Ешь правильно, беги быстро. Правила жизни сверхмарафонца - Стив Фридман

Но наиболее знаменитой (печально знаменитой) из современных групп якобы «духовного бега» на длинные дистанции стала группа под названием Divine Madness («Божественное безумие»). Ее члены ежемесячно делали финансовые «пожертвования» в пользу группы. Основатель и лидер Марк Тизер, или Йо, проповедовал общинный образ жизни, бег на сверхмарафонские дистанции и свободную любовь. Он мог заставить группу в процессе бега пробежать несколько дополнительных миль, чтобы подопечные «были гибче». Члены группы вытягивали руки, и он одним прикосновением диагностировал все их проблемы, определял, какие кроссовки им носить и с кем спать. Члены общины ели и спали на полу, занимались подсобным хозяйством. В 1996 году двое бывших членов общины подали на Йо в суд за то, что он контролирует их мысли, не дает спать, заставляет поститься и изолирует от общества. В 1997-м в суд с аналогичными претензиями обратился еще один человек. Но суд не стал рассматривать дело. Одна женщина заявила в полицию о сексуальном домогательстве. Марк Хейнман, достаточно здоровый член группы, умер от острого воспаления легких во время 48-часового бега. Ему было сорок шесть лет.

На 15-й миле Майк Суини обогнал меня, но я не очень волновался по этому поводу. Даже если бы это был не дайвер со скал в шлеме со льдом, я бы все равно не волновался. Я ждал подъема на сороковой миле, там я собирался «закатать всех в асфальт» и начать править свой бал.

Через несколько миль я уже был не на втором, а на четвертом месте. Меня обогнали Ферг и парень, о котором я раньше даже не слышал, Крис Бергланд. Меня мутило. Парень из моей команды сказал, чтобы я снизил скорость и расслабился. Но меня только что сделала толпа каких-то недоделков! И еще говорили, что Суини обгоняет меня на 25 минут.

Все дело было в жаре. Мне, конечно, помогли тренировочные забеги, но против такой жары никаких средств не было. Представьте, что безжалостное солнце специально хочет вас убить. Представьте, как при каждом вдохе жаркий воздух режет горло и жалит легкие. Теперь представьте, что огромная бутыль с ледяной водой стоит и ждет вас на краю голубого бассейна под тенью гигантского пляжного зонтика, покачивающегося от дуновения прохладного ветерка, и вы лежите на свежевыглаженных простынях. А теперь представьте, что все это действительно есть, но только на расстоянии 110 миль бега через пекло, и каждое мгновение этого бега такое же адски невыносимое, как и предыдущее, если не хуже.

Через 20 миль я добежал (в основном в горку) до станции помощи в местечке Стоувпайп-Веллс. Там моя команда уже держала наготове мини-холодильник. Дасти прыгал по парковке босиком в длинной походной куртке и орал: «Горячая картошка! Горя-я-ячая картошка!» Я знал, что так он пытается отвлечь меня от предстоящих сложностей. И если бы не чувство, что у меня расплавились все внутренности, я бы даже посмеялся.

Я снял специальные солнцезащитные брюки и рубашку с длинными рукавами от Brooks и забрался в холодильник. Кажется, я слышал, как команда обсуждает то, что Суини лидирует. Я, похоже, даже подумал, что пора вылезать, «надо – значит надо», – нужно встать и бежать. Но тело не подчинялось. Мне никогда не было так хорошо. Дасти тоже говорил, что пора вылезать, а я все медлил. И когда наконец выбрался, мне тут же захотелось обратно. «Еще пара миль», – сказали ребята, но проехали все три. Когда я до них добежал и заявил, что готов к новому погружению, они снова сказали: «Через две мили». И снова проехали три. Рик Миллер заявил, чтобы я перестал думать о холодильнике, и обдал меня водой из распылителя, который я купил в хозяйственном магазине.

Все сверхмарафоны – это одиночество. Но высшая степень одиночества – именно на трассе Badwater. Песчаные дюны перекатываются по долине, как волны. Огромные валуны на пустырях давят своей тяжестью. Высохшие соляные озера сверкают и манят обманчивым светом.

Что мне нравится в сверхмарафонах, это то, что неважно, насколько тебе плохо и больно, – всегда есть шанс на реванш. Если ты готов работать, спасение обязательно тебя найдет. Суини все еще был милях в пяти впереди, и мне еще миль десять надо было пробежать до вершины и перевала Таунс-Пасс на 59-й миле гонки. Инженеры-автостроители обычно на этих десяти милях, со всеми их перепадами, в жаре и пыли тестируют свои последние творения «в жестких погодных условиях». Даже для «Пустынной Крысы» Рика Миллера стало уже слишком жарко, и на этих десяти милях компанию мне составлял Дасти. «Ну, чувак, ну ты даешь, брателло. Давай, Джурка, дави к чертовой матери!» – орал Комок Пыли. Мы перебрались через перевал на закате. Дасти скрылся в сумраке – он собирался отдохнуть перед ночным дежурством, и со мной рядом побежал Джастин Энджи.

Еще на горе Сай я научился правильно бегать под горку. Я решил применить свои навыки и на спуске в долину Панаминт. Мне казалось, что я лечу. Я пролетел мимо Ферга, проорав: «Без тормозов!», и только потом узнал, что скорость в этот момент была пять минут на милю. В долину я влетел уже в темноте. Ночь не просто сошла: она навалилась на землю, придавила всех своим весом. Температура упала до +40 градусов. Но мне уже было все равно, потому что из черноты ночи навстречу мне выкатился «шут тьмы», отверженный принц «любителей пирожных». Мы парили в ночи. Казалось, что мы опять бежим по лесным охотничьим тропам в Дулуте. Разве что-то могло испортить этот момент?

Оказывается, могло. На 70-й миле. Внезапно, спустя мгновение после того, как я летел, я уже умирал. Я уже начал высматривать кобр на обочине дороги. Если бы меня одна такая укусила, было бы не стыдно сойти с дистанции.

Неподалеку от Панаминт-Спрингс меня обогнал Ферг. Я сел на обочину. Меня вырвало. Потом еще раз. Меня нашла команда. Ребята сказали, чтобы я поднял ноги, и оттащили в сторону, за микроавтобус, чтобы команда Ферга, которая могла оказаться неподалеку, не доложила ему о моем состоянии. Леа, Барб и Рик стояли надо мной и говорили, что я бывал и в худших переделках, что я бегал и более сложные забеги. Я был опустошен. Я услышал голос: «Не думал, что до этого дойдет». Потом понял, что это был мой собственный голос.

Я достаточно изучал вопросы спортивного питания, физиотерапии и знал: то, что со мной сейчас происходило, было из разряда невозможного.

В определенном смысле сверхмарафон не намного сложнее обычного марафона. Мой пульс был ниже, чем при более коротком и быстром забеге, и легкие работали не в полную силу. Да, конечно, обычно марафоны не проводятся в таких местах, как Долина Смерти, но я-то был достаточно подготовлен в этом плане, и тело мое должно было быть в порядке. Забеги с Риком и Барб помогли улучшить процесс потоотделения. Благодаря тренировкам на значительной высоте в моем теле произошла целая серия изменений: расширилась капиллярная сеть, увеличилось число митохондрий, источник энергии для клеток, в моей крови повысился уровень 2,3-дифосфоглицерата и, как следствие, улучшился перенос кислорода к тканям. Поэтому-то я и говорю, что при правильном подходе к тренировкам и поддержке пробежать сверхмарафон может любой.

Но при этом даже лучшие марафонцы не очень-то стремятся перейти в этот вид спорта. И дело даже не в том, что призовой фонд в сверхмарафонах невелик. Несмотря на то что скорость при прохождении сверхмарафона ниже, чем при марафонах, необходимость ее поддерживать в течение длительного времени может опустошить, выкинуть на обочину дороги даже лучших из нас. Нагрузка на мускулы и костные ткани с каждой минутой бега увеличивается. С каждым шагом квадрицепсы бедер и икроножные мышцы должны растянуться, чтобы смягчить удар от прыжка, и на длинной дистанции начинает действовать накопительный эффект от таких ударов. И неважно, босиком вы или в кроссовках Brooks, идете или бежите, приземляетесь на пятку или на носок. Хуже всего приходится на спусках. Так что бегуны, еле передвигающие ноги на финише Badwater, шаркают так не потому, что устали от прыжков при беге: они устали от приземлений.

И даже если в таких условиях в желудке у вас задержится еда, вы все равно рано или поздно встретите знаменитую «стену»: состояние, когда гликоген в мышцах и печени полностью исчерпан. В марафоне «стену» можно словить к концу забега, в сверхмарафонах это случается не просто где-то в середине забега: это происходит несколько раз на дистанции. Во время прохождения сверхмарафона тело несколько часов находится в катаболическом состоянии, используя в качестве энергетических ресурсов и жир, и белок, и даже мышцы, чтобы обеспечить достаточное питание головного мозга.

При этом по организму протекают целые реки гормонов, вызванные стрессом и компенсирующие общую усталость. Исследования анализов крови сверхмарафонцев, проведенные после забегов, показывают повышенный уровень сердечных ферментов, повреждения почек и исключительно высокий уровень гормона стресса – кортизола, противовоспалительного белка интерлейкина-6 и фермента креатинкиназы, продукта распада мышечных тканей. В общем, сверхмарафон – это сильнейший удар по защитным системам организма. Почти четверть бегунов, прошедших Western States, подхватывают после забега простуду, и это в середине лета!