Антология современной швейцарской драматургии - Андри Байелер

Крепче запирайте двери! Топчите все, что вам мешает! Плотнее закрывайте окна! Ударьте меня по зубам, ведь мне больше не нужны слова. (Пауза.) Я останусь здесь. Я буду незаметной, но по-прежнему красивой, как жемчужина в грязи.

Вой сирены становится оглушительным. Агнесс раскрывает сломанный зонтик и улыбается. Сцена медленно погружается в темноту. Вой сирены наполняет сумерки и смолкает. Пауза. Неожиданно звучит веселая, живая музыка. Сцена освещается. Одна за другой на сцену входят мадам Козетта, Эстер, Агнесс, потом Иви. Пританцовывая, они перемещаются по всей сцене. Мадам Козетта с большим изяществом садится. Под ней начинает шататься стул. Она с шумом падает. Музыка обрывается.

ИВИ. Нет, это невыносимо!

АГНЕСС (обращается к мадам Козетте). Ты опять выпила?

МАДАМ КОЗЕТТА. Я? Ну вот еще, просто у меня снова рассыпался сахар.

АГНЕСС (обращается к Эстер). Как это рассыпался?

ИВИ (раздраженно). Будь добра, сделай так, чтобы в следующий раз сахар не рассыпался! (Они наводят порядок и выходят.)

МАДАМ КОЗЕТТА (за сценой, кричит). Я готова!

Снова звучит та же мелодия. И снова, как до этого, женщины проходят танцующей походкой между столами и стульями. На этот раз входит и София.

По ходу сцены, в тот самый момент, когда звучит приятная напевная мелодия, над Эстер зажигается яркий холодный свет. Пока она произносит свой монолог, женщины продолжают двигаться, но уже в замедленном темпе.

ЭСТЕР. Даже не знаю, что привело нас сюда. То ли раздоры, то ли нужда… Нам надо было найти какой-то приют. Здание было заброшенным, как и мы. Вот мы и начали ухаживать за этими стенами, как за стенками наших сердец.

Предыдущая сцена возобновляется в обычном ритме. Наконец все пятеро садятся посреди сцены, напоминая брошенных кукол. Тишина. Пауза.

ИВИ (вполголоса). А теперь? Все так и кончится?

АГНЕСС (тоже вполголоса). Мы сочиним воззвание!

МАДАМ КОЗЕТТА. Да, давайте!

ИВИ (обращается к Агнесс). Вот ты и давай!

АГНЕСС (встает и произносит торжественным голосом). Мы не игрушки в чужих руках! Нет! Мы сделаны из плоти, крови, а главное, чувств! (Остальные прыскают в кулак.) Только в силу неблагоприятных обстоятельств мы стали матерями, дочерьми, сестрами и женами кучи всяких козлов!.. (Прерывается и смотрит на остальных женщин, которые давятся от смеха.) Что, слишком?

Из-за кулис доносятся аплодисменты. Анна наблюдала за происходящим незаметно. Она выходит на сцену.

Пока она говорит, остальные женщины прикладывают ко рту лепесток розы. Теперь их губы выглядят так, словно их только что накрасили.

АННА. Вряд ли вам интересно, как меня зовут. Скажу лишь, что не один мужчина имеет на щеке шрам с моими инициалами. Я слышала, что в этом месте охотно принимают любую, кто носит юбку, так? (Звучит та же музыка. Быстрым движением женщины сменяют позу. Они изображают сломанных кукол.) А сейчас музыка постепенно умолкает и сходит на нет. (Музыка затихает. Анна выходит на середину сцены.) Вы смотрите на мир, как сломанные куклы. Ваши рты готовы слиться в вечном поцелуе, но губы запечатаны, из них уже не вырвется ни слова. (Пауза.) Ну, что скажете? (Сцена прерывается.)

АГНЕСС. Лично мне больше понравилось воззвание.

ЭСТЕР. Это тоже вроде как воззвание.

АГНЕСС. Ты думаешь?

ЭСТЕР. Да, молчаливое воззвание.

МАДАМ КОЗЕТТА (обращается к стоящей в стороне Софии). Теперь можешь его снять. (Показывая на губы.) Давай снимай!

ИВИ. Все равно она ничего не говорит.

МАДАМ КОЗЕТТА. Это легко. Вот так. (Плюет.) Легко.

АННА. Знаешь, так секреты не сохранишь.

Эстер запевает протяжную песню, которую подхватывает Анна. Под звуки песни София осторожно снимает с губ рот-лепесток. На полувздохе она присоединяется к пению. Затем ее голос резко обрывается.

СОФИЯ. Не выходит у меня эта сцена. Никак не получается.

МАДАМ КОЗЕТТА (подойдя к ней). Знаешь, в чем тут дело? Дело в том, что ты его бросила. (С силой кладет безногую куклу на стол.) А ты пытаешься это скрыть. Оделась как куколка и думаешь сойти за ангелочка. А правда в том, что ты ушла, закрыла не только рот, но и дверь, и ни разу не обернулась.

Этот выпад сбивает ритм, поэтому следующий далее текст построен на чередовании быстрых движений по всей сцене.

АННА. И мы заденем за живое. Хоть и не подозреваем, что если разбередить рану, то блокируешь боль, которую она вызывает.

СОФИЯ. И будем вышивать на коже недостающие слова.

АГНЕСС. И примерим на себя все ненужные слова.

ИВИ. И будем терпеливо обрывать лепестки ответов, как обрываем осенний цветок.

АННА. И сломаем шип, который впивается в наше тело.

ЭСТЕР. И нас не погасит ночь.

СОФИЯ. И не задушат угрызения совести.

ИВИ. И мы коснемся лика утерянных ласк.

АГНЕСС. И скажем «нет», чтобы не поддаться трусости.

МАДАМ КОЗЕТТА. И возложим песню на наше дерзкое лоно.

ЭСТЕР. И нас не насытит сегодняшний день.

СОФИЯ. И не поглотит завтрашний.

ИВИ. И наши лица накроет тень.

МАДАМ КОЗЕТТА. И мы оставим другим распахнутые врата рая.

АГНЕСС. И всякую траву соберем в пучок.

ИВИ. И всякое желание сделаем обещанием.

АННА. Ибо верблюд не пройдет сквозь игольные уши, но одна ласточка сделает весну.

Издалека доносится вой сирены. Действие прерывается. Пауза. Женщины слезают со столиков. Они забрались на них, предчувствуя опасность, исходившую от этого воя. Снова зажигается холодный белый свет, выхватывая Иви.

ИВИ. Вначале мы приходили сюда, чтобы укрыться, чтобы дышать, но какое это имеет значение? Мы не думали, что будем кому-то мешать. Я не помню, когда мы начали разыгрывать эти сцены, менять местами слова, придавать другую форму нерешительности. Создавать такое идеальное место, как «несуществующий остров». Вить гнездо, в котором можно дать передышку сломанным крыльям.

В конце монолога сидящие за столом затягивают приятную мелодию. Пауза.

МАДАМ КОЗЕТТА. По-моему, сейчас самое время налить всем по капельке. Принести?

Все. Сядь! (Пауза.)

МАДАМ КОЗЕТТА. Знаете что, мне до этого столько же дела, как и…

ВСЕ. Сядь!

МАДАМ КОЗЕТТА. То же самое вы говорили в тот день, когда я пришла… В тот день… (Меняя тон.) Привет! Жизнь выплюнула меня в это место, и дверь была открыта. (Смеется.) Что ты умеешь?.. (Обращается к Эстер.) Спроси, что я умею!

ЭСТЕР. Что ты умеешь?

МАДАМ КОЗЕТТА (с издевкой). О, у меня большой опыт переходить от одного пустого стола к другому, не менее пустому… (Смеется и меняет тон.) Любит, не любит… Люблю, не люблю… (Обращается к Агнесс.) Умирать — это искусство, ты знаешь? (Смеется.) А чуть позже, когда весь этот цирк обрушился на меня, одна дамочка сказала…

АННА. Не будь тебя, не было бы солнца.

МАДАМ КОЗЕТТА (про себя). Не было бы солнца…. не будь меня… меня. (Сменив настроение и возвращаясь к началу.) По-моему, сейчас самое время налить всем по капельке. Принести?

ВСЕ. Сядь!

АГНЕСС. Эту сцену мы тоже сыграем? (Остальные смотрят на нее. Агнесс замолкает.)

СОФИЯ. По-моему, мы не сдвинулись с исходной точки.

ЭСТЕР. Мы снова в исходной точке.

АННА. Исходной точке? Из чего она исходит? Или из кого? В какой момент? (Пристукивает по столу.) До того, как мы укрылись здесь, спасаясь после кораблекрушения? (Тем временем все, кроме Эстер, приходят в движение. Мизансцена меняется. Столы и стулья располагаются в два ряда по бокам. Середина сцены освобождается. В глубине стоит вешалка.) Или до того, как первая из нас попросила о помощи? До того, как мы задумали первую сцену, отражающую то, что скрывает реальность, или до того, как научились смеяться над самими собой? А может, до того, как решили, что не будем называть себя настоящими именами, потому что на этой безликой равнине хотим оградить себя от всякой боли? До того, как сюда пришла та — с черным глазом и сломанными ребрами? Или до того, как появилась эта одержимая наказанием? До того, как вот эта бросила семью и собаку или как ее бросили, точно собаку? (Обращается к Софии.) До того, как пришла ты? (Обращается к Эстер.) Или до тебя? А может, до нее?..