Оглавление - Неизв.

… Поэтому и с внутренней точки зрения, и с точки зрения мировой ситуации для России XXI века начинается совершенно новая фаза, как не могут не быть новыми ее отношения не столько с Европой, сколько со всем Западом и всем миром не в идеологической, а геополитической перспективе. Русская идеология этой ситуации уже не адекватна, если к ней не подходить историко-критически; а русская идея, если она не хочет обернуться близоруким национализмом, может быть просто метафорой нового осознания самой себя в мировой реальности наряду с другими национальными или ареальными “идеями” послужить вкладом в новый комплексный универсализм (Витторио Страда “Четвертая модернизация. Европа и русская идеология”, - “Независимая газета”, 27.07.2000).

“Русский” (постсоветский) манер осуществления демократии не должен стать мифической “русской идеей” и не может игнорировать того, что демократия, при всех ее национальных вариантах, должна отвечать обязательным общим критериям. Россия будущего должна быть национальной внутри своей многоэтнической и многокультурной общности, как и внутри (выделено мною - Ю.К.) ещё более сложной европейской и мировой общности” (Витторио Страда “Историческая преемственность,

тоталитаризм, модернизация” “Русская мысль”, Париж, N 4268, 06 мая 1999 г.).

Это фундаментальное единство Запада против России особенно хорошо заметно на устремлениях наших бывших “друзей” по Варшавскому договору. “Для многих чехов, венгров и поляков, - писала чешская газета Lidove Noviny на прошлой неделе, - быть в НАТО означает исполнение их заветной мечты быть как можно дальше от России”, - отмечает в уже цитировавшейся нами статье 27 мая Brian Whitmore в The Boston Globe в статье “Бывший Советский блок беспокоит сближение России и НАТО”.

Это единство Запада было абсолютно продемонстрировано в 1812 и в 1941-43 (до Сталинграда) гг.

Выдающийся русский мыслитель В.В. Кожинов в своих работах, особенно в своей последней книге-завещании “Россия. Век ХХ. 1939 - 1964 г.”, прекрасно разобрал искусно сконструированную сказку, что против германского фашизма, мол, сражалась чуть ли не вся Европа, вместе с Великобританией и США.

“В действительности же почти вся континентальная Европа к 1941 году так или иначе, но без особых потрясений вошла в новую империю, возглавляемую Германией.

… Из существовавших к июню 1941 года двух десятков (если не считать “карликовых”) европейских стран почти половина, девять стран,- Испания, Италия, Дания, Норвегия, Венгрия, Румыния, Словакия (отделившаяся и в то время от Чехии), Финляндия, Хорватия (выделенная и тогда из Югославии) - совместно с Германией вступили в войну с СССР-Россией, послав на Восточный фронт свои вооруженные силы (правда, Дания и Испания, в отличие от других перечисленных стран, сделали это без официального объявления войны).

Остальные страны континентальной Европы не принимали прямого, открытого участия в войне с СССР-Россией, но так или иначе “работали” на Германию, или, вернее, новую европейскую империю.

… Неверное представление о ситуации в Европе во время Второй мировой войны заставило многих людей как бы начисто забыть целый ряд реальных событий того времени.

Так, например, сегодня способно вызвать настоящее изумление напоминание о том, что знаменитый военачальник (а позднее президент) США Дуайт Эйзенхауэр, вступив в войну во главе американо-английских войск в Северной Африке в ноябре 1942 года (именно тогда, в конце 1942-го, войска США вообще впервые начали участвовать в боевых действиях!), должен был для начала сражаться не с германской, а с двуххсоттысячной французской (!) армией под командованием министра обороны Франции Жана Дарлана, который, правда, ввиду явного превосходства сил Эйзенхауэра, вскоре приказал своим войскам прекратить борьбу. Однако в начавшихся боевых действиях успели все же погибнуть 584 американца, 597 англичан и свыше 1600 сражавшихся с ними французов. Это, конечно, крайне незначительные потери в масштабах той великой войны, но они ясно говорят о более “сложной”, чем обычно думают, тогдашней ситуации в Европе.

А теперь другие - намного более впечатляющие - сведения, относящиеся уже к противостоянию возглавленной Германией континентальной Европы и СССР-России, Национальную принадлежность всех тех, кто погибали в сражениях на русском фронте установить трудно или даже невозможно. Но вот состав военнослужащих, взятых в плен нашей армией в ходе войны: из общего количества 3770290 военнопленных основную массу составляли, конечно, германцы (немцы и австрийцы) - 2 546 242 человека;

766901 человек принадлежали к другим объявившим нам войну нациям (венгры, румыны, итальянцы, финны и т. д.), но еще 464147 военнопленных - то есть почти полмиллиона! - это французы, бельгийцы, чехи и представители других вроде бы не воевавших с нами европейских наций!”.

Не менее смешно слушать сегодня откровенные нелепости по поводу того, что “антитеррористическая коалиция” является вторым изданием коалиции антигитлеровской. Это чудовищная нечуткость к той и этой ситуациям, чудовищное и непростительное смещение понятий, это смешная вещь, наконец, поскольку та коалиция реально начала действовать только тогда, когда надо было спасать родную Европу от “варварской” России, которая что-то слишком быстро двинулась на Берлин.

… Даже в Италии через полтора тысячелетия после гибели Рима в руководстве легко пробуждается чувство прямой причастности к своему Риму. А в России любое чувство самости власть сегодня спешит хоронить. Оно не является для неё стратегическим ресурсом.

Наш “политический класс”, потерявший политику, наша “элита”, неспособная к мало-мальски дееспособным суждению и действию, торжественно, маршем укладываются в одну колею, выстроенную в России главным “шерпом” или сталкером “мировой цивилизации” в “отсталой и маргинальной” России А.Б. Чубайсом: или с США - или с Китаем.

С помощью этой интеллектуальной рогатины и сладких песен Запад взяв под руки счастливого Путина увлечённо торопится похоронить Третий Рим, за которым стоит то, что Витторио Страда точно определяет: “Это так называемая проблема своеобразия, или “самобытности”, России по сравнению со своим “другим” - Европой или Западом”.

Этот до мозга костей римлянин чутко обозначает то, что нашими “политиками” и “аналитика” попросту не понимается.

Что дело в судьбе мира, во влиянии всех нас, как первых, так и последних лиц государства российского, на конечные мировые судьбы, которые сегодня напрямую зависят от нашей самостоятельности.

“… Подумай-ка, много ли людей, серьёзно ищущих правды?

Есть вопрос и глубже и обширнее по своему значению всех наших вопросов - и вопроса (каков цинизм?) о крепостном состоянии и вопроса (о, ужас!) о политической свободе. Это вопрос о нашей умственной и нравственной самостоятельности”. (Аполлон Григорьев в письмах Н.Н. Страхову 1961-го года. Цит. по статье А.А. Блока “Судьба Аполлона Григорьева” - в Александр Блок. О Литературе., М., “Художественная литература”, 1989, сс. 297 - 298.).

А наша самостоятельность сегодня состоит в том, чтобы держать позицию России и не впадать в конфронтацию с Западом, но не за счёт сдачи и предательства тысячелетнего российского “Я”.

Первый геополитик России В.Л. Цымбурский в своей работе “ОТ ВЕЛИКОГО ОСТРОВА РУСИИ…” К прасимволу российской цивилизации” с очевидностью показывает архетип сознания тысячелетней российской государственности: “Для Филофея Москва - Третий Рим лишь потому, что, как говорит он сам, “Рим - это мир”, а православный мир резко сузился с закатом Византии и примыкавших к ней балканских государств. Старец вспоминает видйние из Апокалипсиса, XII, 13-15, где красный дракон гонит воды вслед Жене, Облеченной в Солнце, спасающейся от чудища “в пустыню в свое место”. “Видиши ли, избранниче Божий, яко вся христианская царства потопишася от неверных, токмо единаго государя нашего царство едино благодатию Христовою стоит” … Здесь и ответ на иногда задаваемый вопрос, почему Филофей исключал появление Четвертого Рима.

… По мнению Филофея и филофеевского круга, в мире, где Москва осталась последней сушей среди потопа неверия, Четвертому Риму просто не из чего было бы создаться, отсюда тревога в происходящем из того же круга и приписанном Филофею послании к Ивану IV: “<…> видиши ли яко царства потопишася неверием, новыя же Русия царство аще и стоит верою в православии, но добрых дел оскудением и неправда умножися” (11, прил., с.64).

… К середине XVII в. миф Третьего Рима переосмысливается в идею воссоздания этой канувшей мировой православной державы” (“Полис”, 1997, № 6).

У нас всех сегодня один разумный путь - восстанавливать страну как современную мировую державу. Мировая держава - это не еженедельные саммиты в обнимку, а абсолютная ответственность за происходящее в мире, бремя русских в новой страшной ситуации начала 21 века не дать миру покончить с собой.