центру площади. Среди демонстрантов двигался небольшой фургон. На нём и была смонтирована та звукоустановка. На крыше надрывался в микрофон тощий, растрёпанный человек - Тору Раду.

   - Мы долго ждали этого часа! Вот перед вами этот проклятый Дом, где эти дерьмоеды рядились, что над нами ещё можно сотворить. А за этой черепахой, в трёх километрах засели Они! Кучка трясущихся от страха подонков во главе с ничтожеством по кличке Паук. Эта тараканья немочь ждёт, когда мы доберёмся до их сытых шей. Вперёд, товарищи! Вперёд, на штурм!!!

   Голос его звенел от напряжения.

   Восставшие с рёвом обрушились на вторую черепаху. От основной волны отделилась группа. Человек четыреста. Половина из них вооружены винтовками и карабинами, у остальных были обрезки стальной арматуры, кувалды, бутылки с бензином.

   "Штурмовая группа - всё, остались минуты..."

   Человеческая волна прижала черепаху к грузовикам, но подшипники и водомёты сделали своё дело. Восставшие отхлынули к центру площади.

   Человек на фургоне заходился в крике, заводя толпу, тем временем штурмовая группа достигла министерства. Повстанцы прутьями и кувалдами высадили стеклянные стены и ворвались внутрь. Дэк увидел как они бросились вверх по лестницам.

   "Сейчас," - выдохнул он одними губами.

   Внутри здания, приглушённый стенами, загрохотал треск сотен автоматов. На асфальт посыпались стёкла. Площадь ахнула.

   -Товарищи!!! Вперёд!!! - надрывался Раду.

   В это мгновенье из кузовов грузовиков, с крыш в людей ударили десятки пулемётов. Площадь превратилась в кратер вулкана. Сухой треск выстрелов смешался с сотнями мучительных коротких вскриков и тысячным воплем гнева и ужаса. Люди падали на асфальт, как колосья в жатву. Дэк видел, как свинцовый ливень беспощадно косил восставших. Над площадью стоял всепоглощающий сухой треск, будто кто-то огромный ломал хворост, и стелился сизый туман. Люди бежали прочь с открытого пространства - обратно по проспекту. Множество их падало на асфальт, покрывшийся телами и кровью. Фургончик в считанные секунды превратился в друшлаг. Народный трибун, прошиваемый пулями, захлёбываясь кровью, переломился пополам и рухнул вниз. Из простреленной дверцы кабины вывалился тяжело раненный Учитель. Его попытались было тащить под руки двое подпольщиков, но через несколько секунд убило одного и ранило другого. Дэк видел, как Учитель приподнялся на руках и его прошила пулемётная очередь. На груди расцвели четыре красных бутона. Из ран и изо рта хлынула на асфальт кровь. Он упал.

   Убитые и раненые лежали кое - где уже грудами, одни на других. Уцелевшие бежали прочь, скользя на лужах крови, подхватывая и таща кого можно из раненых, и падали, падали. Убитых и раненых накрывали сотни знамён. Ужасная, трагическая и торжественная картина поголовной гибели - как в рассказе о гибели Первого Ополчения...

   Черепаха, укрывшись щитами, легла на асфальт. Крайние грузовики из баррикады начали разъезжаться, открывая проход броневикам и вооружённым полицейским.

   Несколько ополченцев прорвались вперёд из огневого мешка и быстро забросали бутылками с бензином два грузовика с правого фланга. Их убили почти сразу, но машины вспыхнули чадными кострами. Броневики таранили полыхавшие грузовики, но тяжёло нагруженные машины поддались не сразу. У людей, бежавших с площади появился шанс на спасение - несколько минут, чтобы оторваться от карателей. Через три минуты горящие машины с грохотом и скрежетом сдвинули с мест и в открывшиеся проходы ринулись броневики. Однако бросок в погоню опять сорвался.

   Штурмовавшие министерство с разгону заняли третий и четвёртый этажи, бой кипел на пятом. Они увидели гибель сотен людей, броневики, густую колонну полицейских и постарались прикрыть отступление своих товарищей по проспекту. По броневикам, по полицейским, по пулемётчикам на крышах ударили полсотни стволов. Теперь уже полицейские валились на окровавленный асфальт снопами. С крыш на тротуары рухнули несколько пулемётчиков и снайперов. В бой вступили несколько групп прикрытия, засевших в зарослях кустарников и меж деревьев у проезжей части Кольца. Защёлкали карабины, застрочили два автомата группы, засевшей недалеко от дерева, за которым стоял Дэк. Из глубины двора им на помощь подбежали ещё человек десять ополченцев и, прячась за деревьями, начали стрелять куда попало - по наступающим, по министерству, по пулемётчикам и снайперам на крышах. Навстречу им по склону карабкались люди, вырвавшиеся с площади. Половина из них раненые. Они, поддерживая друг друга, брели прочь через двор к Южному вокзалу, к баррикадам.

   Бой продлился недолго. Рядом один за другим ополченцы коротко вскривали или молчком падали в траву. Ниже, в кустарнике, возле Кольца, троих убили, трое раненых поползли по короткому по простреливаемому со всех сторон склону наверх, во двор. Двоих убило, третий, получив ещё две пули в плечо и в бок, добрался до спасительного дерева. Дэк резко высунулся из-за ствола и затащил его за угол дома.

   Через минуту один ополченец из уцелевших в нижней группе бросил карабин, схватил в обе руки бутылки с горючим и выкатился из укрытия на окровавленный асфальт навстречу броневикам. Прячась за грудами тел, он пробрался вперед на полтора десятка метров и бросил бутылки одну за другой. Его тут же срезали очередью, однако обе бутылки разбились о броню, и машина, сначала как бы нехотя, загорелась, секунд через десять раздался громкий хлопок и вместо голубоватых огоньков на броне из сорванных взрывом люков вырвалось свирепое, красно-жёлтое пламя, повалил густой, маслянистый дым. В стальном склепе с треском рвались патроны. Второй броневик откатился назад, ко внутреннему тротуару Кольца поливая всё вокруг из пулемётов.

   Командир что-то крикнул последним двоим бойцам, и они побежали вверх по траве, к спасительному проходу во двор. Добрался один, второй рухнул на самом верху навзничь с простреленной головой и покатился кубарем вниз. Дэк принял и его. Осмотрелся. Другого раненого уже перевязали. Отстреливались трое человек, ещё один, легкораненый, только что перевязал парня из нижней группы. Дэк подхватил через плечо раненного, что было мочи рявкнул остальным:

   За мной! Отходим, помочь раненым! - и побежал через двор. Время сжалось...

   Он положил хрипевшего от боли раненого на скамейку возле импровизированного перевязочного пункта, метрах в трёхстах за первой баррикадой. Вокруг, на траве и на асфальте, лежали десятки окровавленных, стонущих людей. Меж ними сновали два врача и санитарки - из добровольцев. Ребят, бежавших с ним рядом, не было - отстали. Дэк неспешно пошёл назад и, пройдя метров сто, увидел их, измученных, взмыленных. Легкораненый в изнеможении повалился наземь. Тяжелораненого бойца осматривала санитарка. Его волокли на антабках за руки. Парень был без сознания. Спасшихся обступили ополченцы отряда, прикрывавшего баррикаду и озабоченно расспрашивали:

   - Что там? Где Учитель? Как штурмовая группа? Где Раду?

   Но они пребывали в шоке и только молча глотали воздух... Все обернулись к Дэку.

   - Ну хоть вы, госпо... извините, товарищ, скажите что там?!

   Он обвёл взглядом озабоченные лица, и тяжко вздохнув, заговорил:

   - Демонстрацию расстреляли. За черепахами стояли броневики и батальон спецполиции с оружием. Погибло до тысячи человек, ещё три тысячи ранено. Это только на площади и в соседних дворах. Штурмовая группа дошла до пятого этажа, но вырваться они не смогут. В самом министерстве их ждал батальон штурмовой гвардии. Рядом всё забито гвардейцами... Патронов не жалели. Из двух групп прикрытия с правого фланга погибло четырнадцать человек, ранено трое, целы вот эти трое. Раду и Учитель убиты.

   Стало тихо. Только со стороны площади Благоденствия доносился сухой треск, бухали взрывы, поднимались в бледно-голубое небо столбы дыма. Через дворы от туда тянулись бесчисленные группки людей, тащивших раненых...

   - Так что же теперь нам делать? - спросил комиссар отряда.

   - Идти на позиции, готовиться к атаке. Добьют ребят в министерстве и во дворах - возьмутся за вас. Минут через тридцать.

   Дэк смахнул пот со лба, надел фуражку и продолжил:

   - К вечеру будет затишье, если удержитесь у вокзала.

   - Но как же?

   Он продолжил:

   - Если удержитесь на следующих баррикадах, у вокзала - будет затишье до утра. Вариантов два: первый - сразу разойтись по домам. Но я не советую... Вы все засветились. Кроме того, пороховой ожог, синяк на правом предплечьи, запах пороха. От этого быстро не отмыться.

   Второй вариант - как стемнеет, оставить заслон, собираться в одну колонну и прорываться из города, пока не поздно. К завтрашнему вечеру они гвардию к окраинам стянут. Тогда шансов ещё меньше...