Тимур и его команда (сборник) - Аркадий Гайдар

– Да за что же убьет? Разве есть такой закон ему, чтобы убивать?

– У них есть закон.

– У кого – у них?

– У настоящих налетчиков. Я со стремя убежал, на которое они меня поставили… А у них уже так заведено, что кто со стремя самовольно уйдет, того обязательно убивать, как за измену.

– Что же это за стремя?

– Как тебе сказать… Ну, караул… или наблюдатель, которого выставляют возле дома для сигнала, пока грабят. Вот меня Хрящ и поставил, а я убежал нарочно… из-за этого двое тогда сгорели…

– Пожар был?

– Да не пожар… Сгорели – это, значит, попались и в тюрьму сели… Да чего вы стоите, рты поразинув?

– Чудно больно, Дергач, – робко ответил Валька. – И рассказ такой страшный, и слова какие-то непонятные…

– С собаками будешь жить – сам насобачишься. И до чего вредный этот Хрящ! Сколько он ребят смутил, сколько из-за него в исправительных колониях сидят! Эх, и надоела мне эта собачья жизнь! Все равно, ежели хоть не найду своего дома, ото всех сил буду стараться куда-нибудь пристроиться – к сапожнику в ученики либо в подшивалки, – уж где-нибудь, а приткнусь. Да чего тут говорить? – кончил Дергач и тряхнул лохматой головой. – Трудно хоть, но если захочешь, то все-таки на хороший путь вывернешься… Кончим про это разговаривать, побежим лучше на речку пиявок ловить; у Козьего заброда есть страшенные; потом купаться будем, а то чего про горе раздумывать…

Дома мать сказала Яшке:

– А тебя тут отец все разыскивал. Фотографию какую-то, говорит, не брал ли ты.

– Какую еще фотографию?

– Да спроси у него самого. Он в амбаре чего-то роется.

«Вот еще новая напасть, – подумал Яшка. – И на что она ему понадобилась?»

Из амбара вышел отец. Он был засыпан пылью и держал в руках кипу каких-то пожелтевших бумаг.

– Яшенька, – сказал он ласково, – не видал ли ты где карточку с пальмой?

– Видал где-то!

– А ты пойди принеси мне ее…

– Хорошо! – сказал Яшка и направился было в комнаты, но, по дороге вспомнив, что карточка осталась у Дергача в кармане, он вернулся. – Да я не помню уже, папаня, где я ее видел. И зачем она тебе вдруг понадобилась?

– Нужно, милый! А ты вспомни обязательно. Ежели вспомнишь и принесешь, я тебе полтинник подарю.

– По-олти-инник? – расцвел даже Яшка. А не обманешь?

– Обязательно сразу же подарю.

Яшка исчез, теряясь в догадках, с чего это отец решил так расщедриться. Раньше бывало, гривенник в воскресенье не всегда выпросишь, а тут вдруг сразу целый полтинник.

Он выскочил и засвистал Вальку.

– Валька! Ты не знаешь, где Дергач?

– Должно быть, у Волка ночует. А что?

– Побежим, Валька, в «Графское», он мне беда как нужен. Карточку у него взять. Отец обещал, если я принесу, дать полтинник.

– Темно уже, Яшка. Пока добежим, и вовсе ночь настанет.

– Ну что же, что ночь, – а зато полтинник. Мы завтра бы селитры да бертолетовой соли купили – ракету сделаем.

– Ну, побежим, – только чтобы одним духом. У меня мать в баню кстати ушла.

Понеслись. Яшка бежал ровным, размеренным шагом, как настоящий бегун-спортсмен. Валька же не мог и тут обойтись без выкрутас. Он то учащал, то уменьшал шаг, попутно подражал то фырчанью мотора, то пыхтенью локомотива.

Вот и поворот над речкою.

– А ну, поддай пару… Ту-туу!..

И вдруг Валька-паровоз на полном ходу дал тормоз; остановился как вкопанный и Яшка.

Валька изумленно посмотрел на Яшку, Яшка на Вальку, потом оба повернули головы в сторону развалин «Графского». Сомнений не могло быть никаких: в угловой комнате второго этажа горел огонь.

– Ого! – проговорил Яшка, выходя из оцепенения. – Это что же еще такое?

– Я же говорил! Я говорил, что Дергач зажигал огонь. Ты видел, как он смутился, когда я его спросил про огонь?

– Да чего же ему поверху шататься? Что он там затеял? Знаешь что, давай подкрадемся и подглядим, чего еще он там выдумал.

– Боязно что-то подглядать, Яшка.

– Вот еще, чего боязно! Чай, он с нами заодно. Да и карточка-то тоже нужна. Полтинники тоже не каждый день обещают. Сегодня батька пообещал, а назавтра возьмет и раздумает.

И оба мальчугана припустились опять по тропке.

Уж какой странный и причудливый ночью замок! Огромные липы спокойными вершинами чуть-чуть не касаются луны. Серый камень развалин не везде отличишь от ночного тумана. А черный заросший пруд, в котором отражаются звезды, кажется глубокой пропастью с светлячками, рассыпанными по дну.

Как странно все ночью, как будто бы все вещи передвинулись со своих мест. Все приходится разыскивать сначала. И старая липа лежит как будто бы не там, где лежала, и заросшее плющом окно не на месте.

– Залезай, Валька.

– А ты?

– И я сейчас, только ботинки сниму, чтобы не скрипели.

Тихонько ступая босыми ногами по холодной каменной лесенке, Яшка начал пробираться наверх, намереваясь узнать, что именно делает там в такую позднюю пору Дергач. Он почти добрался до верхней ступеньки, как Валька неосторожно ступил на какую-то доску, которая предательски громко скрипнула.

И тотчас же, к несказанному ужасу мальчуганов, глухой бас, никак не могший принадлежать Дергачу, сказал:

– А как будто бы внизу что-то зашумело?

И другой голос, тягучий и резкий, ответил:

– Некому тут шуметь. Кто сюда ночью полезет!

– Надо все-таки загородить окно, – продолжал первый. – Сходи вниз, я там рогожу видел, а то может увидать кто-нибудь свет со стороны речки.

При этих словах мальчуганы еще больше перепугались, так как вниз нужно было спускаться мимо них. Они хотели уже было напролом кинуться к окну, но второй голос ответил:

– Обойдется на сегодня и так. У меня свечки нету запасной вниз идти.

Тогда медленно ребята начали пятиться назад.

Они выбрались к окну и, выскочив на землю, во весь дух бросились бежать, оставив даже неподобранными Яншины спрятанные ботинки.

XIII

Добежав до огородов, ребятишки, не обсуждая всего случившегося, условились встретиться завтра пораньше и разбежались по домам.

Яшка нырнул под одеяло и, укрывшись с головкой, притворился уснувшим.

Вошел отец и спросил у матери:

– Спит уже Яшка-то? Не нашел, видно, фотографию. Эх, и жаль, ежели не найдет!

– Да на что она тебе? – отозвалась из-под одеяла засыпавшая уже мать.

– Вот в том-то и дело, что есть на что. Фотография заваль завалью, ей пятак цена, а мне за нее пятерку посулили. Сижу я, газету читаю в сторожке. Подходит ко мне какой-то неизвестный человек. Я сразу угадал, что приезжий. Поздоровался он и спрашивает: «Вы будете Максим Нефедович Бабушкин?» – «Я», – говорю. «Очень приятно! Хотелось бы мне с вами поговорить. Ежели вы не заняты, то, может быть, зашли бы вы со мной в соседнюю чайную, «Золотое дно», а там за бутылкой пива я изложил бы вам суть дела». А я как раз домой собирался уже. «Что же, говорю, можно и зайти. Погодите, я только каретник на замок запру». Зашли мы в чайную, подали нам пару пива, и приступил он к делу.

Оказывается, приехал он с товарищем из города от какого-то общества по изучению русской старины. То есть изучают они разные старые постройки, усадьбы и церкви. Какой архитектор сработал, в каком году да в каком стиле. И вот заинтересовались они и графским имением. Я объяснил ему, что хотя и много лет служил у графа садовником, но усадьба сама лет за сто еще до меня построена была, так что насчет архитектора сказать ничего не могу. Вот что касается оранжерей и парка, – это все было под моим наблюдением.

Стал он тогда меня расспрашивать, какие растения выращивали да какие цветы. Я отвечаю ему и упомянул к слову про пальму. Он не верит: «Не может в этаком климате на воле пальма произрастать». – «Как, говорю, не может? Я врать не буду – у меня и по сию пору фотография с нее сохранилась». Как заблестели у него глаза… «Продайте нам эту фотографию, – предлагает он мне, – мы вам за нее рублей пять дадим. Вам она ни для чего, а нам для коллекции». Я так и ахнул – за всякую дрянь да пять рублей! Ну, думаю, верно уж, что не знаешь, где человеку удача выпадает. И пообещался ему принести… Да вот только нигде найти не могу.

– Дураки люди, – сказала, зевая, мать. – Денег им девать, что ли, некуда? В прошлом годе тоже художник какой-то с Сычихи портрет рисовать взялся, да еще по целковому за день ей платил. Ну взял бы хоть председателеву жену срисовал или еще кого поприглядней, а то Сычиху – да на нее и без портрета смотреть оторопь берет!.. А ты поищи все-таки карточку-то, пятерки под забором не валяются. Вон Яшке к осени пальтишко справлять придется, из старого-то он вовсе вырос.

«Ээх, и ду-ураки мы! – подумал Яшка, осторожно высовываясь из-под одеяла. – Эх, и трусы! И чего испугались? Мирные люди усадьбу обследуют. Да еще добрые какие, отцу пять рублей обещались. Нам бы вместо чем бежать, надо бы наверх к ним выбраться. Может быть, пособили бы в чем-нибудь – глядишь, по двугривенному заработали, а мы бежать. И чего только ночью со страха не померещится!»