Ты будешь одинок в своей могиле - Джеймс Чейз

– Как раз времени-то у нас и нет, – заявляет Паула. – Брендон сходит с ума из-за убийства Ледбреттера. Он хочет тебя видеть. Полиция провела сравнительный анализ пуль, убивших Дану и Ледбреттера. Будь осторожен, Вик, Брендона не возьмешь нахрапом.

– Я знаю. Сейчас важно решить, как найти Тэйлора. Он может быть и здесь, и во Фриско. Могут понадобиться недели, чтобы отыскать его…

В тот момент, когда я уже теряю надежду что-либо придумать, мне в голову приходит совершенно гениальная мысль.

– Финнеган!.. Старый приятель Даны и Бенни. В свое время он предлагал мне помощь. Он сможет найти Тэйлора, ведь у него связь со всеми кабаками города!

Я набираю номер Финнегана и жду, а когда слышу в трубке ворчливый голос, произношу:

– Алло, Пат, это Мэллой. Ты можешь помочь мне? Надо найти некоего Тэйлора. Он или здесь, или во Фриско. Это мастер по стрельбе из пистолета, шантажист и убийца. Я дам две сотни долларов тому, кто укажет, где его найти.

– Нет проблем, мистер Мэллой. Я лично займусь этим, и, если он в городе, его найдут. Вы можете дать его приметы?

– Я сделаю больше – я дам тебе фото. Он виноват в смерти Даны.

– Принесите фотографию, – голос Финнегана становится жестким. – Если он вам нужен, его найдут.

Я благодарю его и вешаю трубку.

– Так, с Тэйлором пока все. – Я встаю. – Между делом схожу к Милсу. Перепечатай все это на машинке и положи в сейф. Еще одно: верни Серфу ожерелье. Если Брендон найдет его здесь, нам придется прикрыть лавочку. А в руках Серфа это уже не улика.

Паула обещает немедленно сделать это.

– Тогда до встречи, – говорю я, собираясь уходить. – Если со мной что-нибудь случится, передай этот пакет Мифлину.

Я не слушаю ее протестов, закрываю дверь и спускаюсь по лестнице.

Глава 2

Бич-роуд – это улица длиной в три мили, которая извивается, как змея, по долинам Фернива и спускается к автодороге Сан-Франциско – Лос-Анджелес. Примерно посередине ее пересекает парк, на газонах цветут магнолии. Это очень спокойная улица, расположенная рядом с морем, и по обеим ее сторонам тянутся роскошные коттеджи. Номер 236 прячется за высокой стеной. Это и есть жилище Милса. Лунного света достаточно, чтобы, проезжая мимо ворот, прочитать хромированные цифры.

Метрах в двухстах начинается частная дорога, которая ведет к большой усадьбе. Я доезжаю до кустов, останавливаю машину и пешком иду обратно. Ночь теплая, кругом тишина, воздух напоен ароматом цветов. Благодатное место для влюбленных и авантюристов.

Я медленно подхожу к дому 236, как человек, который совершает вечерний моцион. 22.25. Ноги у меня дрожат, я совершенно измучен жарой. Подозреваю, что напрасно теряю время и не найду здесь ничего интересного. По логике вещей я должен все внимание сосредоточить на Тэйлоре, или… лечь спать, чтобы восстановить силы и завтра быть в норме. Я останавливаюсь перед дверью и смотрю по сторонам. Никого. Нажимаю на ручку двери, отворяю ее и вижу маленький сад, освещенный лунным светом. В глубине его стоит дом, опоясанный верандой. Несколько окон, выходящих на веранду, открыты, в них горит свет.

Похоже, хозяин дома.

Ну что же, раз уж я здесь, не мешает поинтересоваться, чем он там занимается. Медленно подкрадываюсь к дому и заглядываю в ближайшее окно.

Да-а, Милс не отказывает себе ни в чем. Комната обставлена с таким комфортом, что большего и желать нельзя. Пушистый ковер лежит на полу. Две тахты, диван, несколько стульев расставлены в живописном беспорядке. Около стены ореховый стол, сервированный бутылками и фужерами. Несколько ламп с красивыми абажурами создают уют. В такой обстановке Сезар Милс должен чувствовать себя неплохо!..

Кстати, вот и он сам, собственной персоной, со стаканом виски в руке и сигарой в зубах. На нем синяя шелковая пижама, голые ноги в сандалиях. Он что-то читает, судя по скучающему лицу, не очень интересное.

Меня одолевают сомнения: подождать или войти в дом немедленно. Но мне не очень хочется встречаться с Милсом нос к носу. Есть надежда, что он вскоре ляжет спать. Я решаю полчаса понаблюдать за развитием событий. Отыскиваю место в тени и сажусь на бетонный бордюр клумбы. Отсюда отлично просматривается комната и сам Милс, который меня не видит. В томительном ожидании проходит минут двадцать. Это я знаю достоверно, так как поминутно смотрю на часы, мечтая поскорее вернуться домой и лечь спать. Милсу, конечно, гораздо удобнее сидеть в своем кресле, чем мне на холодном бетоне – с моей мигренью и накопившейся усталостью. Но я верю в интуицию и жду.

Через минуту Милс бросает книгу и встает. Я ликую, и в душе кричу «ура», но мерзавец подходит к столу и наливает себе еще стакан. Я устал, мне жарко, да и выпить тоже не помешало бы. Он уже собирается вернуться в кресло, но застывает на месте и прислушивается.

Я тоже настораживаюсь.

Слышно урчание подъезжающей машины. Милс подходит к большому зеркалу, придирчиво осматривает себя и застывает в неподвижности.

Машина останавливается перед домом, слышен стук калитки.

Приходится встать и спрятаться в тень.

Раздаются легкие шаги молодой женщины.

Я жду, затаясь в кустарнике, откуда хорошо просматривается освещенный луной сад. Около дома появляется женщина с непокрытой головой и в брюках цвета маренго. На ней спортивная куртка и сумка того же цвета. Она проходит так близко от меня, что я чувствую запах духов. Свет луны освещает ее маленькое лицо, странная улыбка играет в уголках ее губ.

Она быстро пересекает веранду и входит в комнату.

Я достаю носовой платок и вытираю лицо и руки. У меня больше не болит голова, и усталости как не бывало. Я даже доволен собой. Всегда приятно, когда следуешь интуиции и не ошибаешься.

Женщина в брюках цвета маренго, спортивной куртке и с сумкой через плечо – Натали Серф.

Глава 3

Вокруг тишина, я достаточно замаскирован, чтобы чувствовать себя в безопасности, но очень жарко, хотя слышно, как бьются о берег волны океана. Я стараюсь припомнить все, что Паула рассказывала о дочери Серфа. Она попала в автокатастрофу два года назад. Мать погибла, а она осталась инвалидом. Ее показывали лучшим специалистам, но полного выздоровления добиться не удалось. Серф предлагал миллионы, но никто не смог поставить ее на ноги.

Чего не смогли сделать светила медицины, сделал Милс. Я это видел собственными глазами – Натали Серф прошла мимо меня легким шагом, каким ходят олимпийские чемпионы.

Слышен скрипучий голос Милса:

– Ты не предупредила меня, что приедешь. Могла бы и позвонить. Я тебя не ждал.

Пока он говорит, я немного выдвигаюсь вперед, чтобы держать в поле зрения их обоих.

Милс находится возле двери, словно только что вошел в комнату. У него откровенно недовольный вид, глаза смотрят жестко и неприязненно.

– Я помешала? – вежливо осведомляется Натали.

Она сидит на подлокотнике кресла, вытянув ноги, и смотрит с независимым видом.

– Я уже собирался спать.

– Неужели? Еще рано. Стоит ли из-за пустяков строить такую мину?

Милс входит в комнату и закрывает дверь.

– Просто я не люблю, когда ты появляешься, как порыв ветра. У меня может быть приятель или еще кто-нибудь. – Он берет со стола стакан. Она внимательно смотрит на него, и на лице ее – непонятное выражение.

– Вот уж не подозревала, что надо спрашивать разрешения, чтобы войти в собственный дом, – спокойно говорит она, и хотя слова достаточно резкие, тон в общем благожелательный. – В будущем надо иметь это ввиду…

Милсу не нравится ее ирония, но он ничего не говорит.

Он возвращается к своему креслу и садится. Наступает пауза, слишком затянувшаяся, по моему мнению. Наконец она произносит безразличным тоном:

– Ты не предложишь мне выпить?

Он не смотрит на нее.

– Ты у себя. Вот бутылка, наливай сколько хочешь.

Она соскальзывает с кресла и подходит к столу. Я вижу, как она наливает виски, затем бросает в стакан кусочек льда. Спина у нее прямая, руки тверды, но губы предательски дрожат.

– Что происходит, Сезар? – спрашивает Натали не оборачиваясь. Она пытается держаться непринужденно, но это ей плохо удается.

– Ты считаешь, что так может продолжаться до бесконечности? – Она резко оборачивается. – Это! – он жестом обводит комнату. – Сколько еще времени я буду чувствовать себя лакеем? До каких пор я буду приходить к тебе тайком, позади Франклина, который все отлично понимает, но делает вид!..

Она хмурит брови.

– Что же нам делать?

– Нужно пожениться, разве не ясно! Сколько раз я должен повторять это? Ведь можно же жить здесь! У тебя достаточно денег, и Серф не может их отобрать.

Она резко ставит стакан на стол.

– Нельзя!

– Скажи ему правду. Человек не может жить два года с сознанием своей вины и не привыкнуть к этому. Ты заблуждаешься на его счет. Ты ему безразлична!

– Нет! – Ее глаза кажутся огромными на маленьком личике.