Аркаимский колдун - Александр Прозоров

Но где же тогда искать этого поганца?

– Еундрей, Еундрей! – Голый паренек с ножом в руке промчался между телег, остановился возле обрезков веревки, закричал: – Еундрей, ты где?! У скифов лошади взбесились, потоптали почти всех! Свобо-ода!!! Еундрей?!

Увидев одетого под степняка друга, юный лесовик осекся, сглотнул:

– Ты уже знаешь?

Андрей кивнул.

– Так побежали! Грабить можно сколько хочешь! Все теперь наше!

Колдун согласно кивнул еще раз. Паренек закрутился, не зная, куда кидаться. Он походил на голодного мышонка, ошалевшего от счастья в коробке с попкорном и теперь не понимающего, за что хвататься.

– Одежду себе найди, – посоветовал молодой чародей, взял под уздцы серого в яблоках скакуна и не спеша двинулся через разгромленный табор. Перешагнул мертвеца с продавленной грудной клеткой, еще одного. Услышал слабое дыхание, повернулся на звук, присел перед раненым: – Ты знаешь Иритыша, смертный? Лучше признайся! Зачем тебе лишние муки перед смертью? Знаешь? Где он? Плохо…

Андрей пошел дальше. Остановился возле другого стонущего степняка:

– Ты знаешь Иритыша, смертный?

Колдун был терпелив, задавая свой вопрос снова и снова, но безуспешно. А по табору тут и там носились с воплями лесовики. Потрошили тюки, добивали раненых мучителей, находили что-то в корзинах, а что-то, наоборот, бросали под колеса и перебегали к другому возку. Общаться с ними молодому чародею не хотелось, поэтому Андрей прикрывался мороком каждый раз, когда кто-то из освободившихся рабов оказывался рядом. На невольниках никаких оберегов не имелось, и заговор на отвод глаз действовал безотказно.

– Ты знаком с Иритышем, несчастный? – склонился колдун над переломанным бородатым воином, лежащим на боку, роняя кровавую пену.

– Добей… – прошептал тот. – Умоляю… Мука…

– Мне нужен Иритыш, – присел возле раненого студент-медик, провел ладонью над безрукавкой.

Переломы нескольких ребер, позвоночника, нижняя часть тела парализована. Должно быть, каждый вдох причинял скифу невероятную муку. Но не дышать воин тоже не мог. Рефлекс…

– Иритыша? Его нет…

Андрей вскинул голову, наконец-то услышав хоть что-то полезное.

– Где он?!

– Обоз… заблудился… Вернулся… Искать… – На глазах зрелого воина показалась слеза. – Умоляю, дикарь…

Колдун быстрым движением выхватил из петли на его поясе медный топорик и со всей силы всадил в макушку несчастного по самый обух. Перехватил узду скакуна:

– Пойдем, Яблочко, отсюда. Нам в другую сторону.

Андрей быстро зашагал между возками, на ходу составляя план поиска посланника Табити.

Если у скифов заблудился какой-то обоз, то, по логике, за ним нужно возвращаться назад. Догонять своих Иритыш должен по натоптанному тракту. Так что есть хороший шанс не разминуться.

Учуяв знакомый аромат сушеного мяса, колдун мимоходом подхватил с повозки легкий мешок, кинул на холку мерина. Через несколько шагов добавил к походным запасам мешок изюма.

– Еундрей, Еундрей!!! – Знакомый голос заставил Андрея остановиться. Загораживаться мороком от паренька, что подкармливал его в плохие дни, рискуя получить леща от товарищей, было бы неправильно. – Смотри, что я нашел!!! Вот, смотри! Меня аккурат за такой же продали!

Ченосик размахивал над головой темно-красным котелком, размером годящимся ему аккурат вместо шлема. Лесовик успел приодеться – в штаны, висящие на щуплом теле, как на вешалке, и в замшевую жилетку, доходящую до колен. Пояс с двумя ножами, сумкой и топориком на бывшем рабе, похоже, вовсе не застегнулся, и эту добычу паренек повесил на плечо.

– Хорошая вещь, – кивнул Андрей. – Теперь тебе будет с чем вернуться домой.

– Мы все теперь… – в восторге подпрыгнул паренек. – Мы теперь…

– Вы теперь богачи, – подсказал чародей и ласково похлопал скакуна по морде. – Удачи тебе, Ченосик! Прощай.

– Подожди, Еундрей! – пробежал немного сзади юный лесовик. – А ты чего награбил?

– Мне не нужно, – отмахнулся колдун.

– Громобой сказывает, путь на север знает! – похвастался Ченосик. – Люди сговорились добычу набрать и до вечера через реку уходить.

– Правильное решение, – согласился Андрей, снова перехватывая уздечку.

– А ты куда?

– Туда, – махнул рукой на запад чародей.

– Но все уходят на север!!! – отчаянно выкрикнул паренек.

– А мне нужно туда, – развел руками Андрей. – Прощай, дружище.

– Но все решили иначе! – Ченосик чуть не заплакал.

– Так иди! – разрешил колдун, помахал рукой и стал пробираться дальше.

Паренек позади чуть не застонал в отчаянии. Изгою во взрослой мужской компании никак не хотелось расставаться с единственным другом. Но и оторваться от толпы юный лесовик тоже не решался.

– А-а-а-а… Еундрей, подожди! – внезапно сломался он. – Я с тобой!

– Зря, – оглянулся Андрей. – Со мной выйдет долго и опасно. Дорога к моему дому запутана, рискованна, и тебя в него не впустят. Зачем?

– Что же ты, совсем один будешь? – Возражения, похоже, разбудили в парнишке детское упрямство. – Или ты мною брезгуешь?

– Да я не против, – пожал плечами колдун и честно признался: – В компании и правда веселее. Просто обманывать не хочу. Можешь сильно пожалеть.

– Хуже рабства уже ничего не случится! – бездумно отмахнулся Ченосик. – Так чего, еще пограбим?

– Жадность – это зло, – отрезал Андрей. – Лишний вес. А мы не на «Камазе». Однако идти пешком тоже глупо…

Он прислушался к табору, свернул влево и через полста шагов обнаружил переступающую у коновязи оседланную каурую кобылку. Решительно снял с нее узду с оберегом на налобной костяной пластине, срезал подвеску с талисманами у передней луки и кивнул Ченосику:

– Принимай, твоей будет.

– А я не умею, – испуганно мотнул головой лесовик.

– Сядешь в седло, и все. Остальное моя забота, – пообещал колдун. – Давай выбираться отсюда, и без того полдня позади.

– Ага, – согласился паренек и хозяйственно прибрал тюк с облучка кибитки.

– Не жадничай! – еще раз предупредил чародей и стал пробираться через последние ряды повозок к открытой степи.

Поздно вечером внезапно выяснилось, что Ченосик отнюдь не дурак. Когда путники стали устраиваться спать, прихваченный им тюк толстой кошмы оказался очень даже к месту. Хотя за время рабства они оба привыкли спать голыми на сырой земле, но зачем это нужно сейчас, если можно расстелить под себя мягкий теплый войлок и им же еще и укрыться?

Эта ночь стала одной из самых блаженных в жизни. Тепло, уютно, спокойно. Удовольствие портили только боли в руках, уже отвыкших от иного положения, кроме как за спиной. Они ныли так, словно вчера колдун весь день колол дрова, и еле шевелились, отвечая предательской слабостью на любой жест.

К счастью, сила молодого чародея была не в руках.

Все еще валяясь на мягкой подстилке, он нащупал сознание парящего в вышине ястреба, его глазом увидел себя – темный прямоугольник среди зелени – и пару пасущихся лошадей, в нескольких километрах севернее – синий изгиб небольшой протоки. Обоза, увы, в пределах горизонта не проглядывалось. Но Андрея это особо не беспокоило. Придут, куда денутся? Степь, может, и большая – да только путь к Аркаиму один. Торный, размеченный, хоженый-перехоженый.

– Вставай. – Студент-медик рискнул потянуться, но тут же вскрикнул от боли и на будущее с подобными экспериментами решил повременить. После месяца неподвижности недолго с ходу и контрактуру суставов, и атрофию мышц заработать. Поэтому к движению нужно возвращаться постепенно, плавно наращивая нагрузку. – Вставай, лошади пить хотят.

– Я тоже хочу, – отозвался Ченосик.

– Вот и вставай!

Неторопливо поднявшись, молодые люди так же неспешно навьючили своих скакунов, забрались в седла, степенным шагом доехали до ручья. Лошадей пустили к водопою, сами подкрепились изюмом – и опять развалились на кошме.

За день Андрей несколько раз осматривал степь с высоты птичьего полета, но она оставалась пустой от края и до края. А ввечеру паренек прошелся вдоль ручья, наломав сухих ивовых и ольховых веток и даже обнаружив сухостоину толщиной в руку, развел костер, и путники торжественно заварили в драгоценном медном котелке четыре горсти сушеного мяса.

– Как же хорошо быть свободным… – Глазки Ченосика осоловели еще до того, как он доел свою половину, и лесовик быстро уполз на войлочную подстилку. Колдун же еще долго прислушивался к ночи, ловил душой живые искорки, нащупывал хозяев. Но никого из нежити почему-то так и не нашел. Однако все равно ритуально попросил прощения за то, что вторгся в чужие пределы, пообещал ничего не попортить и вскорости уйти.

Обоз появился только на третий день: восемь телег, на каждой по возничему, шестеро всадников. Андрей ласточкой скользнул вдоль отряда степняков и сразу узнал курчавобородого Иритыша в кожаном пальто. Посланник богини скакал во главе колонны. Или, вернее, неспешно ступал, ибо катились возки со скоростью пешехода.