Сорок 2 дня (ЛП) - Джорджия Ле Карр

— Я люблю тебя, — говорю я.

Он замирает, и в его глазах мелькает какая-то неописуемо прекрасное чувство.

— Я знаю, — нежно говорит он. — Именно это заставляет меня существовать.

Но в ответ он не говорит, что любит меня тоже. Вместо этого он помогает мне надеть пеньюар.

— Фабиола ждет тебя за дверью, чтобы уложить твои волосы.

— Ох!

Кто-то стоит за дверью, чтобы уложить мои волосы. Я смотрю на него в изумлении, его планы продуманы до мелочей. Может ли существовать что-нибудь, о чем, он не подумал? Фабиола входит с чемоданчиком из красного дерева, в нем, по раздельным секциям, лежит все необходимое ее личное снаряжение. Фабиола молода, но большую часть времени держит свои темные глаза опущенными, смотря на мои волосы, не говорит ни слова по-английски, но самой являясь не чем иным, как гением по волосам. Она вплетает алые бутоны роз в мою прическу, которая напоминает звезд, дефилирующих по красной дорожке, при вручении Оскара. Мне будет жаль, потом все это снимать.

Когда она уходит, я одеваюсь в черное платье. Остался только один пожелтевший синяк, который виднеется, через паутинное кружево на нижней части спины. Я подкрашиваю губы алой помадой, надеваю туфли на высоких каблуках, и вижу в зеркале женщину, весьма колоритную, с безумным взором, и немного своенравную, но в то же время, довольно прекрасную. Я, по-прежнему, рассматриваю свое отражение, когда Блейк заходит в комнату. У меня перехватывает дыхание. На нем черный смокинг, и я никогда не видела его таким наполненным жизненной энергией и красивым. Его волосы чуть-чуть бликуют, и аристократический нос... он выглядит так, словно только что сошел с картины венецианского художника.

В руках он держит две коробочки и встает у меня за спиной. Перед зеркалом мы представляем собой потрясающую пару. Я просто стою, не совершая никаких резких движений; я не хочу потерять ту прекрасную женщину, которая смотрит на меня из параллельного мира. Возможно, когда-нибудь она будет иметь своего мужчину. В течение всего дня, люди глазели на нас, теперь я знаю, почему. Он открывает первую коробочку и достает ожерелье. Оно великолепно по своей простоте, состоящее из рубинов с овальным черным камнем в центре.

— Черный бриллиант, — говорит он.

— Оно потрясающе, — выдыхаю я, поднимая на него взгляд.

— Это для тебя, чтобы ты запомнила Венецию, — он застегивает его на моей шеи. Красные камни, окружают мое горло, словно лента огня. Он стоит у меня за спиной и смотрит на меня в зеркало. Я вижу огонек собственной гордости в его глазах и ощущаю, действительно его собственностью.

Затем он открывает следующую коробочку.

Я с любопытством наклоняю голову вперед и заглядываю внутрь.

— Что это? — спрашиваю я. Я не могу надеть их. На ложе из черного материала, лежат красочные гаджеты из пластика или возможно силикона.

Его ответ лаконичный.

— Раздвинь ноги.

Мое тело реагирует моментально, волной сексуального возбуждения. Эти игрушки заполнят мое тело. Я подчиняюсь. Он наклоняется и, приподняв мое длинное платье, прилаживает гаджет, чтобы он плотно прилегал к моему клитору, и поднимает трусики. Этот предмет внутри меня ощущается каким-то странным и гладким. Из кармана брюк он достает маленькое устройство, похожее на пульт дистанционного управления, какой бывает у машин и нажимает на кнопку, внутри меня «это» начинает мелко вибрировать.

— Оооо, — мурлычу я. Он вращает диск на пульте, и вибрация становится более жестокой, я кричу: — Эй!

Он выключает ее.

— Венецианская музыка в первоначальном своем значении и новейший вибратор, — поддразниваю я, но меня пленяет идея, установления его тотального контроля над моими ощущениями.

— Это совершенное прикосновение, — мягко говорит он. — Музыка — это страсть. Мы будем смотреть «Коронация Попеи» — это Венецианская опера, наполненная невыносимой чувственностью, и ощущения, которые ты будешь испытывать снаружи будут отражаться внутри твоего тела.

17.

Солнце окрашивает воду кровавыми бликами, мы спускаемся вниз по ступенькам и поднимаемся в гондолу. Вечер прохладный, и Блейк заключает меня в свои объятья. Я наслаждаюсь его прикосновениями. Я знаю, что Кронос ждет меня в Англии, а не здесь, поэтому это моя ночь, мое приключение. Он не имеет права находится здесь, в этом тонущем городе.

Театр — очень старый и полный поблекшего очарования. Туристы здесь вообще отсутствуют. Другие посетители в основном люди пожилого возраста, одетые в элегантную одежду. Все они несут в себе какое-то мрачное достоинство ушедшего времени. Все, кажется, знают друг друга, и один или двое из них даже мрачно кивают Блейку. Все это похоже на какой-то закрытый показ для очень элитной публики. Мы занимаем свои места в одной из лож.

— В этом театре лучшая акустика, чем в некоторых более модных, — объясняет Блейк, прежде чем поднимается занавес, и вибратор начинает почти постоянно пульсировать внутри меня. Сначала я неловко извиваюсь, и чертыхаюсь про себя на этот вибратор, потому что он отвлекает меня от происходящего действия на сцене, но потом постепенно я привыкаю к нему и нахожу свой ритм с его чувственным возбуждением и самой оперой.

У меня появляется ощущение, что я парю вместе с музыкой, которая вибрирует в моем теле.

Опера исполняется на итальянском языке, но Блейк шепотом переводит мне каждую сцену, и даже указывает на значимость некоторых арий. Коронация Попеа представлена богатыми декорациями, ее путешествия, как любовницы римского императора Нерона, который в погоне за ее желанием стать императрицей Рима, оставляет свою власть ради любви. Как Блейк и предупреждал, история полна эротики и декадентства. В сочетании с вибратором между моих ног, я испытываю переживания, не поддающиеся описанию, и не только невероятное возбуждение, но и эмоциональное опустошение, и, возможно, даже растерянность.

В ходе восторженного любовного дуэта, когда Нероном держит Попеа в своих объятиях, пока она гладит его украшенную драгоценными камнями корону, и вибратор на полную мощь возбуждает меня, я с интересом оборачиваюсь к Блейку, задаваясь вопросом, почему он привез меня посмотреть именно эту оперу, где добродетель наказана или казнена, а жадные и неразборчивые в средствах вознаграждены. Это прямой намек на меня? Я жадная женщина для его мира?

Как будто он читает мои мысли, и говорит:

— Прекрасная музыка находится выше понимания человеческих слабостей.

Это правда, я возбуждена и чувствую легкое головокружение. Этот опыт для меня слишком проникновенный. Мне нужно пойти в туалет и посмотреть на себя в зеркало, чтобы проверить, как я выгляжу. Я хотела бы иметь какую-то альтернативу сегодняшнему вечеру. Я слегка касаюсь его запястья.