Песня реки - Синтия Томасон

Он почти соскользнул в блаженное забытье, когда внутренняя дверь распахнулась, и в бледном лунном свете на пороге выросла фигура Анны. Она была в длинной ночной сорочке и наброшенном сверху халате. Блуждающим взором она обвела комнату и, вытянув руки перед собой, позвала срывающимся голосом:

– Филип! – Ее руки беспомощно шарили в воздухе, будто она пыталась отыскать путь в кромешной тьме. – Филип, – повторила она, – где ты? Что происходит? Кто у тебя в комнате?

Филип изо всех сил таращил глаза, пытаясь понять, что происходит. Боковым зрением под наплывом синяков и шишек он видел растерянно топчущуюся Анну. Он не понимал, что она собирается делать, но одно ее появление отрезвило его. Стряхнув с себя оцепенение, он закричал:

– Анна, уходи отсюда! Беги в свою комнату и запри дверь!

Последовал хриплый хохот. Анна, увидев веселое удивление на рожах бандитов, внезапно поняла – они потешаются над ней, а не над Филипом.

Трое мужчин со смехом таращили глаза на хрупкую, трясущуюся фигуру, двигавшуюся медленно, как призрак. Она шла прямо к ним с выставленными вперед руками, устремив немигающий взгляд в пустоту.

– Кто вы? Что вы делаете с моим братом?

– Она слепа как летучая мышь! – воскликнул один из бандитов.

– Это твоя защитница, мистер-джентльмен из Нового Орлеана? – засмеялся другой, ткнув Филипа носком ботинка в грудь.

– Филип, ответь же мне, – умоляющим голосом проговорила Анна, приближаясь к трем мужчинам, сгрудившимся над ним.

Она рассмотрела страшные черно-синие круги вокруг его глаз, но сами глаза, слава Богу, были открыты. И, судя по всему, он находился в сознании. Анна надеялась, что он сможет быстро среагировать, и тогда ее план, возможно, удастся.

– Анна, назад! – снова закричал Филип, когда она подошла к одному из врагов. Мужчине стоило только вытянуть руку, чтобы схватить ее. И едва он попытался сделать это, как Анна вывернула ладони кверху и плеснула французские духи – один флакон в лицо ближайшего к ней бандита, другой достался его напарнику. Она проделала это со снайперской точностью, потому что оба они взвыли от жгучей боли и схватились за глаза.

Пока грабители терли глаза, Анна дотянулась до большого фаянсового кувшина около умывальника и обрушила его на голову ослепшего преступника. Тот как сноп рухнул на ковер, растянувшись в растекшейся луже. Третий, спохватившись, попытался прыжком сбить Анну с ног, но пролетел мимо – ему помешал Филип. Он поймал бандита за лодыжку и рванул с такой силой, что у того захрустели кости. Грабитель вскрикнул и повалился на пол.

Одному из ослепленных Анной все же удалось подкрасться к двери, и он уже схватился за ручку. Но его настигла нога Филипа и пинком под зад послала в коридор. Вслед за ним Филип без особого труда вышвырнул его незадачливых приятелей. Вся троица, нещадно бранясь, на ходу зализывая раны, поковыляла к выходу.

Не успел Филип закрыть за ними дверь, как Анна заторопилась в свою комнату.

– Постойте! Куда это вы собрались?

– Хочу надеть платье и спуститься к администратору, – бросила Анна через плечо. – Нужно остановить этих преступников!

– Пустое дело, – вяло заметил Филип. – Пока в полиции раскачаются, можно убежать за милю. К их приезду эти мерзавцы уже растворятся на городских улицах.

– Но вы не должны позволить им уйти!

– Они уже ушли, – заметил Филип, подвигаясь к спинке кровати, – благодаря вам без моих десяти тысяч!

– Это все, что вас сейчас занимает? Десять тысяч долларов! Вас могли убить! Мы должны заявить в полицию.

– Мы? – скептически переспросил Филип, осторожно прислонив голову к деревянной опоре. – Анна, Анна! Одумайтесь. Вы что, действительно хотите, чтобы сюда пришла парочка констеблей? Как вы это себе представляете? Они сядут и станут обсуждать происшествие с попыткой грабежа не с кем-нибудь, а с самой Анной Конолли! Ситуация достаточно идиотская, простите, абсурдная… Вы не находите?

Анна метнула на него строгий взгляд, показывая, что не одобряет слишком смелые выражения Филипа, хотя вынуждена согласиться с ним.

– Действительно, я не подумала об этом, – призналась она.

Филип попытался повернуть голову. В его затуманенных болью глазах мелькнуло легкое изумление.

– Я полагаю, вы еще кое о чем не подумали, – насмешливо заметил он. – Иначе не стали бы выбрасывать на ветер сорок долларов. Лучшие французские духи от Лили! Им можно было найти более достойное применение.

Но Анна так не считала – она была вполне довольна собой.

– Лучшего применения не придумаешь, – сказала она, блеснув улыбкой. – Негодяи пропахнут духами на годы!

Филип тихонько усмехнулся.

– А. вообще-то это безумие. Войти в номер в такой ситуации! Вы хотя бы понимаете, чем вы рисковали? Но это было великолепное представление, мисс Анна Роуз! Поистине вдохновенное! И я ваш вечный… – Он замолчал на полуслове. У него подогнулись колени, а его руки, ухватившиеся за спинку кровати, медленно соскользнули вниз.

– Филип! – Анна бросилась к нему, когда он, потеряв сознание, упал возле кровати. – О Боже, что же делать? – Глядя с испугом на его распростертое тело, она схватила с кровати подушку и подсунула ему под голову, затем стала осторожно снимать пиджак. Когда ей наконец удалось это сделать, она расстегнула пуговицы на рубашке и принялась обмахивать его лицо ладонью.

– Очнитесь, Филип! Очнитесь, пожалуйста! – Она твердила как заклинание эти слова, продолжая словно веером обмахивать его рукой.

Не дождавшись желанного ответа, она побежала в свою комнату за кувшином с водой. Смочила полотенце и, отжав его, стала освежать лицо и шею Филипа. Осторожно отодвинув волосы с висков и лба, она ласково гладила его брови, глаза и щеки. Затем обвела влажным полотенцем скулы и распухшие губы. Она едва сдержала слезы при виде глубоких ссадин на его красивом лице. Вытерла капельки крови, уже начинающей подсыхать, в уголках его чудесного чувственного рта.

– Не умирайте, Филип, – в горе шептала она, – прошу вас, не умирайте! Я ужасно себя вела с вами, я знаю. Но я была так сердита на вас. Мне очень жаль, вы ведь хотели помочь мне. Я понимаю, вы делали это искренне. А я неверно судила о вас. Пожалуйста, не умирайте, Филип!

Во время всей этой исповеди Филип оставался недвижимым, несмотря на переполнявшее его желание немедленно заключить Анну в объятия. Когда минуту назад она приложила полотенце к его лицу, он собрал всю свою волю, чтобы выбраться из полузабытья. Но, очнувшись, намеренно не открывал глаза, наслаждаясь касанием нежных рук, ухаживающих за его ранами.

А Анна все повторяла и повторяла свой призыв, и ему хотелось бесконечно его слышать. И еще он не переставал удивляться тому, как звучит его имя в ее устах.